Космонавт. Том 2

— Вот ведь гад! — А затем его выражение лица изменилось на удивлённое, он присвистнул и добавил: — Но полёт с капитаном и с Павлом Ивановичем… — он покачал головой. — Слышал о них. Легенды, «боевые слоны», как их кличут. Ну, ты даешь…

Он задал ещё пару уточняющих вопросов из серии: «А каково оно было?» и после мы перешли на дела насущные — учебу. Я принес конспекты по лекциям, которые он пропустил. Объяснил сложные моменты, начертил схемы маршрутов прямо на газете. Андрей ловил каждое слово и задавал уточняющие вопросы. Я видел, как он рвется обратно в строй, боится отстать и поэтому я старался не упускать ни единой важной детали.

— Спасибо, Серёга, — сказал Кольцов на прощанье, сжимая мою руку. — Вытягиваешь меня. Я не забуду.

На это я ничего не ответил. Да и смысл? Кольцов мой товарищ, а своих я не бросаю. Да и помогая ему, я и сам повторял материал, а это уже двойная польза.

На выходе из санчасти, я встретил Наташу. Она шла по коридору с картой пациента. Наши взгляды встретились на несколько секунд, но она быстро опустила взгляд, а губы сжала в тонкую ниточку. В её взгляде снова мелькнула вина, как и тогда на аэродроме. Я хотел спросить у неё в чём дело, но она резко свернула в палату.

Я вышел на улицу, обдумывая её поведение. Если оно связано с выпадом лейтенанта, что ж… Не зрело, конечно, но и не настолько критично, чтобы так вести себя. К тому же я не собирался проигрывать.

Следующий мой день прошёл как под копирку предыдущего, только еще жестче. Утром мы бежали не просто кросс, а интервалы: рывок до столба — шаг, рывок до дерева — шаг. В общем, с нами не церемонились.

Затем шли лекции, тренажёры, короткая передышка в библиотеке после обеда, а после снова лекции, подготовка к соревнованиям и так до самого вечера.

Я сидел в казарме за столом, пытаясь сконцентрироваться на конспекте по радиотехнике. Но упрямые мысли всё время срывались к планированию завтрашнего полёта. Внезапно дверь в помещение открылась, и дежурный по роте рявкнул:

— Курсант Громов! К подполковнику Карякину!

Я вскинул голову и нахмурился. Замполит? Что ему от меня нужно? Сейчас, накануне полета? Неужели лейтенант что-то накапал? Мысли пронеслись одна за другой, пока я одевался. Поправив ремень, я быстрым шагом направился в административный корпус.

Кабинет подполковника Карякина с моего прошлого визита совершенно не изменился. Казалось, даже папки на столе лежали в том же порядке. Сам подполковник, плотный, с аккуратной сединой на висках и проницательными глазами из-под густых бровей, сидел за столом, просматривая журнал.

— Курсант Громов, — произнес он, когда я, доложившись по форме, вошёл, и указал на стул перед столом. — Садитесь.

Я сел, выпрямив спину, и стал ждать.

— Слежу за вашими успехами, — начал Карякин, откладывая в сторону журнал. — И в воздухе, и на земле. Учитесь хорошо. Дисциплина тоже в норме. Комсомолец активный — в соревнованиях участвуете. Это похвально. Особенно отмечу вашу… взаимовыручку. — Он сделал паузу, глядя на меня. — Я говорю о товарище Кольцове. Слышал, вы ему серьезно помогаете с занятиями, пока он на больничном. Конспекты, объяснения. Фактически, индивидуальные занятия проводите.

Я кивнул, не видя смысла что-либо отвечать. «Так точно, товарищ подполковник»? Звучало бы глупо. «Да, помогаю»? Банально.

— Вижу результат, — продолжил тем временем Карякин. — Кольцов, хоть и с переломом, а по теории не отстал. Благодаря тебе. Вот это и есть настоящий коллективизм, курсант Громов. Товарищеская поддержка. То, что мы воспитываем.

Он откинулся на спинку кресла, сложив руки на животе.

— Но проблема шире. Твоя учебная группа, Громов, по последним проверкам, скатывается в хвост. Успеваемость средняя. Дисциплина знаний — хромает. Особенно по техническим предметам. На носу контрольные, зачеты. Так нельзя. — Голос его стал чуть жестче. — У нас в училище существуют социалистическое соревнование. Курс на курс, группа на группу. Лучшие по успеваемости и дисциплине получают поощрения.

Он прервался, взял со стола стакан с водой, сделал глоток и принялся перечислять, загибая пальцы, блага, которые получают курсанты с хорошей успеваемостью:

— Дополнительный увольнительный в город. Экскурсия в Музей Обороны Царицына-Сталинграда. Возможность посетить городской Дом офицеров — концерт или танцы. А отстающие… — он многозначительно хмыкнул, — … имеют все шансы познакомиться с нарядом вне очереди на чистку ангара или картошку на камбузе. Вместо танцев. Непривлекательно, правда?

Я снова кивнул. Танцы… Экскурсия… Даже мысль о них казалась сейчас чем-то из другого мира, где нет построений, тренажёров и зубрёжки.

— Вот поэтому, Громов, я вам и предлагаю, — Карякин снова наклонился вперед, положив локти на стол, — организовать в вашей группе что-то вроде кружка взаимопомощи. Постоянного. Не только для Кольцова. Для всех, кто не справляется и кому тяжело. Особенно по матчасти, аэродинамике, навигации. Вы, Громов, — ядро. У вас голова варит, и объяснять вы умеешь, это видно. Комсомольский комитет курса поможет. Мы выделим помещение (класс после занятий), бумагу, пособия. Найдутся и другие сильные ребята, подключим. Зотова, например. От вас требуются лишь контроль, направление и личное участие. А так же нужно будет продумать план занятий, темы, график. Ну и в процессе нужно будет следить, чтобы курсанты не в пустую болтали, а действительно знания подтягивали.

Он посмотрел на меня оценивающе.

— Это общественная нагрузка, Громов. Серьезная. Но она будет отмечена. В вашем личном деле появится запись об общественной активности, инициативе, умении организовать товарищей на полезное дело. А это, — он слегка понизил голос, — весомый плюс при распределении после выпуска. При прочих равных… В общем, вы понимаете всё сами. Шанс попасть туда, куда мечтается. Карьера офицера начинается здесь, в стенах училища. И не только с летного мастерства.

Карякин замолчал. Я тоже не спешил отвечать. Предложение было неожиданным и… неоднозначным. С одной стороны — почет, перспектива, реальная польза группе и себе. С другой — колоссальная трата времени и сил, которых и так не всегда хватало. Помочь Кольцову — одно дело. Взвалить на себя ответственность за успеваемость целой группы… Мысли о графиках, списках и планах занятий не шибко радовали, зато плюсы…

— Товарищ подполковник, — начал я неторопливо, подбирая слова. — Предложение… почетное. И нужное, это понятно. Я готов помочь группе, как могу. Но… — я встретил его взгляд и продолжил твёрже, — … чтобы это было действительно эффективно, а не для галочки… мне нужно время. Несколько дней. Чтобы продумать все как следует: кого именно по каким предметам подтягивать, как лучше организовать, какие темы брать в первую очередь. Составить конкретный план. Сейчас… — я прервался, подбирая нужную формулировку, — … сейчас у меня очень важное задание по летной подготовке на завтра. Я весь в нем.

Карякин внимательно выслушал меня, не перебивая. При этом лицо оставалось непроницаемым. Потом он медленно кивнул.

— Разумно, Громов. Понимаю. Летать — это главное. Завтрашний полет с Павлом Ивановичем… важен. Я наслышан. Сосредоточьтесь на нем. — Он сделал паузу. — Я дам вам время. Неделю. К следующей пятнице жду от вас предварительный план: цели кружка, список ответственных, помимо вас, примерный график занятий, темы для начала. Начнем с малого. Важно запустить процесс, а там пойдёт, как по накатанной.