Козырная пешка

На службе у Захарова к Сергею присматривались долго. И только убедившись в его слепой собачьей верности, стали допускать к важным делам. Практичный ум, наблюдательность и способность к анализу быстро вывела Сергея на новый уровень. Его начальникам было невдомек, что ему просто наплевать на шефа и Змея. Просто по складу характера он привык относиться к заданиям серьезно, как будто они касались его самого.

К женщинам Сергей относился равнодушно. Как только они удовлетворяли его физиологически, он забывал о них, меняя как перчатки блондинок и брюнеток. Ему было все равно, какой длины их волосы, какого цвета их глаза и какой социальный статус они занимают в этом мире. Для того, чтобы женщина оказалась в его постели хотя бы дважды, она должна была соблюдать правила, главное из которых – она должна быть трезвой, чистой. От нее должен был исходить запах хороших духов и дорогого мыла в пропорциях, когда от кожи пахнет еще и разгоряченным сексом телом. Перед тем, как приступить к прелюдиям, он всегда отправлял новую подружку в душ, а после постельных экспериментов бежал в душ сам, смывая с себя запах очередной женщины. Женщины были опасны. Они могли предать, могли обмануть, могли сделать больно, вцепившись в его руку липкими ручонками. Они тянулись к нему скользкими губами с противным запахом ирисок, посыпанных крошками хлеба и табака. И он не мог этого допустить.

Впервые он увидел ее на спектакле, куда пришел вместе с боссом. Захаров любил посещать светские мероприятия, где ему подобострастно кланялись и били челобитные. Там, в таинственном полумраке она вышла навстречу сутулому Мастеру с букетиком искусственных мимоз и спросила, нравятся ли ему ее цветы. Сергей забывал про работу, когда она появлялась на сцене, хотя в эти моменты должен был зорко смотреть по сторонам, не замышляет ли кто пакостей?

– Хороша, – крякнул вдруг Захаров. – ну просто Скарлетт О’Хара.

Никакого сходства со Скарлетт Сергей не заметил, ну разве что глаза зеленые. Скарлетт была брюнеткой, Алиса – блондинкой, ничего общего с сыгравшей главную героиню всех времен и народов Вивьен Ли не было и в помине. Но слова шефа вдруг остро зацепили какую-то шестеренку в голове, которая до того покрывалась ржавчиной и паутиной. И шестеренка дрогнула и покачнулась, словно примериваясь перед тем, как начать равномерно вращаться, набирая и набирая темп.

Потом, сразу же после спектакля, была встреча в ресторане, куда Алиса прибыла со своим мужем, Владимиром Мержинским, годившемся ей в отцы. Сергей смирно сидел за соседним столиком, хмуро оглядывал зал и потягивал минералку. До него долетали обрывки фраз, приглушенный интимный смех зеленоглазой прелестницы, которая обращала на него столько же внимания, сколько на плохую копию статуи Давида. Шестеренка в голове жалобно поскрипывала, качаясь то вперед, то назад, словно не решаясь двинуться с места, порвав многолетнюю пыльную паутину.

А потом она уехала домой, вместе со своим начинающим лысеть мужем, глядевшим на молодую жену с нескрываемым обожанием. В гардеробе Сергей, опередив Мержинского, подал ей легкую и пушистую норковую шубку, а Алиса неожиданно тепло улыбнулась ему в ответ и прошептала «Спасибо», как будто знала его всю жизнь. Ее улыбка не была дежурной, глаза блистали как две зеленые звезды, и тогда Сергей понял, что она не такая, как все.

Она не была похожа на этих мерзких баб, жен и любовниц царей и царьков этой никчемной жизни, взлетавших вверх ракетами и бесследно тонувшими в темных водах. Эти лоснящиеся холеные, как породистые скакуны бабы, взлетали вместе со своими спутниками, тонули вместе с ними, иногда всплывая на новых островах с новыми царьками и царями. Те мерзкие бабы, жадные до власти, денег и жизненных благ, были еще хуже, чем их повелители. Они никогда не снисходили до Сергея и ему подобным, считая их на голову ниже.

Алиса была другой. Сергей узнал, что она из простой семьи, но это ни о чем не говорило. В среде, куда был вхож Захаров, не было аристократов. Все его партнеры были более-менее удачливыми людьми, наварившихся на развале советской империи. Они часто были не слишком хорошо образованы, напившись, демонстрировали свои наколки за разные сроки, а их спутницы жизни часто были им под стать. Бывшие профессионалки, разбогатевшие бухгалтерши, удачно кинувшие своих начальников, глупые девицы, едва закончившие школы, для которых и журнал «COOL» был слишком серьезной литературой. Но они вели себя так, будто мир принадлежал им, бабочкам-однодневкам, сгоравшим за одну ночь под ярким светом фонарей.

Алиса на них не походила ничуть. В ней было то, что назвали бы внутренним аристократизмом. Однажды, после приема в доме Мержинских, Сергей вошел на кухню, обнаружив там ловко перемывающую посуду домработницу и Алису, сменившую вечернее платье на джинсы, которая спокойно вытирала тарелки. Захаров и Мержинский заперлись в кабинете и намеревались проторчать там до полуночи. Алиса, вытиравшая тарелку посудным полотенцем, была столь же нереальна, как видение НЛО над ночным городом. Она вежливо и приветливо объяснила Сергею, как из дома пройти в гараж и даже проводила его, бросив посуду. Шестеренка медленно двинулась с места…

Потом она курила вместе с ним на лестнице, когда у Мержинского случился первый инсульт. Врачи колдовали над Владимиром в больнице, Захаров приехал навестить своего друга, а Алиса, нервно выхаживавшая по ступенькам перед больницей, вполне по человечески попросила у Сергея сигарету. После выписки Мержинского из больницы, Алиса мирно просидела вместе с Сергеем на кухне за чашкой кофе минут сорок и развлекала его беседой, хотя вполне могла бы оставить его одного. Сергей отвечал односложно по двум причинам. Во-первых, невероятно любезная Алиса, с осунувшимся лицом и лихорадочно блестевшими глазами совершенно не представляла, кто перед ней сидит. Она явно его не запомнила. Во-вторых, эти паршивые шестеренки в голове стали вертеться все быстрее и быстрее.

Сергей вдруг поймал себя на мысли, что теперь, снимая очередную вульгарную телку, он подсознательно выбирает тоненьких блондинок. Алиса Мержинская маячила перед ним недоступным идеалом. Он пару раз сходил на ее спектакли, и даже подарил цветы, после чего получил открытую и радостную улыбку, а потом уехал домой, где, зарывшись в подушки, приказал себе не быть идиотом. Когда Захаров вызвал его к себе и велел последить за вдовой Мержинского, Сергей почувствовал, как в голове загудело. Шестеренки вращались с воем, грозя слететь со своих насиженных мест, раздирая мозги и сердце в клочья.

И вот теперь она плакала в его машине, униженная, оскорбленная и напуганная, а он не знал, что ей сказать.

Она все никак не могла успокоиться. Сергей потянул Алису к себе, прижав к груди. Она всхлипывала, вцепившись в его рукав. А ему очень мешал рычаг переключения скоростей и подлокотник, мешавший вдавить в себя ее тоненькое тельце. Алиса выдыхала воздух с каким-то странным хриплым клокотанием, а он гладил ее по волосам, которые почему-то пахли яблоками и чем-то горячим. И, наверное, у него помутилось в голове, потому что он вдруг осознал, что целует ее в губы, и что она отвечает на его поцелуй. А потом в машине стало нестерпимо жарко и тесно. Его большое и мощное тело натыкалось на все углы, но он никак не мог выпустить ее из рук, потому что она могла ускользнуть как ночная фея. А в голове был восхитительный звон и пустота, и почему-то отпечаток ладони на запотевшем стекле из «Титаника» не казался ему детской выдумкой и пошлостью, потому что теперь температура в его машине была как в тропиках, влажной и жаркой. И даже потом, когда он, взорвавшись на пике, вывалился из машины, голый, запутавшись в спущенных штанах и трусах, он все никак не мог отдышаться и пережить эту тропическую жару с ароматом спелых яблок и чего-то горячего. Шестеренки сорвало с петель и они, расплескивая кровь и разрывая сосуды, рвались к выходу.

Сергею было страшно возвращаться в машину. Он боялся увидеть там ее, потому что не знал, какая она сейчас. Он простоял снаружи несколько минут, пока не услышал как открылась и хлопнула дверь автомобиля. Алиса подошла к нему со спины и обхватила руками.

– Может, мы все-таки поедем? – лукаво спросила она. – Или ты и дальше намерен выставлять на сквозняках самое драгоценное, что у тебя есть?

Осознав, что он стоит перед ней без штанов, Сергей покраснел, как школьник, и, путаясь в белье, натянул брюки.

– Ты не голодна? – спросил он, не глядя ей в лицо. Она разжала руки и обошла его, как пенек. Теперь она стояла прямо перед ним, но головы не поднимала.

– Да, – согласилась Алиса, – я бы поела. Со вчерашнего дня голодная.

До города они доехали в рекордные сроки. Алиса велела Сергею остановиться у магазина одежды и, написав на бумажке несколько ничего для него не значащих цифр, отправила его за покупками.

– Попросишь Наталью, – напутствовала она, – она там одна Наталья, скажешь, что от меня, купишь платье или что-нибудь еще. Я не могу в таком виде где-то есть. Наталья меня знает, она подберет что-нибудь приличное.