Краски вне линий (фанфик Сумерки)

– Ты в порядке, детка? – спросил он, глубже заглядывая в мои глаза, – Если нет, мы можем пойти домой, …сколько коктейлей ты выпила, пока меня не было?

– Один, ПАПУЛЯ, – сказала я, – Я в порядке. Я просто соскучилась по тебе.

Он негромко рассмеялся и крепче прижал меня к себе.

– Моя малышка, – проворковал он, нежно целуя мои губы и закрывая глаза, – Я всегда с тобой, тебе никогда не придется скучать по мне.

– Обещаешь? – спросила я, чувствуя, что сегодня вечером я слишком прилипчива.

– Я обещаю, – сказал он немедленно, а затем улыбнулся и добавил:

– Если ты веришь обещанию вампира…

– О чем вы, парни, разговаривали? – я немедленно перевела тему, не желая, чтобы хоть что-то напоминало мне о Виктории, – Что это было?

– Мы играли в пул, – он пожал плечами, глядя на бильярдный стол, за которым сейчас играли двое других студентов, – Он думал, что «сделает» меня. Но я умею играть в пул. В прошлом, когда мне хотелось «зависнуть» в теплом месте, я знал несколько бильярдных, где всегда было открыто. Одна женщина научила меня играть. Я очень хорошо научился, и тогда я стал играть за еду и номер в отеле. Фокус в том, чтобы в первых двух партиях сделать вид, что ты полный лох, …а затем ты начинаешь играть в полную силу, …и даешь им все, чего они заслуживают. Позволь сказать тебе, что это лучше, чем «зависать» зимой на кладбище.

– Женщина? – я ухмыльнулась, – Что за женщина?

– Просто женщина, – он усмехнулся, – Кристина. Она была добра ко мне.

– Это было тогда, когда ты был с Таней…, – сказала я вслух, когда до меня дошел этот факт, – Когда тебе было негде жить… ты…

– Нет, я не спал с ней, – он немного нахмурился, – Не каждая симпатичная женщина, с которой я был знаком, имела виды на мой член, Белла, веришь ты мне или нет.

– Я знаю…

– И даже если и ИМЕЛА, Я в состоянии хранить верность, – теперь в его голосе слышалась злость, – Я не родился шлюхой, эти уроки я выучил позднее.

Он двинулся, чтобы уйти от меня, но я прижалась к нему и разрыдалась.

– Нет, нет, …не надо, …не уходи…, – хныкала я, – Прости меня, …прости, …я не это имела в виду, …не злись на меня, …пожалуйста…

Эдвард взглянул на меня и поднял пальцами мой подбородок, заставляя взглянуть на него.

– Ты выпила больше одного коктейля сегодня, маленькая девочка, – сказал он так, словно это был очевидный факт, и злости в его взгляде и голосе больше не было.

– Я не помню…, – я почувствовала легкое головокружение, и он кивнул, словно знал, что прав.

– Я знал это, – он продолжал танцевать со мной медленный танец, – Ты не настолько пьяна, чтобы была необходимость вести тебя домой, но… тебя немного «развезло», …и ты весь оставшийся вечер будешь у меня на виду, поняла, Белла? А когда мы вернемся за столик, ты выпьешь кофе.

– Да, Эдвард…, – я улыбнулась, и мне очень нравилось то, как он заботится обо мне, – Ну, …так о чем вы, парни, говорили? Вы теперь… типа друзья?

– Совершенно точно не друзья, – Эдвард покосился направо, а затем снова взглянул на меня, – Но мы установили некоторые факты. Он знает, что ты моя, и у него нет намерения преследовать тебя. А если такое намерение у него появится, он знает, что я со всей тщательностью надеру ему задницу.

– О Господи, вы двое действительно СКАЗАЛИ друг другу эти вещи? – сейчас мне хотелось умереть от смущения. Как мне теперь говорить с ним и что сказать?

– Это мужской разговор, Белла, – сообщил Эдвард, – Не беспокойся об этом. Думаю, с ним все в порядке. Он не такой змей, каким был Джеймс, это точно. Он сказал мне, что ты напоминаешь ему его лучшую подругу детства. Она вышла замуж и уехала с мужем в Японию. В любом случае, так он сказал. Если он сделает что-нибудь странное, ты СКАЖЕШЬ мне… немедленно. Это понятно?

– Понятно, – я улыбнулась, наклоняя свое лицо к его лицу, обожая это ощущение – находиться в его руках, пока звучала песня «Голубые глаза» Элтона Джона.

Мы танцевали, и Эдвард сказал:

– Я не выбирал эту песню. Она не подходит. Твои глаза карие. Самые прекрасные карие глаза, которые я когда-либо видел.

– Ну, ты можешь всегда заменить слова в песне на «карие глаза», – я улыбнулась, получая еще один поцелуй, …на сей раз глубокий и горячий.

Тогда он принялся нежно напевать мне на ухо:

– Карие глаза… у малышки… карие глаза… ооо, я ЛЮБЛЮ… карие глаза, …когда я рядом с ней, …где я страстно желаю быть, …я увижу… карие глаза, смеющиеся в солнечный день, …смеющиеся в дождь, …у малышки… карие глаза, …и я дома… снова.

Я схватила его и поцеловала, очень крепко и глубоко, …мой язык не давал ему дышать, когда я полезла вверх, …обвивая его ногами…

– Пора домой, малышка, – улыбнулся он, слегка рассмеявшись, пока я продолжала набрасываться на его губы своими губами, словно голодный дикарь, потерявший контроль, – Ну же, прекрати капризничать и подержи губки сжатыми несколько минут, чтобы я мог попрощаться с нашими друзьями.

– И тогда ты возьмешь меня? – спросила я, тяжело выдыхая слова.

– КТО ТЫ? – спросил он, рассмеявшись над моей новой стороной, которая появилась из-за «мартини», – И зачем я сражаюсь с этим?

Я даже не помню, как прощалась со всеми, …и, когда Эдвард отнес меня в машину, я уснула на пассажирском сидении, которое он откинул назад, пока вел машину. Когда я проснулась на следующий день, на мне была моя любимая пижама, и я была уютно укутана в одеяла, а Эдвард что-то смешивал для меня в блендере, …и этот звук БИЛ МНЕ ПО МОЗГАМ!

Он делал это с целью преподать мне урок, как это – пить слишком много, …и в блендере он смешивал лекарство от похмелья, рецепт которого держал в секрете. Я поклялась, что никогда больше не буду употреблять алкоголь, как только почувствовала, что у меня сильное похмелье. Меня рвало сильнее, чем в прошлый раз и я возблагодарила Бога, что Кэти эти выходные проводила с Беном и Анджелой. Эдвард придерживал мои волосы, читая мне лекцию о том, как узнать, что пора остановиться и о том, чтобы знать свои пределы, когда пьешь в компании с друзьями. И если бы он не был таким восхитительным, я бы, блять, вырвалась из его рук, …но в тот день я нуждалась в нем, …я чувствовала себя так, словно умираю.

Он был так заботлив со мной, …и мне ничего не хотелось больше, чем дюйма свободного пространства, когда это было мне необходимо. Эдвард не отходил от меня, и у него всегда была наготове свежая горячая ткань мне на голову, которая меня просто убивала. Он тер мне виски и шептал стихи из итальянских песен о любви, когда я хныкала. К концу того дня я любила его в два раза сильнее, чем прежде. Он нежен, он терпелив, и он никогда не устает, когда это необходимо. И прежде всего – он любящий. Даже, несмотря на то, что он меня воняло рвотой, и я имела жалкий вид, он все время обнимал меня и целовал мое лицо и лоб, …говоря мне о том, как я мила, называя меня любимой маленькой пьянчужкой.