Кошмарное преступление в курятнике

— Меня зовут Морской Конек-Тряпичник, — сказало существо все тем же извиняющимся тоном, словно оправдываясь за свою несуразную внешность. — Говорят, у людей такую одежду надевают, чтобы разжалобить окружающих и что-нибудь у них выклянчить. Но мне ни от кого ничего не нужно. Наоборот — я оделся так как раз для того, чтобы окружающие оставили меня в покое. Я живу у берегов Австралии, среди водорослей, провожу дни, зацепившись хвостиком за какой-нибудь стебелек, мои выросты колышутся в воде, и благодаря им меня тоже принимают за водоросль…

Кашалот подтвердил, что в его стихотворном «экспромте» действительно имелась в виду эта удивительная рыба. Интересно, что и здесь, на новогоднем празднике, окружающие оставили Морского Конька-Тряпичника в покое; за столиком он был один, так как никто из гостей не решался к нему подсесть — неизвестно ведь, чего можно ждать от субъекта, который явился в таком непотребном виде в КОАПП, да еще на «Голубой огонек»!

Следующую стихотворную загадку викторины задала Стрекоза, только она ее не продекламировала, а спела на мотив популярного в начале века «жестокого» романса «Ты сидишь у камина и смотришь с тоской, как последний огонь догорает…» Как и положено при исполнении подобных романсов, пела она с надрывом и слезой в голосе:

Ты сидишь на травинке и смотришь с тоской, Как последний Комар улетает… Что ж ты тощий, колючий и плоский такой, Ну скажи, что тебя угнетает? И зачем ты молитвенно руки сложил, В них зажав обреченную Муху? Иль надеешься страстной мольбою души Облегчить ей предсмертную муку?

Последние слова романса Стрекоза допела с трудом, срывающимся голосом, и тут же разрыдалась. Коапповцы и гости кинулись ее утешать, что им вскоре почти удалось — она лишь повторяла, всхлипывая:

— Не могу удержаться от слез — так мне жаль бедненького Богомольчика…

Но у одного из гостей переживания Стрекозы вызвали не сочувствие, а насмешку. Это был сам герой романса Богомол, точнее, один их двух тысяч видов богомолов, обитающих на Земле, — африканский красавец Идолум Диаболикум, что в переводе значит «Дьявольский Лик». Поднявшись из-за столика во весь свой весьма внушительный для насекомого рост, воздев к небесам раскинутые в стороны могучие, окрашенные в ярко-красный и ярко-желтый цвета руки (назвать их передними ногами язык не поворачивается), с двумя длинными оранжевыми перьями на голове, он был необыкновенно похож на Мефистофеля из оперы Гуно «Фауст» — вот-вот запоет шаляпинским басом: «На Земле есть род людской»…

Но вместо этого Богомол заявил — правда, с истинно мефистофельской язвительностью:

— Я очарован, восхищен и бесконечно растроган! Во-первых, это же совершенно новый способ проведения викторин: тот, кто задает вопрос, сам на него и отвечает! Во-вторых, и это главное — наконец-то нашлась добрая душа, пожалевшая нас, несчастных богомолов… Бедняжку Обыкновенного Богомола, съедающего за всю свою пятимесячную жизнь меньше трех тысяч кузнечиков, жуков, мух, бабочек, гусениц, клопов, комаров, а также, пардон, стрекоз…

— Стрекоз? — растерянно переспросила Стрекоза, мгновенно перестав плакать.

— Не на территории КОАППа, конечно. Еще большей жалости заслуживаем мы, тропические богомолы: кругом пасутся огромные стада антилоп, зебр, буйволов, страусов, жирафов… — и в это время даже самые крупные из нас вынуждены довольствоваться лягушками, ящерицами, мелкими птицами, мышами, небольшими змеями… С какой завистью смотрим мы на своих соседей — львов, леопардов, гепардов, гиен, гиеновых собак… И насколько же легче на сердце, когда знаешь, что кто-то горько оплакивает твою горькую судьбу!

Окончание этой иронически-напыщенной речи было заглушено взрывом смеха.

Третий вопрос викторины продекламировала Мартышка:

Если вру — пускай умру, — Не сейчас, так после… Зверь похож на кенгуру С головою ослика. Роет ход быстрей, чем Крот, И в песке, и в глине, В трубку вытянулся рот Длинную-предлинную! Что там рот — и зубки Превратились в трубки! Там, где он живет, Всё наоборот.

— Нет такого зверя, — буркнул Рак. — И быть не может.

— Может или не может — это вы сейчас узнаете! — донесся с крайнего, у самого леса, столика веселый голос.

— Кто это? — Кашалот пытался разглядеть крикнувшего, но никого не увидел.

— Крикнул да пропал, незнамо кто, — сказала Сова. — Только и успела углядеть, что рыжий да ушастый.

— А я и этого не успел заметить, — Удильщик в недоумении развел плавниками. — Он так внезапно исчез — как сквозь землю провалился!

— В самом прямом смысле, — произнес тот же веселый голос, но уже откуда-то снизу.

Земля у ног коапповцев вдруг зашевелилась, показался пятачок, похожий на свиной, потом вытянутый в трубку рот, высунулась вся голова, напоминающая ослиную, а затем на поверхность вылез и весь ее обладатель.

— Трубкозуб, — представился он.

Стрекоза не могла поверить своим глазам:

— Неужели вы сумели за считанные минуты прорыть ход оттуда досюда?!

— Да еще такой, что и Человек запросто пролезет! — вторил ей Удильщик.

Трубкозуб ответил вопросом на вопрос:

— А за что, вы полагаете, люди зовут меня «живой землеройной машиной»? За красивые глаза?

— Ну и как, уважаемый Рак? — в голосе Мартышки звучало торжество. — Вы и сейчас станете утверждать, что такого зверя нет и быть не может?

Но Рак не был бы вечным ворчуном Раком, если бы просто признал, что был неправ. Поискав мысленно, к чему бы еще придраться, он подозрительно осведомился:

— А что значит: «Там, где он живет, всё наоборот»?

— Это значит, — парировала Мартышка, — что Трубкозуб живет в Южной Африке, а там сейчас не разгар зимы, как здесь, а наоборот — разгар лета! Вы даже этого не знаете?

Неизвестно, долго ли она подтрунивала бы над Раком, если бы птица-Секретарь, все еще находившаяся у входа на поляну, не прокричала свое «Коапп, коапп!». Кашалот попросил Мартышку выяснить, в чем дело. Она и сама была не прочь это узнать и уже побежала было… однако, увидев кого-то, повернула с полпути обратно, крича на ходу с ликованием: