Космопорт

— Долго, Майк.

— Русский мальчик построил за год, а мы что — хуже? Вот теперь давай свой виски, есть повод выпить.

Гроувс гостеприимно наливает шот. Мужчины долго смакуют.

— Бог создал шотландцев, чтобы они радовали нас своим виски, — острит Гроувс.

— Если от подобного старта будет толк, то мальчику Вику нужно памятник поставить за это достижение. Оно будет иметь огромное значение для мировой космонавтики, Боб.

— Не пора ли ему УЖЕ ставить памятник, Майк? — прищуривается Гроувс.

— Подожди. Чувствую, мальчик Вик пока не все карты раскрыл.

— У тебя нет внутри своих?

— Близко к руководству нет. У них в Агентстве поразительно эффективно выстроена контрразведка и политика разделения компетенций.

— Взрослая нация, Майк. Давно знакомая с культурой спецслужб.

— Это ты тонко подметил. За это стоит выпить, — на этот раз подмигивает Веклер.

— За русскую культуру разведки и контрразведки?

— За то, что ты здраво оцениваешь противника.

Против комплимента в свой адрес хозяин кабинета возразить не в силах.

— Спасибо за угощение, Боб. Пойду писать рапорт руководству. Нам всерьёз надо задуматься о конкурентном проекте.

27 мая, пятница, время 16:50.

Москва, блог Киры Хижняк.

— Давненько ты ко мне не заходил, — Кира снова светит мне лицом и нейлоновыми коленками.

Почти ничего не изменилось в этом месте за два с половиной года. Об этом и говорю, не преминув добавить:

— Только ты вроде ещё красивее стала.

Девушка с огромным удовольствием принимает комплимент.

— Понимаешь, даже повода не было. Что я мог сказать, помимо того, что идёт работа? Вот мы конструируем ракету, двигатель для неё, туда-сюда… скучно. Зрителю латентный период неинтересен, ему результат подавай. Репетиции никто не смотрит, всем нужен готовый спектакль.

— И вот мы наконец видим результат, — берёт бразды Кира. — Правда, плачевный, зато он есть.

— Почему же «плачевный»? — удивляюсь страшно.

— Ракета ведь разбилась, — недоумевает в ответ.

— А как бы мы систему самоликвидации проверили? Подождали, пока она отлетит подальше от старта, но несильно, и взорвали, — объясняю абсолютно хладнокровно. — Улетать ракете вглубь Казахстана мы позволить себе не могли. Мало ли кому на голову обломки упадут. А так мы надёжно уложились в разрешённую зону падения.

— Есть и такая зона?

— Ну да. Конечно, запуски — дело такое, всё может случиться. Теоретически ракета может в любой точке траектории навернуться. Но если это случится на территории Казахстана за пределами очерченной договором зоны, нам придётся штраф платить.

— А если на территории России?

— Если упадёт в пустынном месте, то и ладно. Все посмотрят сквозь пальцы. Ещё и довольны будут. Местные жители с радостью обломки на сувениры разберут. Сельские обожают такие события, темы для разговоров лет на пять хватит. А помнить будут всегда. Ещё и стелу на этом месте поставят.

— Может и на город упасть.

— Вероятность крайне мала. К тому же траектория тщательно просчитывается. Но ты натолкнула меня на мысль. Надо обзавестись какой-то страховкой. Обдумаю этот вопрос.

— Как ни крути, но ракета взорвалась, сеть кипит, многие ругаются и обзываются…

— Как? — становится любопытно.

— «Глупый пацан, что он может? Следовало ожидать! Считает себя самым умным! Всем ясно, что ничего у него не выйдет! Любому дураку понятно, что тоннельный запуск — это лажа». Ну и так далее. Нецензурное уж не буду цитировать.

— Тупые неадекватные хейтеры, — резюмирую. — Лишь бы поорать по любому поводу.

— Ну, вот ты в эфире и теперь можешь всё объяснить.

— Ради этого и пришёл. Первый и самый главный результат: тоннель уцелел. Остался как новенький. Можно говорить об этом, раз уж все знают о способе запуска. Далее. Скорость вылета ракеты соответствует расчётам. «Гильза», которая предохраняет ракету от трения о стенки тоннеля и осуществляет разгон, отработала абсолютно штатно. То есть разогнала ракету, после вылета отделилась и приземлилась. Ракета полетела дальше, её двигатели включились и начали разгон.

Рассказывать о небольшой деформации в трубе не стал. Ещё чего! Вой поднимут до небес. Только пришлось пояснять, что такое «гильза» и для чего она. Неискушённый зритель не поймёт.

— И никаких проблем?

— «Гильза», к сожалению, не устояла. После приземления упала набок. Но как предусмотреть, что одна опора точно попадёт в барсучью нору? Это невозможно. Непредсказуемая случайность. Но всё в пределах ожидаемого. «Гильза» спроектирована для многоразового использования, однако какой-то процент неизбежно будет разбиваться. Порыв ветра, локальные неровности грунта, всё что угодно.

— Но ракету жалко. Дорогая, наверное?

— Насчёт стоимости ещё не определились. Когда начнём серийное производство, тогда и будет ясно. Порядка миллиарда рублей на данный момент. Или чуть больше с учётом запуска. Но особых потерь мы не понесли. Ракету, конечно, начинили датчиками по самую крышу, но полезного оборудования она не несла. Грузовой контейнер набили песком для придания нужного веса.

— Выходит, всё хорошо? — в голосе сильнейшее сомнение.

— Всё хорошо будет, когда ракеты начнут летать по расписанию, как электрички. Когда начнёт строиться орбитальная станция, когда наши космические корабли начнут бороздить просторы Вселенной.

Кира хихикает, а я продолжаю:

— Но и тогда найдутся недовольные и тупые хейтеры, которые будут брюзжать через губу: могли бы и быстрее бороздить, могли бы и получше что-то построить, давно надо было экспедицию к Альфа Центавра отправить, а вы всё телитесь…

— Что собираетесь делать дальше?

— Тщательно изучаем и обдумываем результаты, строим следующую ракету. Этим летом — с датой пока неясно — запустим ещё раз. Попробуем вывести в верхние слои атмосферы…

— И взорвать там? — Кира ехидничает.

— Ха-ха-ха, не исключено. Но вообще-то, нам надо как следует испытать основные двигатели. И если их работа не будет сильно отличаться от наших расчётов, то такой результат можно смело считать нашей победой. И победой российской космонавтики в целом.