Кошмар в летнем лагере

— Девочки, девочки, давайте без ссор. И уж тем более без драк! Нам уже не по двенадцать, чтобы таким заниматься, это уже стыдно. Помните? Мы же договаривались решать все мирно, — говоря это, Лерка мягко оттесняла Жанну подальше. — А удержания Лана сделает, ей это правда полезно. Как и мне, я с ней останусь и прослежу, хорошо?

Жанна перевела дух, но все еще поглядывала на меня как на врага. А я улыбалась, радуясь, что поставила ее на место. Иногда это профилактическая мера — если долго закрывать глаза на ее подлянки, она вообще о берегах забывает. А подлянок уже немало накопилось: тут тебе и попытка нас с Леркой поссорить, и ее замечание, что я подтянулась меньше положенного, и вот это воображение себя тренером.

Удержания я в итоге сделала, но исключительно для себя, в наказание за ночной бутерброд. Ну и чтобы Лерка вместе со мной тоже попыхтела — на ней ночной дожор отражался не просто лишними граммами, а целыми килограммами, что как будто физически невозможно, но с Леркой постоянно случалось.

Иногда я даже думала, что без гимнастики она станет намного счастливее, но потом вспоминала, насколько она талантлива, и гнала эти мысли прочь. Видимо, это просто закон жизни такой — никому не дается все и сразу. Чтобы и вес не набирать, и мышцы хорошо формировались, и травматичность была на нуле, и артистичность на максимуме, и нервы крепче стальных канатов, и рост идеальный… возможно, все это в себе сочетает какая-нибудь Симона Байлз[1], но на пути к бесчисленным медалям и она сражалась по-всякому.

— Ты уже придумала, как быть с Романом? — спросила Лерка на обеде в столовой. Подтверждая наши домыслы о внезапной хвори, Труха проконтролировать нас не пришла, что превратило обед в пир монарших особ шестнадцатого века. По крайней мере, чувствовалось это именно так.

— Пощады он не заслужил, — ответила я.

— Ты всегда очень категоричная, Ланка. Мне кажется, ты ему понравилась. Искренне. Он… только это тоже секрет, договорились? В общем, он просил Колено через меня разузнать, что тебе по душе. Назвал тебя загадочной и неприступной. Если бы ты ему не нравилась, он бы не старался.

— Старательность уровня бог.

Лерка поджала губы и вдруг прищурилась:

— А ты, случаем, не бортуешь Романа из-за Вика? Если это так, то я все понимаю, Вик — это Вик. Он как к-поп айдол нашего лагеря.

— Во-первых, ты сама сказала, что Колено рассказывал о футболисте, не называя имени, так что Роман мог подойти ко мне вовсе не из-за Вика. Во-вторых, это точно был не Вик, потому что он… сволочь и лицемер, вот. Какая там симпатия? Он подстроил все, чтобы сделать нашу фотографию и показать ее потом Роману!

— Но не показал же.

— Выжидает момент.

— Или про фотографию ты сама придумала, — сказала Лерка — наивный, святой человечек. Иногда ее хотелось обнять и защитить от всего мира, даже удивительно, как она на сборах выжила.

— Остальное я тоже, по-твоему, придумала?

— По-моему, ты на этого Вика реагируешь не совсем адекватно, что как бы намекает… не буду говорить, на что именно, а то ты на меня тарелку с супом наденешь. Но подумай сама, Лана: стоило Роману к тебе подойти, как футболисты вдруг ополчились на дзюдоистов. Может, Вик… как ты?

— Как я? Что это значит?

— Значит, что он сначала атакует, а потом думает. И его внешняя холодная собранность не имеет ничего общего с внутренним содержанием.

В ответ я только головой покачала: ох уж моя наивная Лерка.

* * *

[1] Симона Байлз — американская гимнастка, четырехкратная олимпийская чемпионка, 23-кратная чемпионка мира. По общему количеству наград занимает первое место в истории.

Глава 16

Девчонки щебетали, наряжаясь на очередную дискотеку. Это меня всегда удивляло — для них эти собрания в досуговом центре были чем-то важным, волнительным и интересным. А я всегда… не знаю, немного от них отставала?

Еще несколько лет назад мы ходили на такие дискотеки, весело там прыгали и выпускали пар. Но в какой-то момент все изменилось и на первый план вышли они. Мальчики. Все их обсуждали, обмусоливали просто. Кто на кого посмотрел, кто и что сказал. Словно нет на свете темы важнее, словно взгляды парней и правда не были просто взглядами, а несли в себе миллионы смыслов. В одно простое «он посмотрел» вкладывались фантастические вселенные книжных романов, романтических комедий и тяжелейших драм одновременно.

Само собой, я давно усвоила, что отличаться — плохо. Отличие — лишний повод прицепиться. Как ко мне цеплялась Жанна, зная, что у меня нет месячных. У спортсменок все случается с опозданием, мы все это знали, но мои критические дни запоздали аж до шестнадцати лет, о чем знали абсолютно все — такое у нас не скрыть, да и вообще ничего не скрыть. И Жанна не упускала возможности назвать меня андрогином, мужиком или маленькой девочкой (понимаю, разброс измывательств велик, он зависел от настроения и контекста), носом ткнуть в отличие.

Отсюда и мой «интерес» к Роману, которого в идеальном мире я бы к себе близко не подпустила, потому что мне интереснее смотреть, как краска на стене сохнет, чем слушать его незамысловатые речи. Но мы живем в обществе, под которое приходится подстраиваться, это неизбежность. И пусть в фильмах нас часто учат быть собой и отстаивать свое «я», в жизни это сложно и часто непонятно. Или это я еще не разобралась, не обрела нужную для этого смелость.

— Ты в чем пойдешь? — спросила меня Катька. Сегодня она облачилась в голубой сарафан, и он чудо как ей подходил. В последние два дня Катя высыпалась и этим была весьма довольна.

В ответ я молча указала на свой наряд, в котором валялась на кровати. Состоял он из джинсовых шорт и футболки с логотипом рок-группы. Не сарафан, конечно, но на мой взгляд — отличный образ, удобный.

— Я могу дать тебе платье, — не отставала Катя.

— Тебе что-то от меня надо? — я отложила читалку, поняв, что попала в цель — не зря Семенова так мило улыбалась. Обычно она не тратила энергию зря и вообще улыбчивой не считалась.

Она присела на край кровати и вздохнула:

— Слушай, Лан… мы в лагере почти две недели. И тут так хорошо, спокойно! Ты заметила? Мы приехали отдыхать и отдыхаем. У нас достаточно легкие тренировки, раз в лагере нет полноценных снарядов, у нас чистейшее озеро под боком, в нем даже дно видно! Мы… расслабляемся перед началом соревновательного сезона, и это необходимо, ведь по возвращении в город все поменяется. И я подумала: может, не стоит все это портить?

— Не понимаю, куда ты ведешь.

— К той истории с рыбой. Мне кажется, нам стоит… убрать ее. Пока не поздно. Она уже наверняка начала вонять или вот-вот начнет. Повезло, что дни были прохладными. Но как только парни ее заметят… это же никому не надо, Лан. Серьезно. Подумай сама: сейчас ты легко можешь бегать на свои ночные свидания, а завтра или через неделю придется сидеть и караулить домик от вторжения — и никаких тебе свиданий.

И тут Катя сразу ошиблась в тактике, не подозревая, что Роман для меня не стимул. Надо думать, как раз из-за Романа Катя вообще подошла ко мне, а не к Жанне, на которую надавить сложнее — она жила в другом домике и как минимум непонятно, что делала по ночам. А я прямо тут, на виду. Говорила же — у нас ничего не скрыть.