Кошмарное преступление в курятнике

— Далее, — продолжила Мартышка, — вы видите смешанный хор Белок, Бурундуков и Летяг, они совсем недавно из самодеятельности — у себя в лесу, собираясь вместе, частенько пели…

— Были услышаны, — добавила Мышь, — и приглашены в нашу рок-группу.

Перечисленные Мартышкой зверьки издали своеобразный щебет, довольно приятный для слуха.

— В рок-группу включены и Сирены, — сообщил Гепард.

— Так мы же все оглохнем, когда они завоют, — пробурчал Рак.

— Речь идет о сладкозвучных Сиренах, — пояснил Гепард, — то есть о водных млекопитающих Ламантине и Дюгоне из отряда Сирен — вон они, в озере, — и он обратился к представляемым исполнителям: — Подайте, пожалуйста, голос!

Из озера донесся тихий жалобный стон, крайне огорчивший Стрекозу.

— Стонать на новогоднем празднике?! — расстроилась она.

— Этот стон у нас песней зовется… — меланхолически произнесли в унисон, высунувшись из воды, Ламантин и Дюгонь.

Гепард поспешил успокоить Стрекозу:

— Не волнуйтесь, стонов мы не услышим — их заглушит своим мощным мажорным басом самый крупный певец рок-группы, да и всей нашей планеты, — по размерам, я имею в виду, — Голубой Кит!

— Неужели и киты поют? — поразилась Сова.

— Еще как! — вмешался Удильщик, оказавшийся давним поклонником китовых песен. — Кто у нас, в глубинах океана, не наслаждался их дивным пением! А каков диапазон: от инфразвука до ультразвука! Сомневаюсь, чтобы среди людей нашлись такие певцы…

— Увы, — вынужден был признать Человек, — киты превзошли даже знаменитую перуанскую певицу Иму Сумак: ее диапазон всего лишь от баса до колоратурного сопрано.

Кит тут же продемонстрировал возможности своего голоса, но не все способны были услышать его во всем, диапазоне — слух Человека, например, воспринимал китовое пение лишь в ограниченных пределах от свиста до низкого звука, напоминающего пароходный гудок…

— Небось, Кит в группе главный? — предположила Сова, услышав и оценив его голос.

Мартышка отрицательно покачала головой:

— Нет, не он, Сова, — о руководителе группы я сейчас скажу, но перед этим несколько слов об ее инструментальной части. Это трубачи — Слон и Морж… между прочим, он трубит даже под водой.

Названные музыканты издали трубные звуки.

— И, наконец, очень важная в любом эстрадном коллективе фигура — ударник: уже знакомый нам черный дог по имени Чур!

— Ррр, — произнес дог, стуча хвостом.

— Он отбивает ритм, колотя хвостом по эстраде, — пояснила Мартышка. — Собаки вообще очень музыкальны: в Америке даже есть собачий джаз-гол, он пользуется шумным успехом!

— Лучше сказать, скандальным успехом, — проворчал Рак. — Ну и времена пошли: джазисты выступают голыми…

— He совсем так, уважаемый Рак, — заметил Человек. — Джаз-гол — это такой джаз, где все музыкальные номера исполняются только голосами, без сопровождения инструментов. Дрессировщик, организовавший джаз-гол, подобрал собак с разным по высоте лаем и обучил их лаять друг за другом так, чтобы получалась мелодия.

В этот момент Мышь поставила коапповцев в известность, что приготовления закончены, и рок-группа готова к выступлению.

— Перед вами, — торжественно провозгласил Гепард, указывая на нее лапой, — руководитель ансамбля и его солистка… Поющая Мышь!

Мышь поклонилась, сделала приветственный жест хвостиком и обратилась к аудитории с каверзным вопросом:

— Как вы думаете, почему руководимой мною группе присвоили имя Аполлона?

Все задумались, но первым попытался ответить председатель КОАППа (он ведь во всем, по идее, должен быть первым):

— Ну… видимо, потому, что этот древнегреческий бог — покровитель искусств…

— И мышей! — Мышь явно упивалась произведенным эффектом.

— Мышей?!! — воскликнули в один голос и хозяева Большой Коапповской Поляны, и их гости. Вот уж чего никто не ожидал от Аполлона…

— Да — покровитель и повелитель! Древние греки иногда так его и величали: Аполлон-мышатник! Я убеждена, что это связано с особыми заслугами моих сородичей в развитии вокального искусства. Петь обожают все мыши, особенно при звуках музыки, и среди людей не так уж мало поклонников мышиного пения — они держат их дома в клетках вместо канареек. В качестве своего рода эпиграфа к выступлению мне бы хотелось привести слова известного этолога Салли Кэрригер: «Одно время у меня была поющая мышь, Она начинала петь при звуках музыки,передававшейся по радио. Даже после того, как радио выключали, эта мышь продолжала слабеньким голоском выводить плавную, с канареечными трелями песенку».

Удильщик из услышанного сделал практический вывод:

— Насколько я понял из прочитанного вами отрывка, дорогая Поющая Мышь, голосок у мышей тихий, и поэтому — вот вам микрофон.

— Благодарю, я как раз хотела его попросить. Итак, мы начинаем! Первым номером мы, как всегда, отдаем дань классике… — Тут Мышь приняла величественную позу (насколько это позволял ее рост) и очень торжественно объявила: — Старинный рождественский хорал тринадцатого века до нашей эры — «О, не лишай нас веры!» Имеется в виду вера во спасение…

— Духовное, стало быть, — Сова удовлетворенно кивнула. — Это хорошо.

Кашалот считал, что это не просто хорошо, а замечательно. Правда, его немножко смущало, каким образом рождественский хорал мог появиться за тринадцать веков до Рождества, но он решил, что на подобные мелочи не стоит обращать внимание…

— Мальчики, начали в темпе, — скомандовала Мышь. — Чурик, перестань улыбаться — это серьезная музыка… — и она запела дрожащим голоском на мотив, который многим показался очень знакомым (уже потом они вспомнили, что это была мелодия известной песни «Вечерниц звон»):

Медвежий рев, Голодный рев, От страха сты-ы-ы-нет в жилах кровь…

А хор, где, естественно, выделялись могучие голоса Ревунов и Кита, повторял вслед за солисткой окончание каждой строки:

«Рев, рев… Рев, рев… Сты, сты… Кровь, кровь…»

Над поляной повисла гнетущая тишина, затем ее нарушил голос Совы:

— Даже Зайчишка притих, уж на что храбрый. Видать, о Медведе-шатуне вы пели, который спать на зиму не лёг али люди по неразумению своему спячку прервали?