Кошмарное преступление в курятнике

Мышь побежала к выходу, остальные члены рок-группы еле поспевали за ней, распевая на ходу:

У козочек наших Такие глаза… Заглянешь — не скажешь, Что это коза!

— Да… ничего не скажешь, — заметил Гепард со знанием дела, — глаза у копытных выразительные…

— Боюсь, Гепард, — сокрушенно промолвил Кашалот, — что в данную минуту глаза копытных и прочих наших гостей выражают разочарование, недоумение и немой укор: пригласили — и вот…

Однако Мартышка с ним решительно не согласилась:

— А по-моему, ни у гостей, ни у нас нет абсолютно никаких причин для огорчения, даже наоборот — очень хорошо, что «Ревуны» ушли! Ведь они выступают так часто, а в Новый год хочется услышать новые, свежие голоса!

— И они есть! — подхватил Удильщик. — Причем здесь, среди наших гостей! Взгляните-ка во-он туда…

Все посмотрели в указанном Удильщиком направлении и увидели небольшой кустик.

— Вы имеете удовольствие лицезреть замечательную исполнительницу старинных романсов! — в голосе Удильщика слышалась гордость за то, что именно он представляет ее собравшимся.

— Певица-то скромная видать, — одобрительно сказала Сова, — за кустик спряталась.

— Этот «кустик», уважаемая Сова, — Удильщик вложил в слово «кустик» всю иронию, на какую был способен, — пресноводная губка Бодяга, украшение нашего «Голубого огонька»!

— И ванной комнаты, — добавила Стрекоза.

— Скорее уж аптеки, — возразил Человек. — В отличие от морской туалетной губки, каркас которой состоит из мягких и эластичных роговых волокон, каркас Бодяги жесткий, в нем множество кремниевых иголочек, и если высушенной Бодягой трут кожу, к ней приливает кровь.

— Жесткий характер, стало быть, у дорогой гостьи, — заключила Сова, — согласится ли она петь?

— Я не Стеклянная губка, ломаться не стану, — Бодяга поднялась со своего места и, пробравшись между столиками, забралась на эстраду. От микрофона она отказалась, презрительно заметив: — Вы мне еще под фонограмму предложите спеть… Нет уж, я лучше по-старинному — пели ведь в былые времена и без всяких там микрофонов, и неплохо, между прочим, пели…

Кто-то протянул ей гитару, Бодяга стала перебирать струны своими «веточками».

— Если позволите, — почтительно обратился к ней Удильщик, — я сначала скажу несколько слов об истоках вашего творчества.

Бодяга кивнула свободными от гитары «веточками» и, пока Удильщик говорил, продолжала тихонечко наигрывать. А речь его звучала удивительно проникновенно…

— Друзья мои! — воскликнул он с пафосом. — Бодяга, этот, в сущности, простой мешочек из двух слоев клеток, поднялась из самых глубин… правда, небольших, но ее сестры, морские губки, живут и на полуторакилометровой глубине. Этот невзрачный бурый кустик, словно чистый родник…

На этой высокой ноте Удильщик был прерван — и как раз той, о ком так прочувствовано вещал:

— Родник — это вы хорошо сказали. Губку — любую, не только меня величают «живым насосом с фильтром». Это за то, что мы день и ночь воду через себя перекачиваем — до двух тысяч литров в сутки. Бактерий и всяких других одноклеточных мы съедаем, однако и прочую муть задерживаем. Так мы и реки очищаем, и озера, и целые океаны. Вот и в песнях, я считаю, главное — чистота… — и она запела:

Расскажи, расскажи, Бодяга, Чья ты родом, откуда ты? Ой, да я не помню, ой, да я не знаю…

— Не мудрено забыть, — задумчиво произнес Кашалот, — столько воды утекло… Ведь губки — одно из древнейших на Земле животных…

Последние аккорды гитары потонули в криках «Браво!!». Это был не просто оглушительный успех — это был блистательный триумф! Бодяга приняла его со скромным достоинством. Она раза три поклонилась и не спеша покинула эстраду.

Что тут началось! Сотни приглашенных — звери, птицы, рыбы, насекомые, пресмыкающиеся, амфибии… — ринулись на сцену. Каждый старался завладеть микрофоном, Возле него возникло столпотворение и даже давка…

— Похоже, что триумф Бодяги придал смелости всем, кто способен извлекать из себя хоть какие-нибудь звуки, — заметил Гепард. — Впрочем, это естественно — нынче всем хочется стяжать лавры на песенном поприще… — с этими словами он прыгнул на эстраду и быстро навел среди — «стяжателей лавров» порядок.

— И правильно, — одобрил его действия Рак, — песен на сегодня более чем достаточно.

— Песен никогда не бывает «более чем достаточно», — сказала Мартышка, — но по программе «Голубого огонька» на данный момент у нас запланировано совсем другое мероприятие, — и обратившись к сидящим за столиками, она громко объявила: — Внимание! Сейчас состоится новогодняя викторина «Знаешь ли ты животных?» Мы, действительные члены и члены-корреспонденты КОАППа, будем задавать стихотворные вопросы, а вы, дорогие гости, постарайтесь на них ответить.

— Само-собой, право задать первый вопрос мы предоставляем нашему талантливейшему из председателей, — подхватил Удильщик, — непревзойденному мастеру стихотворного экспромта!

Кашалот приосанился и, победоносно оглядев аудиторию, изрек:

— Друзья, сейчас я прочту экспромт, заготовленный мною еще месяц назад специально к новогодней встрече! — и он продекламировал:

Всегда в одежде рваной плавает, — Не потому, что очень беден: В своих лохмотьях между травами Он совершенно незаметен… И полностью пословица относится к нему: «Встречают по одежке, провожают по уму!»

— Ну, угадайте, — кто это?

Наступило молчание.

Все задумались. Вдруг Гигантский Кальмар, сидевший за одним столиком с Кашалотом, хлопнул себя ловчим щупальцем по голове и вскричал:

— Я догадался — это же ты, Кашалот, после нашей схватки!

— Когда это ты видел на мне лохмотья? — возмутился Кашалот. — Кольцевые рубцы от твоих присосок — вот и все повреждения, — какие ты способен нанести моей коже!

— Лохмотья — это по нашей части, — сказал сидевший за тем же столиком Косатка и улыбнулся, показав полсотни страшных зубов. — Особенно если нападаем стаей.

Кашалот даже зажмурился, представив эту картину, но тут же взял себя в ласты и заявил даже о некоторым вызовом:

— Все равно не угадал — ведь в загадке сказано «между травами», а не в моих привычках держаться среди морской травы.

— Может, она про меня, эта загадка? — произнес кто-то робко и как бы извиняясь.

Все повернулись на голос и увидели сравнительно небольшое, примерно с четверть метра, существо, похожее то ли на огородное пугало, то ли на дервиша в рубище, то ли на какую-то диковинную помесь Лешего с Кощеем Бессмертным… На худющем, — ребра выпирают, — тельце болталось множество длинных мягких выростов. Впечатление было такое, словно на существо надели длинную рубашку, а затем всю ее разодрали на десятки тряпичных лент и лоскутов. Тельце увенчивалось головой, отдаленно напоминавшей конскую, вернее, карикатуру на нее.