Красная линия (фанфик Сумерки)

Мы особо не вдавались в подробности на счет нашей сделки в начале, о том как он учил меня сексу, а я учила его мириться с болью прошлого. Нам не нужно было рассказывать ему всё. Мы сказали ему, что всегда предохранялись, при этом его чуть не стошнило.

Но основным мы поделились. Я даже призналась, что напала на Викторию в клубе… и рассказала, как Эдвард защитил меня и вытащил оттуда.

Эдвард рассказал ему больше о Виктории, о клубе, о других танцорах, как получилось, что он принадлежит ей, и даже о том, как ему угрожали использовать его кровь против него, и о её обещаниях, причинить вред его дочери, если он попытается уйти.

Чарли взял один из моих блокнотов и начал делать заметки о том, что говорил Эдвард. Эдвард чуть не засмеялся над этим, вспомнив меня с моим блокнотом, он видел в этом семейное сходство. Я взглянула на него, и он спрятал улыбку.

Наконец, после пятой страницы заметок, Эдвард сказал, «Пожалуйста, Шериф Свон, это уже слишком. Моя дочь может пострадать… или погибнуть, если это выйдет из под контроля. Также и Белла. Я не могу рисковать этим».

«Эдвард», – Чарли посмотрел прямо в его глаза, «Ничего не изменится к лучшему, если ты не будешь пробовать. Однажды, они РАНЯТ твою дочь… и всех, о ком ты заботишься. Люди, которые держат рабов и заложников, невероятные трусы. Они имеют власть над тобой из-за твоего страха».

«Я боюсь, вы чертовски правы!» – вскрикнул Эдвард, «Это моя дочь!»

«А это – моя», – Чарли кивнул в мою сторону, «Она теперь тоже в опасности, и я не допущу этого, Эдвард. Я сделаю всё, что возможно, чтобы она снова была в безопасности. Если ты беспокоишься так, как говоришь, ты сделаешь то же самое для обоих – Беллы и твоей маленькой девочки. Так что… ты со мной… или нет?»

Эдвард улыбнулся мне, вспомнив, что я сказала ему то же самое, когда мы уезжали от Рэйвен. Да, я украла эту фразу у отца, и теперь он знал это.

«Я с вами», – сказал он, явно занервничав. Я знала, он беспокоился за свою дочь, и я восхищалась этим. Я нежно гладила его по спине, убеждая его, что всё будет хорошо.

«Я знаю, что делаю, Эдвард», – заверил Чарли, «Я не сделаю ничего, что может навредить ребёнку. Я не могу гарантировать, что устрою всё за три дня, но я сделаю всё, что смогу, пока я здесь».

«Спасибо, Шериф Свон», – с чувством сказал Эдвард, «Теперь я вижу от кого у Беллы столько ума и смелости…»

Чарли ненавидел комплименты, но он фыркнул и сказал, «К счастью для неё, красоту она унаследовала от матери».

«Пап», – нахмурилась я, и он слегка улыбнулся.

Он снова посмотрел на Эдварда и сказал, «И… ты можешь звать меня, Чарли, парень».

«О», – Эдвард заметно расслабился и улыбнулся, «Спасибо, Чарли».

«Не расслабляйся сильно», – слегка нахмурился Чарли, «Я всё еще могу ударить тебя. Потом».

«Хорошо», – согласился Эдвард, «Вы знаете, где меня найти».

Мой отец направился к двери, видимо это конец его визита. Он повернулся ко мне и сказал, не понижая голоса, должно быть для нас обоих, «Я всё равно ненавижу всё это, Белла. Не думай, что я сейчас не в ярости на вас обоих».

«Я знаю, пап», – мне, правда, было не по себе от этого, я знала, ему сложно всё это воспринять. Я ненавидела вовлекать его в это.

«Но во всяком случае, Эдвард делал свою работу, насколько бы больной она не была», – Чарли посмотрел на него и потом сказал мне, «Но, Белла, тебе прекрасно известно. Этот разговор еще не окончен».

«Я знаю», – слезы подступили к моим глазам. Я ранила его, это было видно по его глазам.

«Я буду рядом», – Чарли не обнял меня, и я поняла его, «Мне нужно какое-то время подумать… и я начну собирать информацию», – с этими словами он поднял блокнот и взглянул на Эдварда.

«Пожалуйста, пап, будь осторожен», – сказала я, зная, что он достаточно умён, чтобы обойтись без моей помощи.

«Я всегда осторожен», – сказал он без эмоций, «Увидимся».

Он также не поцеловал меня на прощание, но я знала, ему нужно время.

Мой отец направился к лестнице вниз по коридору, я закрыла за ним дверь и повернулась к Эдварду. Он был погружен в свои мысли, и я подошла к нему, осторожно обняла, чтобы не причинить ему боль и сказала, «Думаю, всё прошло довольно хорошо».

Глава 24. Моё Заявление об Отставке.

EPOV

«Эдвард… интервью номер… восемь?», – Белла неуверенно посмотрела на меня.

«Кажется, семь», – я старался вспомнить, но Белла пожала плечами и сказала, «Всё равно…»

«Привет, Эдвард», – она поздоровалась со мной, как обычно, это всегда заставляло меня улыбнуться. Как будто я не видел её с прошлого интервью.

«Привет, Доктор Белла», – улыбнулся я, она, как всегда, сидела в кресле напротив меня, и я на своем обычном месте – на диване.

«Ну…» – Белла слегка вздохнула и посмотрела в окно справа от себя, «Довольно много для того, чтобы наша проблема не расстроила моего отца».

Она слабо улыбнулась, и я позволил себе улыбнуться в ответ, надеясь, что она не скрывает боль от визита своего отца час назад. Я надеялся, что она понимает, что ей не обязательно скрывать это от меня. Я также могу быть рядом для неё.

«Да», – я вспомнил слова Чарли о том, что он слышал всевозможные истории, и наша не заставит его кричать или применять силу, «Довольно много для твоих правил».

Она вдавливала ручку в блокнот на коленях, её челюсть напряглась на секунду.

Теперь казалось, что она расстроена… и она не говорила. Её глаза были прикованы к блокноту. Она жалеет, что мы рассказали её отцу? Они были так близки, когда Чарли только пришел… и теперь…

«Белла?», – начал я, «Прости. Я до сих пор не могу поверить, что ты сделала это для меня».

«Глупый Эдвард», – она прикидывалась смелой для меня, «Я сделала это для нас… и я сделаю для тебя что угодно. Я люблю тебя. Я умру за тебя».

Это заявление было равносильно ножу, пронзающему мою грудь. Я раскрыл рот, и на секунду мне стало плохо… я подумал о Тане… о Виктории… о ёбаной опасности над нами.

«Никогда больше не говори так, Белла», – услышал я свой строгий голос.

«Извини», – она поняла, что я чувствую, и это отразилось на её лице, «Я не думала… Я не хотела…»

Она вздохнула и сменила тему.

«Ну и… как тебе мой отец?» – спросила она, попытавшись улыбнуться.

«Он мне понравился», – уверенно сказал я, «Но он был слишком добр ко мне. Он должен был ударить меня».