Кот и мышь

Мисс Давайте-Будем-Красивыми отправила в ответ вид Лондона с надписью:

А я жалею, что мне приходится оставаться здесь.

И добавила:

Почему, черт возьми, ты не едешь к Амисте?

Катинка предупредила в отеле, что не вернется к чаю, и села в коричневый автобус, оставив позади город, порт и море. Когда автобус взбирался на холм, мягкий валлийский дождик продолжал окутывать серебристой дымкой долы и горы, придавая новые силы зелени, которая пробивалась сквозь черную земляную корку, и неповторимый цвет лица девушкам долины Суонси... Девушки эти тряслись в автобусе вместе с Катинкой, болтая мелодичными голосами о кинозвездах, прическах и перебранках с продавщицами в лавках. Их матери сидели рядом в чопорных старомодных платьях, оживленно переговариваясь друг с другом. Усталые шахтеры ехали молча, глядя на свои башмаки и помахивая свисавшими между коленями шапками, которые держали в руках, таких же черных и покрытых шрамами, как земля, в которой они трудились. Их лица напоминали лица загримированных неграми менестрелей^{9} с полосками белой кожи у самых волос и вокруг окруженных розовыми ободками глаз. Дома их ждали ванна у огня в кухне, жены, растирающие им спину, пища и постель...

— Пентр-Трист! — крикнула кондукторша, приглаживая растрепавшиеся локоны. — Кажется, вы просили предупредить вас, девушка?

— Да, спасибо, — отозвалась Катинка. Ее голос, обычно звонкий и веселый, звучал тускло на фоне пронзительных голосов валлийских девушек. Она подобрала изящную коричневую сумочку и перчатки такого же цвета и спрыгнула на дорогу. Автобус покатился дальше.

Бесформенная, лишенная тротуаров деревенская улица тянулась между рядами лавчонок. Отходящие от нее переулки либо круто взбирались по склону холма, либо так же круто спускались в долину, расположенную в полумиле вниз. Маленькие безобразные домишки, столь же безобразная методистская церковь^{10} с жестяной крышей, броская афиша на фасаде единственного кинотеатра... А по другую сторону долины — гора, окутанная серой мантией бесконечного дождя. Гора — гордость каждой валлийской шахтерской деревушки — нависала, точно доброе божество, над трудом, терпением и мужеством маленьких муравьев, копошащихся в их муравейнике, наблюдая, как они рождаются, живут и умирают...

Высоко-высоко к шершавой груди горы, точно маленькая птичка, прислонился одинокий дом.

Катинка указала на него одному из полудюжины мужчин, которые покуривали, стоя у стены.

— Это дом мистера Карлайона?

Мужчина вынул двумя пальцами окурок изо рта и задумчиво посмотрел на дом.

— Ну, и да, и нет. — Его темные глаза с насмешливыми искорками устремились на приятелей. — Что скажете, ребята?

В ответ послышалось невнятное бормотание.

— Так да или нет? — Катинка нетерпеливо переминалась на высоких каблуках.

Мужчина провел рукой по щеке, которую пересекал длинный шрам.

— Вообще-то это был дом старой миссис Уильямс.

— Меня не интересует старая миссис Уильямс, — заявила Тинка.

Раздался дружный хохот.

— Это хорошо, девочка моя! Она уже десять лет как умерла?

От группы отделился другой мужчина и подошел к Катинке.

— Не волнуйтесь — они вас дразнят. — Он махнул рукой в сторону горы. — Старая миссис Уильямс построила этот дом для себя. А теперь его арендует мистер Карлайон. Дей Джоунс Трабл несколько месяцев назад приходил договариваться об аренде. Верно, ребята?

— Верно, — подтвердили остальные.

— Дей Джоунс Трабл? — переспросила Тинка. — Какое очаровательное имя!

— Выходит, вы не знаете мистера Карлайона? — удивился мужчина. — Иначе вы бы знали и Дея Трабла.

— Дей Джоунс родом из этих мест, — сказал первый мужчина. — Теперь он служит у мистера Карлайона, и когда хозяину понадобилось тихое местечко, Дей Джоунс вспомнил свое детство и снял для него «Пендерин». — Он указал на серую крышу дома по другую сторону долины.

— Почему его называют Дей Джоунс Трабл^{11}?

Мужчины с усмешкой посмотрели друг на друга.

— Чтобы отличать его от других здешних Деев Джоунсов, — ответил человек со шрамом. — Включая меня. — Он улыбнулся. — Меня называют Дей Джоунс Ач-и-фай.

— Так звала меня няня, когда я была маленькой грязнулей.

— Ну, а Дей Джоунс Ач-и-фай — большой грязнуля, — засмеялся один из мужчин. — Он водопроводчик.

— А Дей Джоунс Трабл?

Они снова посмотрели друг на друга.

— Из-за него у всех здешних девушек были неприятности, — ответил второй мужчина. — Ему пришлось сбежать в Лондон. Но это было лет двадцать тому назад — верно, ребята?

— Любопытно, что стало с Глэдис Гриффитс? — сказал первый мужчина.

— И с Бронуэн Хьюз!

Но они были слишком хорошо воспитаны, чтобы обсуждать местные сплетни перед посторонней, которая не могла ими интересоваться.

— А вы родом не из Пентр-Трист?

— Нет, — ответила Тинка. — Хотя моя фамилия тоже Джоунс. Я родилась в Суонси, а мой двоюродный дедушка Джо все еще живет там у водохранилища.

— Это часом не Джо Джоунс Водяной?

— Он самый, — кивнула Тинка. — Возможно, он уже покойный Джо Джоунс: когда я уходила, то думала, что его вот-вот хватит удар. Он считает меня блудницей в пурпуре, в основном из-за моих ногтей, хотя мне казалось, этот цвет подходит для сельской местности. — В ее привычки входило откровенничать с абсолютно посторонними людьми.

— И теперь вы хотите повидать мистера Карлайона? — спросил второй мужчина.

Он несколько отличался от остальных. Вместо поношенного пиджака и мешковатых брюк на нем были хороший коричневый костюм, аккуратный воротничок и галстук. На вид ему было лет тридцать пять. Это был красивый мужчина, похожий на романтического священника из викторианского романа^{12} — с худощавым бледным лицом, темными волосами и прямой осанкой.

— Я тоже подумывал навестить мистера Карлайона, — сказал он.

— Вообще-то мне нужна миссис Карлайон, — уточнила Тинка.

Казалось, никто из них не знал миссис Карлайон.

— Они не бывают в деревне, — сказал Дей Ач-и-фай. — Слишком шикарная публика. Сюда приходила пожилая женщина, которая работала там вместе с Деем Траблом, но больше никого из «Пендерина» вы тут не увидите. — Он пожал плечами.

Викторианский Адонис^{13} бросил взгляд на гору.

~ Вода в реке поднялась.

— Мисс Эванс — разносчица — может вас перевезти, — предложил один из мужчин.

— Она отправится туда так поздно?

— Утром мисс Эванс не отвозила молоко — я это знаю точно, так как она проторчала все утро в Суонси с женой моего приятеля, шатаясь по лавкам и покупая себе тряпки. Значит, она поедет туда во второй половине дня. Вам повезло, мистер Чаки, и этой молодой леди тоже.

— Поднимемся к ней домой и проверим, — предложил мистер Чаки Тинке. — Это совсем рядом.

Мисс Эванс жила в маленьком доме, примостившемся над дорогой. Мистер Чаки постучал в дверь, открыл ее, не дожидаясь ответа, шагнул в прихожую и стал просовывать голову в одну дверь за другой, громко окликая:

— Мисс Эванс! Мисс Эванс!

«Во что я теперь ввязалась?» — думала Тинка.

Мисс Эванс появилась у парадной двери, глядя на них, как кукушка, выскочившая из часов. Это была миниатюрная женщина с загорелым лицом и ярко-голубыми глазами.

— Привет, мистер Чаки. Вы звали меня?

— Это мисс Джоунс, мисс Эванс. Мы хотели узнать, собираетесь ли вы сегодня в «Пендерин».

— Ну, как всегда...

— Отлично. Тогда, возможно, вы не возражаете перевезти нас в вашей лодке?