Красиво разводятся только мосты

— Конечно, ты не можешь, — взмахнул он руками и снова пошёл. — Да он тебя и не отпустит. Ты нужна ему, это даже объяснять не надо. А тебе? Кто нужен тебе?

— Ты, — не видела Аврора смысла отпираться.

— А мне — ты. Тебе не кажется, что это важнее?

— Нет, — она отчаянно покачала головой.

— Это цех… — обернулся Демьян. Они дошли до производственных помещений. — В общем, неважно. Вот, как-то так это выглядит. Работает. Карбонизируется, — он равнодушно махнул рукой.

— Спасибо! Я пришла только поблагодарить, — опёрлась Аврора на косяк двери.

— Твои благодарности приняты. Но знаешь, я чертовски устал с тобой прощаться. Просто невыносимо устал. Каждый раз говорить: «Прощай!» и каждый раз снова возвращаться. Это как…

— Отрезать коту хвост по маленькому кусочку?

— Или яйца. По одному. Останься, Аврора! Останься со мной.

— Или уйди навсегда?

Демьян развёл руками.

— Давай, я за тебя решу? — смотрел он хмуро. — Если что-то пойдёт не так, просто свалишь на меня. Скажешь, это я во всём виноват, и всё. Я не против. Пусть это будет моим решением.

— Нет, — она покачала головой. — Слишком часто за меня решали другие. Это решение я приму сама. Уже приняла.

Он горько усмехнулся.

— Будешь выносить судна из-под мужа и по выходным встречаться со мной?

Аврора укоризненно покачала головой.

— Ах да! Ты же так не можешь. Меня вычёркиваем?

Аврора тяжело, обречённо вздохнула.

Демьян развёл руками.

— Я предложил тебе всё, что мог. Даже больше, чем мог. Клянусь, я буду самым верным мужиком, какого только можно представить. Мне даже не будет трудно. Я люблю тебя. Мне никто не нужен кроме тебя. Ты и наш малыш. Будь со мной!

На его месте, Аврора, сейчас бы добавила: «Или отпусти меня!» Но она была не на его месте, и, наверное, он был прав: зря она пришла. Так не вовремя.

— И я люблю тебя, Демьян, — смотрела она в его тёмные и сейчас такие несчастные глаза. — Но я… Я должна поступить правильно.

— Так не бывает, — он покачал головой. — Не бывает всегда правильно. Не бывает полностью подходящих моментов. Не бывает идеального стечения обстоятельств. Иногда приходится чем-то поступаться.

— И всё же я попробую, — выдохнула она. — Извинись за меня перед Ниной, что я не попрощалась.

— Хорошо, — он сухо кивнул.

— Пока, — Аврора сделала шаг назад.

— Я провожу, — шагнул к ней Демьян.

— Я найду дорогу, — она остановила его рукой.

Уходить от него было невыносимо, но она не могла иначе.

Она хотела быть честной с мужем и честной с Демьяном. Она не должна думать, что Романовский изменится. Она не имела права просить Демьяна подождать. Она может отвечать только за себя и за свои поступки. И Аврора уже приняла решение. И сделала свой выбор.

Она выбрала себя. Свою жизнь.

Жизнь, которой она хотела жить.

Если рядом будет Демьян — замечательно, если удастся сохранить хорошие отношения с бывшим мужем — тоже хорошо, но это никак не повлияет ни на её выбор, ни на её решение.

И Аврора знала, что сказать себе.

«Дорогая я! Ты имеешь право быть собой. Такой, какая есть. Ведь никто другой тобой быть не может».

«Дорогая я! Делай то, что делает тебя счастливой. Будь к себе добрее и сострадательнее. Живи в гармонии и независимости от чужих мнений и настроений».

«Дорогая я! Ты — самое важное, что у меня есть».

Глава 69

— Как её фамилия? — замерла Нина грозовой тучей.

— Какая разница, — отмахнулся Демьян.

— Никакой. Но Аврора слишком редкое имя, чтобы не запомнить. Кто она, Демьян?

Он мотнул головой.

— Чёрт тебя подери, Кораблёв! Она Аврора Романовская, да? Его жена?

— Ну и что с того?

— Что с того?! Ты вообще в своём уме? Она видела меня, Есению. Ты ей рассказал, зачем приходил к её мужу? Как думаешь, сколько времени ей понадобится, чтобы сложить одно с другим?

— Ничего я не рассказывал. И она меня не узнала.

— Да, тебя с длинными волосами даже родная мать не узнала бы. Но, поверь, это ненадолго. Тебя узнал Романовский. Только идиот мог потащиться к ней на суд с цветами. Зачем, Демьян?

— А зачем ты раздвигала ляжки для женатого мужика? О чём думала, лёжа на спине под чужим мужем? Не знала, что от этого бывают дети? Или была наивной робкой девственницей, уступившей настойчивости похотливого самца?

— Нет, девственницей я не была. Была дурой, которой всё равно. Потому что влюбилась.

— То есть тебе можно влюбиться, а мне нельзя?

— Но ты же понимаешь, как это будет выглядеть для неё?

— Да какая разница, Нина!

— Большая, Демьян! Ты должен был ей сказать. Сказать первый, как хотел ему отомстить. А теперь это сделает Романовский. И она тебя никогда не простит, потому что будет думать, что ты её использовал.

— Она и так не со мной, а с ним. Так не всё ли равно, что она думает?

— Ты уверен?

— Абсолютно. Она беременна, Нина. Беременна от мужа. И что бы я ни сделал, что бы ни сказал, уже не имеет значения. Она его не бросит. Родит ему сына или дочь. И поверь, будет счастлива. И он с ней — будет. Я собственными ушами слышал, как Романовский уговаривал её на ребёнка, которого она так хотела. Поэтому, знаешь… — Демьян покачал головой.

— Знаю. Как мне предложили сделать аборт, ей не предложат.

— Да. И бог с ними, со всеми! У вас с Есенькой есть я.

Он шагнул вперёд. Сестра обняла его за шею.

— Ну почему она, Демьян? Почему ты не влюбился в любую другую?

— Если бы я знал, — он тяжело вздохнул. — Если бы только знал, Нина. Честное слово, я бы остался. Не сел на тот чёртов самолёт, лишь бы её не встретить. Но я…

— Влип, по самое не хочу, — гладила она его по голове.

— Если не больше.

— Что будем делать? — Нина опустила руки.

— Ничего. Как всегда. Жить. Работать, — Демьян оглянулся в кабинете. — Что там у нас сегодня?

— Как обычно, — упала на стул Нина. — На повестке дня фестиваль.

— Вот о нём и будем думать.

— У меня только один вопрос, — она подняла руку с зажатыми в ней трусиками. — Это чьё? Я нашла под диваном. Об этом мне стоит беспокоиться?

— Об этом меньше всего, — усмехнулся Демьян. — Это Полинкины.

Он равнодушно занял стул напротив Нины.