Корректировка 2

После Ельцинского указа «О свободе торговли», страна казалось, разбилась на два лагеря: одни продают, другие покупают. А потом меняются местами.

Лавируя в людском потоке, Иван наконец, отыскал в бесконечном торговом ряду деревянный прилавок давнего приятеля.

Игорек, на весь ряд был единственным продавцом мужского рода. Высокий, худощавый, довольно симпатичный парень, своей харизмой он притягивал женскую клиентуру. Тем более, что товар у него был соответствующий. Его прилавок пестрел роскошным ассортиментом: флакончики, содержащие разноцветные флюиды, завораживающие глаз; тюбики, с исцеляющими и восстанавливающими кремами, сулящими множественный эффект и разглаживание морщин; туалетная бумага, аж пяти сортов, обещавшая нежнейшее соприкосновение с вытираемой задницей; великолепная экспозиция тампонов, затычек, прокладок с крылышками и без крылышек, с ароматами бергамота, розмарина и лаванды. И многое, многое другое… Вся эта благодать привлекала девушек, как цветы бабочек.

Вот и сейчас Игорек, что-то важно втирал двум юным девицам, восторженно копошащимся в турецко-китайском блестящем говне.

Протиснувшись между ними, Иван словно пропуск показал ему бутылку. Игорек без слов откинул стойку прилавка, пропустив его на свою сторону. Обменялись рукопожатием — ладонь Игорька была вялой и влажной, как и все вокруг.

Игорек был армейским дружком — вместе с Иваном служили в Афгане, на излете в восемьдесят девятом. А сейчас он работал у матери, известной в узких кругах коммерсантши.

— Мамахен не запалит? — поинтересовался Иван, разливая вино по стаканам, которые Игорек, с ловкостью фокусника, откуда-то извлек.

— Не, — отмахнулся он свободной рукой, — на складе товар принимает, сегодня уже не вернется. По какому поводу праздник? — свой стакан Игорек держал, аристократически оттопырив мизинец.

— Расчёт получил, — пояснил Иван. — Ну, будем!

Последние полгода он работал грузчиком в придомовом гастрономе.

— Будем, — согласился Игорек. Накатили. Он достал пачку «Кэмела» вытянул сигаретку, закурил. Ивану предлагать не стал — некурящий. Судя по вони, сигаретка была набита шерстью с того самого верблюда.

— А чо, вдруг? — спросил он.

— Да, задрало все! Я, прикинь, в армейку хочу вернуться…

— Чо, дурак что ли? — поразился Игорек. — Оттуда щас все бегут!

— Вот и военком так сказал…

— Ну, правильно сказал! Тебя ж, чуть не уконтропупили. У тебя ж эта… контузия.

— Вот, и он так сказал… к строевой не годен, иди-ка ты, говорит, Найденов, отсюда нахер! А потом, вдруг заинтересовался… ты чо, говорит, детдомовский? Я ему, так точно, мол, круглый сирота. Нашли в мусорном баке. Тут он засуетился, начал звонить кому-то, а мне велел сидеть в приемной и ждать…

Они разлили еще по сто пятьдесят. Выпили, полакомились ранетками, и Ваня продолжил свой рассказ:

— Сижу, значит, жду… о жизни думаю. Херня, какая-то, а не жизнь — не украсть, не покараулить! Что ж, мне вот так всю жизнь бухать и грузчиком работать?

— Ты ж в институте, вроде хотел восстанавливаться? — Игорек вытянул из пачки очередную сигарету.

— Понимаешь… — почесал затылок Ваня, — после контузии, не могу башку сильно напрягать… пробовал учебник читать, через полчаса прилетает дятел и начинает долбить в темечко, а то бывает и не один прилетит. Так и долбят, пока водяры не накатишь, тогда только утихают… а когда накатишь, какая учеба? Может, со временем пройдет?

— Может и пройдет… — философски согласился Игорек, щурясь от сигаретного дыма, — так и чо дальше-то?

— Дальше-то… ну, чо, сижу жду… час наверно, прошел, подходит мужик. Одет по гражданке, но чувствую — не гражданский. Хотя и на военного тоже не похож, манеры не те. Может из органов… Короче подходит и спрашивает ты «такой-то»? Я, — говорю. Ну пошли, пообщаемся. Заходим в отдельный кабинет, давай он меня расспрашивать. В какой части служил, кто командир, учетная специальность, за что награды? Я отвечаю, он в блокноте пометки делает. Странно, думаю, вроде все это в деле есть. Говорю ему, про травму свою. Он, как-то мимо ушей пропустил. Ладно, говорит, товарищ старший сержант, будем иметь вас в виду, если что, свяжемся. Вот я и думаю: как они меня будут иметь?

— Слушай, Ванька, — поморщился Игорек, — нахера тебе, эта мутота? Иди лучше к нам, мамка пристроит куда-нибудь торговать, ваще мозги напрягать не надо — знай, баблосики считай и в сумку складывай. Ну, и если чо, морду кому-нибудь набить — ты парень крепкий.

— Не, Гар, коммерция, это не моё. Да и чего я, здоровый бык, буду у таких славных девчонок хлеб отбивать? — он, куснул ранетку и подмигнул симпатичной кареглазой блондинке в палатке напротив. В ответ, её алые губки сложились в усмешку, как ему показалось, кокетливую.

Глава 11

Её хорошенькую, хоть и грубоватую, но искусно-подрисованную мордашку, Иван приметил сразу по приходу. Затем, когда она скинула сетчатую безрукавку, оставшись в маечке, свету были явлены филигранной формы грудки. А уж когда она вышла из-за прилавка повернулась спиной и встав на цыпочки потянулась, что-то там поправить наверху палатки, внизу живота у Ивана протрубила походная труба, он понял, что сражен. Облеченная в короткие джинсовые шорты с бахромой, круглая попа чаровницы, звала и манила, а задравшаяся до половины спины майка обнажила тоненькую талию «к поцелуям зовущую». Вот, бронзовые от загара ноги были неидеальны, но это только прибавляло ей желанности. Идеальных женщин, мужики, инстинктивно опасаются.

— Это, Ирка, — сообщил Игорек, наконец, заметив его интерес к незнакомке, — что, понравилась телочка? Хочешь познакомлю?

— Она… не замужем?

— Кто, она? Не-е, любительница веселой жизни. Девочка без комплексов. Я, говорит, больше одного раза с мужиками не встречаюсь. Ты не подумай, она не шлюха, какая-нибудь. Нормальная девка — честная давалка — трахается, только с тем, кто понравится, но через ресторан.

— В смысле? — не понял Иван.

— Ну, чо непонятно-то, хочешь к Ирочке пристроиться, сперва своди её в культурное место, напои, накорми, натанцуй… тогда даст.

— Ты, что с ней, того?..

— Я? Не-е, бухали вместе — это было… а так нет, я ж с Аленкой. Мы ж с ней жениться надумали. Уже кольца купили!

— Да, иди-ты! Что ж ты молчал, за это надо выпить. — Иван разлил остатки мадеры. Чокнулись. Дрянное винцо пошло великолепно, а Ирка за соседним прилавком, под воздействием его паров уже казалась ему настоящей красавицей. Хм, — подумал Ваня, — деньги, в принципе, есть, на ресторан хватит. «На ресторан только и хватит, — сказал внутренний скептик, — а на что потом жить?» Да проживу, как-нибудь на «дошираке», бабке за комнату на следующий месяц уже заплатил. Можно, опять же у Игорька занять, у него бабло имеется. В крайнем случае, пойду обратно в универмаг, меня там ценили, потому что на работе не бухал. Перекантуюсь, а там глядишь из военкомата, какая-нибудь перспектива нарисуется.

— Ну, так чо, познакомить? — спросил Игорек с похабной улыбочкой сводника.

— Думаешь, согласится?

— Чо тут думать, глянь как семафорит.

Действительно, движения Ирины, перебирающей что-то в своем тряпье, были нарочито грациозны, а позы, которые она при этом принимала, весьма сексуальны.

— Блин, жалко, что выпить больше нечего, — искренне огорчился Иван, — так бы, за знакомство…

— Твою бурду, она все равно не стала бы пить, — успокоил его Игорек и с хитрой улыбкой извлек из-под прилавка малость початую литровую бутылку «Букета Молдавии», — а вот это другое дело…