Красная мантия

– Тебе некогда, и ты решил украсть моё время спихнув обузу?
– похоже я подумал это в слух.

– Нет же, её затравят… - но не договорив сбился. Поджав губы, схватил дочь за руку и двинулся на выход. Выйти он не смог, упёршись в заблокированную дверь.

– Сядь и расскажи всё подробнее. – не поднимая головы он направился к импровизированному стулу.

– Бунт забрал многих. Тяжёлое оружие не разбирает лоялистов и предателей. Её мать убил тяжёлый болтер, прошивши две перегородки. Её всю в крови нашли соседи… Я не то, чтобы её любил, но она была хорошей женой и матерью тоже хорошей. Соседи разграбили квартиру, но я их не виню. Они хорошие люди, у них своих пятеро голодают, а еще кормили мою. – Он тяжело вздохнул. – Жалование офицера выше, но у него свои требования. Форма, обувь, оружие. Это всё выдают, но их стоимость вычитают из выплат. Пока за мной тщательно присматривают, да и не умею я заниматься поборами. Был выход отдать на время в работный дом для детей. Но они переполнены помётом бунтовщиков. Они не преминут посчитаться за родителей. Ей не выжить! Соседи то люди не плохие, но их дочери уже работаю в борделе для матросов. Я не хочу ей такой судьбы. Тогда в западне ты сказал мне… - Он обернулся. Из дверцы, соединяющей наши контейнеры вышла Панна. Она предстала в окровавленном фартуке и скрещенных на груди руках. Её аугментированная рука сжимала человеческую кисть с следами гангрены. Слегка постукивая ей по фартуку. Раздавался противный звук чмяк, чмяк, чмяк.

– Панна у меня гости. Не могла бы ты. – я выразительно кивнул на отрубленную конечность. Панна посмотрела на неё как будто видела впервые. И без эмоционально закинула её за спину, прямо в открытый проём. На этот раз звук был немного другим. Агнелий встал и поклонился, силой заставив дочь повторить за ним.

– Продолжай. – обратился я к визитёру.

– В общем я понял, что тебе можно доверять. Мне больше некому обратиться.
– он выдохнул сквозь сжатые зубы.

– Я хотел бы помочь, но бараки на дюжину жрецов, не место для маленькой девочки. Даже если я стану её учить. Мне негде её разместить. –

– Я понимаю. – он кивнул, закусив губу.

– Она может жить у меня. Мне не помешает помощь с уборкой и чисткой инструмента. – вмешалась в разговор Панна. Агнелий кинул на неё полный надежды взгляд.

– У механикум не бывает детей. Это решается на корню. – предпринял последнею попытку образумить его. Мне совсем не хотелось вешать ярмо себе на шею.

– Это всё равно будет лучший выбор для неё. Ты согласна? – он потрепал дочь по волосам.

– Да папа. – С серьёзным видом кивнула малявка. – Между смертью, унижением и жизнью, я выберу жить! – в тот момент она мало походила на ребёнка.

– Если можно, я буду её навещать? – на что я утвердительно кивнул, погружённый в свои мысли. Дети этого мира взрослеют быстро, думалось мне. Дверь закрылась.

– А когда мне отрубят ручку, чтобы сделать как у тёти? – раздался вопрос за моей спиной. Это создание уже уплетало янтарный сухарь, непонятно откуда появившийся у неё.

Мне сразу подумалось, что мои запасы оных не так огромны, как казалось.

Глава 28 Эскадрилия часть 1

Я заканчивал ремонт погрузчика. Чтобы не мешаться ангарной команде его специально оттолкали в угол. Механизм был прост и надёжен как утюг. Из сложных компонентов два электродвигателя, гидравлический и ходовой. А управление завязано на рычаги приключающие электромагнитные реле. С серебряными контактами которых как раз и возникли проблемы. Будь механизм чуть более важен то контакты были бы золотыми и служили гораздо дольше. Золото и серебро в Империуме ценилось не так сильно, как в моём мире. Да это были популярные металлы, но недостатка в них не было. Космос богат и щедро делиться своими богатствами с теми, кто может их взять.

Зачистить и напаять новые площадки было не сложно. Больше времени потратил ковыряясь в контейнере с серебренной рудой, выбирая самородки покрупнее. Пользуясь случаем, набрал пару кило в запас, который как известно карман не тянет.

Подловив Петру, носящеюся вокруг, легонько стукнул её кадилом по макушке. От неожиданности она присела, накрыв голову ладошками. Поймав мой строгий взгляд, она подобралась. Детство вмиг улетучилось из жопы, и она стала более серьёзной.

Идя за мной и мерно взмахивая разожжённым кадилом, она пыталась повторять литания. Я был уверен в качестве ремонта, но образ правильного служителя нужно было поддерживать. Да и чувство правильно выполненной работы, которое обычно приходило ко мне в конце было не лишним.

Дважды отсутствие этого чувства мне уже помогало. В таких случаях я затягивал литания, пытаясь погрузиться в чувство отрешённости и все объемливости. Со временем предположения неисправностей приходили на ум сами. Но после таких литаний я был выжат как лимон, и не на что более не способен.

Мы уже заканчивали, когда раздался взрыв. Палуба толкнулась в ноги, и я не устоял. На палубе стояла паника. Люди метались и создавали хаос. Но следов взрыва я не наблюдал. Судя по всему, он произошёл ниже, но достаточно близко. Спустя десяток минут прибыла группа матросов во главе с офицером и выдворила всех вон. На сегодня доступ в ангар был закрыт. На всех входах стояли посты и без специального пропуска никого не пускали.

Складской ярус с моей мастерской постепенно пустел. Адепты перебирались в выделенный сектор, по мере того как он обживался. Общественные мастерские были лучше оборудованы, а компактное размещение инфраструктуры позволяло экономить время.

Панна съезжать не собиралась. Обитель механикус была закрытым местом и получить туда доступ было не так просто. Поэтому «подопытные» по-прежнему приходили на этот грузовой ярус в поисках помощи. Места становилось, откровенно говоря, мало и я подумывал выпросить ещё несколько контейнеров для наших нужд.

Пертра жила в моём контейнере. Пришлось сварить для неё раскладушку из обрезков труб и раскладывать в вечернее время. Это немало меня ущемляло, ограничивая место во время ночных посидушек за верстаком. Но позволять и дальше ей спать на операционном столе я не мог. Эта дура не нашла ничего лучшего как уложить спать ребенка на операционный стол, после того как сама Петра и отдраила его от крови последнего из пациентов. Панна моего негодования не понимала и не воспринимала. Приняв за ещё одну странность.

От Агнелия, регулярно навещавшего дочь, тоже появилась польза. Он не только подкидывал клиентов, имеющих деньги, но и периодически добивался выдачи мне ОПЛАЧИВАЕМХ судовых заказов. Кубышка понемногу пополнялась. Правда с этих заказов приходилось отстёгивать на лево, ну и про самого вдовца не забывать. Агнелий укреплял свое положение в среде офицеров, а я получал новые и новые прибыльные заказы.

Необычное сообщение поступило мне на следующий день после взрыва. Меня вызывал не кто иной как третий помощник старпома корабля. Наверное, если бы в его должности было ещё одно слово помощник, то я бы его проигнорировал. Но старпом был шишкой очень важной, влиятельной и по слухам злопамятной. Смущала и бесила формулировка «приказываю явиться в кротчайшие сроки». Несмотря на мой низкий статус, приказывать мне мог мой учитель, которого я формально не менял и глава нашей ячейки культа. Остальные служители и даже магосы могли лишь просить, хотя и отказывать им дураков обычно не находилось. И уж тем более офицерскому составу крейсера напрямую мы не подчинялись.

Но сходить и разузнать стоило. Но перед этим навести справки у Агнелия.

Высшие палубные этажи поражали. Блеск золота, вычурные фигуры, отлитые из бронзы. Гобелены с молитвами или выдержками из истории держателей патента. Несмотря на снующих людей и грузы, местами сложенные у стен, создавалось ощущение музея. Да жрецы Деус Механикус могли похвастаться и более грандиозными и поражающими в самую душу видами, но к сожалению не наш текущий анклав. Чем выше мы поднимались, тем меньше матросов и обычных слуг становилось. Их плавно вытесняли прилизанные лакеи и напомаженные, с большими париками жополизы.

Уже отсюда меня беспрерывно сопровождал слуга. Туда не ходи, сюда не смотри, статуи не ковыряй. Но уж больно, нарочитая грубость и при этом детализированость, создавало впечатление людских тел, покрытых толстым слоем золота. Проходя к площади, высота потолка в которой достигала двадцати метров, остановился возле храма Императору. Здание было не столько вычурным и завораживающим, сколь тяжёлым и помпезным. Лепнина, черепа и отделка давили и нависали. Золото не столько блестело и сияло, сколько оттеняло фигуры святых. Это здание заставляло чувствовать свою ничтожность и повиноваться, склониться, перед волей Его!