Кощег

— Я не причиню вреда тебе, душа-девица, — сказал он тихо. — Более того, властью, данной мне хозяином этих земель, могу исполнить любое твое желание.

— С чего бы такое прекраснодушие? — не поверила Злата.

— Ты спасла меня из болота.

— Так не я одна ведь. Вольх тоже помог.

— И свое получил.

Злата нахмурилась.

— Зазноба у него в деревеньке поблизости проживала, — пояснил Кощег, — да тебе о том ведь известно.

Злата кивнула. О том, что сохнет волколак по Марусе, кузнецкой дочери, ей давно ведомо было. Маруся знала кем Вольх является, но отвечала ему взаимностью. Единственное препятствие существовало: не мог волколак перейти границу чащи, а Маруся никак не могла решиться отца да мать бросить и из деревни в лес уйти.

— Ну так теперь любые ограничения сняты, пойдет он в деревню в богатых одежах да с кошелем на поясе, дом и скотину заведет, попросит руки своей ненаглядной и останется жить промеж людей долго и счастливо, пока… — он умолк.

— Договаривай! — потребовала Злата.

— Тут уж от него самого зависит и от их отпрысков. Сумеют зверя в себе удержать, останутся промежь людей жить, а коли оступятся, в лес воротятся навеки-вечные.

— Справедливо, — подумав немного, признала Злата.

— Я и твое желание могу исполнить, — сказал Кощег.

— Любое?

— Кроме одного: не проси меня как-либо навредить Кощею. Сам я не стану поднимать на него руки, да и не в праве.

Этого стоило ожидать. Нельзя свою судьбу на другого переложить.

— Тогда проведи меня к кощееву замку — такого мое желание.

— Хоть и не по сердцу мне это, а слово мое крепко: коли желаешь ты идти к зачарованному озеру, то проведу, — сказал Кощег, — в пути защищать и оберегать буду, но и ты, будь уж добра, слушай моих советов.

Глава 6

Ночь неспокойно прошла, никак Злате заснуть не удавалось. То ночная птица вскрикнет, то шепот послышится или зов. А как начала проваливаться в дрему, кошмары начались. Всякий раз казалось, тянутся к ней руки-палки кривые да костлявые, за горло ухватить хотят и придушить. Однажды проснулась Злата от ледяного проникновения. Села, огляделась. По другую сторону костра сидел Кощег. Он не спал, на нее смотрел.

— Не спится?

Злата вздохнула и легла на бок, глаза прикрыв.

— Спи спокойно, — напутствовал молодец. — Я отгоню и зверя лесного, и тварей кровожадных.

«А кто отгонит тебя?» — подумала Злата.

— Сама доверила до замка тебя вести, — прошептал Кощег. — А я слово дал.

«Сейчас дал, а там и обратно взял», — пришла на ум очередная мысль. Однако заснула в этот раз Злата легко, без сновидений: как в черный омут с головой ухнула.

На рассвете разбудил ее Кощег, наскоро позавтракав, отправились в путь. Солнце встало, пригрело, лучи падали сквозь кроны тонкими лучиками. Злате казалось — золотой дождь на траву проливается.

Тропинки под ногами не было, шел Кощег через лес то ли одному ему известным путем, то ли вообще по наитию. И нет-нет, а закрадывались в голову Златы сомнения. Ведь он однажды уже в трясине завяз, как бы и сейчас не завел невесть куда. Вспомнились и вчерашние опасения. Кощег известно чей слуга, а Кощею безразличны законы человеческие. Что ему честь или бесчестие, обманет — лишь порадуется.

Внезапно стих ветер, птицы в кронах умолкли будто по неслышимому приказу.

«Ну точно завел», — подумала Злата.

Кощег застыл на полушаге, руку поднял, чтобы остановилась и она, медленно и плавно развернулся на каблуках и потянул из ножен саблю: длинную, загнутую. Такими басурмане сражались. Владению этим оружием и Злату обучить собирались, но Путята не дал, сказал: «не для руки русской оно создано».

Злата вцепилась в рукоять своего меча. Показалось, Кощег хочет на нее броситься. Тот же приложил указательный палец к губам, требуя молчать. Злата просьбу исполнила, начала про себя вести счет времени. Вот сорок мигов миновало, еще и еще. Надоело стоять без движения. К тому же птицы снова запели, ветер, поднявшись, растрепал волосы.

— Не наскучило? — спросила Злата.

— Что именно?

— Изображать моего защитника? Ведь нет здесь никого опасного, — ответила она.

— Да? — Кощег хмыкнул. — А кто же тебя морочит, душа-девица? Я впереди иду, чувствую жар, каким ты опаляешь мне спину после каждого взгляда.

— И в мыслях не было. Сдался ты мне…

— А взгляд твой об ином говорит, — настаивал Кощег. — И чувствую, не ты сама вдруг возненавидеть меня решила.

— Ненавидеть? Вот уж делать мне нечего!

— Иное дело заподозрить в подлости, — сказал Кощег и пристально взглянул ей в глаза. — Ведь ты меня знать не знаешь. Приехал, всю жизнь порушил. Теперь вот веду незнамо куда, как заведу на погибель, порадуюсь. Так думаешь? Признавайся!

Злата меч все-таки вытащила. Вновь острие в сторону Кощега указало.

— Думаешь, я слово дал, я и обратно взял? — с неожиданно скользнувшей в голос горечью произнес он.

— А коли и так? — спросила Злата. — Можно подумать, не все равно тебе.

Ничего Кощег не ответил, лишь нахмурился.

— Ты — вестник Кощея, — сказала Злата. — Хозяину в рот заглядываешь. Принадлежишь ему телом и душой. А Кощей подлец известный.

— Неужели?.. Это когда ж он сподличал?

— Скажешь, сестер он по доброте душевной выкрасть грозился?! — Злата рассмеялась.

— Отмщение то царю Горону.

— А раз собрался мстить царю, так ему бы и мстил! — выкрикнула Злата то, что давно на душе копилось. — Поделом досталось бы клеветнику и пьянице! А сестрам моим за что?! Кому они зло причинили?!

По лицу Кощега прошла тень, но вовсе не ярости, а… замешательства? Растерянности? Казалось, он сильно удивился.

— Они, может, и не делали зла… — начал он, осторожно подбирая слова.

— Тогда кто же Кощей таков как не подлец раз безвинных за чужое зло наказывает?! — победно вопросила Злата.

Кощег в лице переменился, сильнее сжал рукоять сабли половецкой и кинулся вперед — на Злату. Та отскочила в последний миг, мечом взмахнула, но попала или нет понять не смогла. Кощег мимо нее промчался, заставив назад обернуться. Лишь тогда увидала Злата, к кому молодец бросился.