Космическая шкатулка Ирис

– Я же ему всё рассказала.

– Зачем? – удивился он.

– Мы не имеем друг от друга тайн, – уверенно сказала Ландыш.

– Я в этом не уверен, – также уверенно сказал он, – ты не могла рассказать ему всего. Полуправда то же самое, что и ложь.

– Что ты хочешь этим сказать? Что мужчины всегда лгут женщинам?

– Не знаю, кто там лжёт, а кто честен, но… – Он замолчал.

– Продолжай, если начал, – потребовала она, садясь на густую и мягкую прибрежную траву. Он предусмотрительно расстелил ей свой пиджак, – Садись сюда. А то насекомые искусают как в тот раз.

Ландыш пересела на его пиджак. Он сел рядом. Они долго молчали и вместе смотрели на синюю рябь течения, убегающего в бесконечность. К горизонту.

– Продолжай, если начал, – опять потребовала Ландыш. – Что тебе известно про моего мужа?

– Ничего, кроме того, что он арендовал у меня тот самый этаж в столице, за который и платит мне деньги. Зачем? Ты же там с ним не живёшь?

– Почему ты решил, что тот, кто у тебя что-то там арендовал, мой муж?

– Я не решил. Я знаю. Она сказала, что её любит небесный странник. Она называет его волшебником. Говорит, что это он привёз её с родного континента сюда. Чтобы она заработала себе «много ню» для покупки домика. Так златолицые называют серебро. Я видел того, кто приходил к ней в моё столичное жильё. Я как-то сразу понял, что он и есть твой муж. И не потому, что он назвал тот самый пригород, где живёт сам, и где живёшь с ним ты. Я почуял по другой причине. Я уловил в нём твой отпечаток, твою информационную тень. Он смотрел так, будто знает меня. А видел впервые. «Как там ваша служба в Храме Ночной Звезды»? – спрашивает. – «Ночные звезды все в целости и сохранности от ваших неустанных молитв»? А сам смеётся, зубы скалит. Я ему отвечаю, «Мы звездам не молимся. Мы чтим своих предков и своего Создателя». А с неё, что и взять, с дуры златолицей. Ребёнка моего продала, как продаёт свои шёлковые тряпки. Ты думаешь, меня утешает мысль, что покупатель моя мать? Ничуть. А эта золотая и говорящая безделушка и не печалится, что ребёнка своего уже не увидит никогда.

– Какого ребёнка? – удивилась Ландыш.

– Моего и её ребёнка. Конечно, моя мать воспитает её лучше, чем эта бестолковая женщина, которую я любил. Может, и до сих пор люблю. И так во второй уже раз моя мать отбирает у моих женщин моих же детей, а после этого с моими возлюбленными всегда происходит что-то, после чего они перестают мне быть нужны. Одну замуж выдала, а она оказалась несчастной после этого, поскольку без любви жить невозможно. Другая опять стала шлюхой. А уж казалось, сколько сил я приложил, чтобы переделать её. Нет, старые привычки оказались слишком укоренёнными в ней. Она опять нашла себе очередного мужчину «для телесной радости», так она говорит, и самое странное, что оказалась на том самом этаже, где и жила со мною. Насмешка судьбы, как думаешь?

– Разве маги верят в судьбу? – спросила Ландыш, обдумывая рассказ Кипариса. Она знала, что на планете, кроме них нет больше никаких небесных пришельцев.

– Может, он был лысым? – зачем-то спросила она, теша себя слабой надеждой, что это Кук пристроил Лоту в столице после того, как Радослав упросил его отпустить женщину из своего имения. Радослав переживал за участь сестры той женщины, которая была женой Андрея на континенте златолицых. Ведь Радослав и не скрывал, что сам привёз Лоту в столицу белого континента. А Кипарис, мысля по накатанным шаблонам своего мира, не может и мысли допустить, что мужчина может помочь женщине бескорыстно. Конечно, он ревнует свою бывшую женщину к любому, кто оказался рядом.

– Не был он лысым. У него были густые и светлые волосы, а борода более тёмного цвета. Да и с чего бы мой отец Золототысячник будет опекать златолицую вышивальщицу шелков?

– С того. Что она больше года, не разгибаясь, вышивала ему его дурацкие рубашки и жилетки, всякие покрывала и шелковые панно. И прочую чепуху для домашнего украшательства. Кук стал тут настоящим старожилом. Он любит комфорт. Я не осуждаю. Я тоже люблю всё, что красиво. К тому же он и в саду её заставлял работать. На цветниках. Фрукты собирать и прочее. Хотя, как и заставлял, если и его жена и сын-подросток тоже работали, как и все прочие, с утра и до вечера. Кук не терпит бездельников. Моему мужу не нравилось, что Кук превратился в рабовладельца. Поэтому он увёз Лоту оттуда. А Кук мог из-за угрызений совести помочь Лоте какое-то время пожить тут. Ради отдыха или ради того, чтобы она наладила прежние связи со своими соплеменниками. Разве не понятно?

– Как же Лота могла попасть на континент бронзоволицых? – маг был сильно удивлён рассказом Ландыш. – Я думал, что она нашла торговцев, отплывающих на её Родину, и утекла туда с ними. Чего она забыла на континенте бронзоволицых?

– Ничего она там не забыла. Разве ты не знал, что на неё напали возле нашего дома и ударили ножом в сердце? Но негодяй промахнулся и затронул только лёгкое. Она выжила, благодаря тому, что жена Кука сделала ей своевременную операцию, чем и спасла Лоте жизнь. После этого Лота осталась у них, где и родила свою дочь. Тогда никто не знал, кто отец девочки. И я не знала тебя. Почему ты бросил её в таком положении одну? Она же говорила, что осталась совсем одна. Я думала, что ты не такой. А ты…

– Продолжай, если начала, – Кипарис повторил её же фразу. – Что думаешь обо мне, то и говори. Я приму всё, что заслужил.

– Ты человек с животным строем психики. Поэтому в тебе и работают такие короткие и ущербные программы. Нечеловеческие. Удовлетворил себя как самца, а забота о потомстве – не твоё дело. Как и об участи матери твоего потомства.

– Что я слышу? Ты ли такое говоришь? Смеешь говорить? Не так всё было. Мы разругались, после чего она куда-то сгинула. Я не нашёл её. Я и понятия не имел, что с нею произошла такая беда! Кто бы мог напасть на неё? Она же никому и ничего не сделала плохого! Неужели, ради жалкого серебра, что у неё и было?

– Нет. Её серебро – эти смешные «много ню» и не тронули. Баул так и валялся рядом с нею целым. Разбойник хотел только убить. Но по счастью, не убил. Если бы она упала где-то в лесу или в другой безлюдной местности, то погибла бы от кровопотери. Лота пришла к нам, потому что хотела упросить моего мужа отвезти её на Родину. Ведь однажды он уже привёз её сюда. Шифроваться было бессмысленно. Сестра Лоты была женой нашего друга. Вот такая история. А ты, являясь во многом животным, и других по себе меряешь. Не нужна твоя Лота моему мужу. Он меня любит!

– Кто бы и удивился тому, – пробормотал Кипарис, принимая её бичевание. А всё же, выражение его глаз было таковым, что Ландыш читала в них сомнение в таком вот раскладе между действующими лицами.

– Ты ревнив? – спросила она у Кипариса.

– Не знаю. У меня не было случая, чтобы женщина, которой я обладал, была мне не верна.

– Как же нет? Одна вышла замуж, другая опять взялась за старое, сам же сказал.

– Так это уже после того, как я с ними расставался. А пока я был рядом, поводов для ревности не было.

– А мой муж ревнив. Очень. Но он стыдится в себе такого качества. Я не давала ему повода для ревности, а он всё равно ревнует. Я знаю.

– Это ты-то не давала? – усмехнулся Кипарис. – Если бы моя женщина купалась нагишом на глазах другого, давала бы этому другому возможность к себе прикасаться с вполне понятными устремлениями, я бы её отхлестал за это по голой же заднице! А допусти она реализацию такого вот устремления, – то и разговора с ней бы уже не было никакого. Такая женщина не была бы достойна моей любви.

– Это ты обо мне? Спасибо за правду. – Ландыш стащила с себя его рубашку и напялила на себя полусырое платье. – Пойду к скоростной дороге, как раз успею, а заодно и досохну под солнышком. Мне твоя синяя дорога для магов без надобности.

– Я всегда правдив, если ты заметила. И я вовсе не собираюсь тебя удерживать. Да и по синей дороге я ехать не собирался никуда, если в ближайшее время. А надо будет, так и на простонародной докачу.

– Пока, правдивый маг! – сказала она, бросив в него его рубашку.