Кошмар на улице Зелёных драконов

— Тебе видней, — он промолчал — и я бросил беглый взгляд на него, а он, втихую мои плечи и спину разглядывавший, смущенно взгляд опустил. — Я доверяю твоему вкусу, Яо Чуан. Кстати, два золотых слитка и три серебряных я оставил на кухне, утром.

— Но господин… это же…

— Я тебе доверяю, — сказал и отвернулся, а он, кажется, опять на меня внимательно посмотрел.

Спрятал под тканью руки, едва удержавшись, чтоб не поморщиться — воины не задеваются болью, тем более, такой незначительной. Хотя и противной.

— Хорошо, мой господин, — он, кажется, опять положил на кулак ладонь и поклонился моей спине — он кланяться любил и вообще был вежливый — и поспешно убежал на кухню, готовиться к походу на рынок.

Я мрачно посмотрел на оставшиеся четыре пятна. Но уже не двадцать семь. Я уже почти смог! Вперед, Вэй Юан! Мужчину не должны останавливать трудности, тем более, из—за каких—то жалких тряпок!

Не знаю, сколько времени прошло — остались два проклятущих и самых стойких пятна — как мимо меня проколыхались длинные ханьфу брата. Я глаза скосил — как всегда безукоризненно чистый светло—сиреневый шелк верхнего и проглядывающего из—под него белого одеяния, белоснежные штаны, волосы тоже расчесаны, идеально гладкие и чистые. И вот это омерзительное великолепие невозмутимо проплыло мимо, распахнув веер, но даже забыв из вредности им обмахиваться.

У меня на земле людей стали уже иногда появляться мысли, что старший брат не совсем уж тупой: для чистоты и опрятности костюма он явно хоть иногда да приколдовывает. Или, может статься, бытовую магию для поддержания божественно—прекрасного облика он вполне основательно и глубоко учил. Несколько дней мы уже в Поднебесной, а я ни разу не видел, чтоб Вэй Мин просил Яо Чуана его одежды постирать, хотя брюзга был ужасный! Хотя я и дома бывал не всегда, мог и пропустить.

Да и вообще, надо б мне к обеду это безобразие закончить, успеть на солнце подсушить. Ночью я проберусь в архив, чтоб изучить записи о передаче и продаже местной земли и строений — и найду святотатца, продавшего наш храм под бордель! И вот тогда я ему… мм, голову отверну? Кишки вытащу и на что—нибудь намотаю?..

— А братец, значит, даже стирать у нас умеет! — язвительно прозвучало за спиною — он, досадуя на мою невнимательность, гордо вокруг, по—видимому, бродил. — Во всем хорош! Чудо как прекрасен! Должно быть, девки и небесные феи вовсю рыдают и стенают теперь на Небесах!

— Ты бы сделал что—нибудь ради храма! — не выдержал я, шмякнув об таз мокрую ткань. — Да хоть с чиновниками поболтал за вином молодыми! Узнал бы, как, кто и чего…

— Ты же говорил, что обойдешься и сам, — Вэй Мин лениво веером обмахнулся.

Больше он, кажется, ничего не умел. Ах да, разве что музицировать.

— И обойдусь! — пробурчал я и отвернулся. — Сам прославлю имя отца!

Вэй Мин резко сложил веер и ударил сложенным по ладони.

— Как бы ты только сумел до этого знаменательного дня дожить, Вэй Юан!

— А ты мне поможешь, чтобы стало иначе?

Он выдержал мой насмешливый взгляд. Он взглянул на меня как—то даже мрачно. Взгляд как на врага. Нет же, в следующий миг расплылся он в улыбке.

— Да мне—то тебе в этом зачем помогать? Сам себя подставляешь, таская в дом всякий сброд! To притащил мужчину с мечом демона, то девку с мечом богов!

— Погоди… — я недоуменно смахнул со лба вымокнувшие от пота волосы, выбившиеся из пучка. — Какой еще меч демона?

— Да меч приятеля твоего. Как его… Ян Лин! — Вэй Мин вдруг подался вперед, глаза его расширились. — Как, ты совсем ничего не заметил?

— Да это… — смущенно лоб опять протер. — Мы просто немного поболтали, потом пили…

Мы шли по городу, разглядывая прохожих. Ян Лин утверждал, что знает тут лучшее место с самым давним и стойким вином. Обычный день, даже солнечный. Люди стали уже понемногу отходить от полжара. Да и мне хотелось хоть ненамного забыть этих лучников.

Хотя на задворках сознания маячила мысль, что не стоило мне этого делать. Но я никак не мог понять, почему? Этот дружелюбный воин жизнь мне сегодня спас. Всего и хотел, что посидеть и вместе выпить. Если б ограбить хотел — уже б незаметно бы все общупал и чего—то унес. Там практичнее было просто мимо пройти, а не маячить после рядом с выпивкой.

Через несколько шагов он сказал:

— Кстати, зря ты подставился, придя в поместье Бо Хая.

— Не я его убил!

— Я знаю, — он ухмыльнулся. — Такие как ты не бьют со спины.

Мы прошли еще немного.

Я вдруг вспомнил, что уже слышал этот голос. Остановился, пронзенный этой догадкою.

— Че, бежит за нами кто—то? — он оглянулся, подставляя на миг спину.

Он умный. И он меня прощупывает. Но на что я ему?..

Оглянулся. Странный миг, когда людей не было поблизости. Обедать, наверное, расползлись.

Тихо спросил у него:

— Если хочешь моего доверия, скажи, зачем ты убил Бо Хая?

— Мне—то он зачем? — Ян Лин нахмурился.

— Тогда… — вздохнул. — Тогда для чего ты устроил весь этот шум? Ночью?

— Чего—чего?! — воин на меня уставился.

— Ведь если ты хотел убить Сина, то мог это сделать по—тихому.

Он слишком сложный и хитрый план провернул, чтобы спасти меня. А события дня вчерашнего и пожара ночного внешне хоть и были не связаны, но их на короткий промежуток было слишком много. Слишком разных. Вроде не имеющих друг к другу никакого отношения, но как—то случившихся все сразу.

Он вздохнул. Долго молчал. Но не убежал никуда. Оглянулся — людей еще не выползло — и тихо сказал:

— Мне не нужна была жизнь Бо Хая. Это случайно получилось. Он мог поднять тревогу. И я сегодня пришел извиниться перед гробом.

Вдруг завопил.

— Ты чего?

— Ногу прихватило, — растер колено. — Болят былые раны. Но, правда, мне эта шумиха ночная ни к чему.

— Значит, все—таки, твой враг— Син.

Долгий взгляд на меня — я глаз не отвел — потом он внезапно усмехнулся:

— Ты все—таки его жалеешь?

— Нет, — головою качнул, — он не тот человек, которого стоит жалеть.

— Ты злопамятный, друг! — ухмылка.

— Мне просто жаль людей, скольких он подставил до меня, чтобы прикрыть свои ошибки.

— Ну да, ну да! — Ян Лин засмеялся. — Ты же у нас благородный. Но у тебя нелады с головой.

— И даже не из—за Сина ты ходил по крышам ночью?

Он прищурился, словно хотел оградиться от меня или лучше меня разглядеть.

— Ты много болтаешь, парень. Не стоит. А еще молчишь, когда нужно что—то сказать.

— Тогда я не понимаю, что ты забыл этой ночью. To есть, я понимаю, что не мое это дело. Не знаю, из каких соображений ты назвал меня своим другом, но не стоит этого делать, если ты мне не веришь, — он открыл было рот — и я его торопливо перебил: — Впрочем, я не упрекаю тебя, что ты не хочешь мне говорить. Это твое дело. Просто… — лоб растер. — Дружба для меня… это что—то ценное. Слишком редкое. На одной стороне всегда. Вместе до конца. Я не хочу просто так говорить это слово.