Красное, белое и серо-буро-малиновое

Долго ещё провожавшие видели огромные руки Камня, судорожно корчившиеся в последнем привете из открытой двери вагона. Уже и поезд стал мало различим и слился с сизой дымкой поросшего кустарником горизонта, а ручища Камня все виднелись и виднелись, передавая любимой последний привет…

Поскольку предметом моего исторического исследования является история Глупова, а не всякие любовные истории, то следует очень коротко остановиться на том, что произошло с глуповскими войсками в Царицыне, поскольку история Гражданской войны в России подробно описана.

Как известно, в 1919 году основу войск царицынского участка фронта составили части 3-й и 5-й армий, а также Красноглуповской армии, которые все вместе были реорганизованы в 10-ю армию, командующим которой был назначен К. Ворошилов. В то время как в Царицын прибыли красноглуповские воины вместе с их командирами, бывший генерал-лейтенант царской армии Андрей Евгеньевич Снесарев, по должности военрук Северо-Кавказского военного округа, организуя оборону Царицына, привлёк к работе по его обороне специалистов и офицеров бывшей царской армии, в их числе и Л. Круглолицына из штаба Красноглуповской армии.

Кузькин был сразу же после первой беседы Снесарева с вновь прибывшими красноглуповцами отправлен в Глупов с формулировкой «за полную непригодность к военной службе и какой-либо руководящей работе».

Камень, Живоглоцкий и Железин остались в Царицыне: Камень стал командиром 1-го Красноглуповского полка в составе 10-й армии, Живоглоцкий – командиром 2-го Красноглуповского полка, а Железин на правах представителя глуповских большевиков вошёл с совещательным голосом в состав военного совета Северокавказского военного округа.

На первом же заседании военного совета, на котором шёл разговор о переходе от обороны к наступлению, со всей остротой встал вопрос: «кто будет вести протокол?»

Железин, тихо сидевший на краешке стула в конце стола, за которым шло совещание, скромно сказал:

– Я могу… Я могу вести протокол – я и в Глуповском совете вёл все протоколы, и в партийной ячейке вёл.

Так и порешили. Посадили Железина в центр стола, чтобы он слышал все выступления и тщательно вёл протокол. В запасниках музея глуповской истории хранится картина 30-х годов ХХ века, которую мне показали, размером три на пять метров, которая называется так: «Заседание совета Северо-кавказского военного округа». В центре картины как раз и изображён Железин, тщательно ведущий протокол заседания. Правда, все присутствующие изображены так, будто Железин руководит заседанием, а не ведёт протокол. Но что вы хотите? Социалистический реализм!

Ведя протокол, Железин обратил внимание на невысокого роста кавказца, который мало говорил, но внимательно следил за происходящим. Громыхал и бил кулаком по столу Ворошилов, спокойно возражал ему Снесарев, а кавказец сидел спокойно и курил трубку, хотя было видно, что он был на этом заседании далеко не последний человек. После совещания Железин подходил к каждому, кто выступал на совете, и записывал их имена и должности, при необходимости переформулировал текст выступлений.

Подойдя к кавказцу, Железин обратился к нему так:

– Привет, земляк.

– Здравствуйте, товарищ, – спокойно ответил кавказец и вяло пожал протянутую ему Железиным руку.

– Я Железин, из Глупова.

– А я – Сталин. – Кавказец помолчал и добавил: – Из Москвы… А что, товарищ Железин, вот тут Троцкий беснуется, кричит о том, что мы зря давим на бывших царских спецов, даже термин такой придумал – «спецоненавистничество». А мы считаем, что надо снимать к чёрту всех этих Снесаревых. Мы думаем, что военрук Снесарев очень умело саботирует дело. Он и его помощники из царских офицеров не могут, не хотят и не способны стоять за дело революции, защищать пролетариат и крестьянство. Поэтому и не переходят к активным военным действиям. Как вы думаете, товарищ Железин, кто прав: мы, военный совет Северокавказского военного округа, или Снесарев с Троцким?

Имя Троцкого вызвало душевный трепет у Железина, который сразу же вспомнил о судьбе несчастного Ситцева-Вражека, и он хотел было ответить, что, конечно же, товарищ Троцкий прав, но вовремя подавил в себе животные инстинкты и, внимательно посмотрев в глаза собеседнику, сказал:

– Я думаю, что вы правы, товарищ Сталин. И военный совет Северо-Кавказского военного округа во главе с вами.

Сталин довольно засмеялся и, по-дружески похлопав Железина по плечу, вполголоса произнёс:

– Вот и дальше придерживайся этих взглядов… Железин. Не пропадёшь. А Троцкого ты не бойся – мы и не таких видали, верно?

– Верно! – радостно ответил Железин.

– Так что там у нас с протоколом? – спросил Сталин. – Подписывать его будем ты, товарищ Железин, и я как ответственный от СНК за проведение продовольственной диктатуры на юге России. Это ненадолго. Скоро я буду здесь главным. Давай пойдём в мой кабинет и посмотрим, что ты там успел записать…

Прошло три месяца с тех пор, как глуповцы влились в состав Царицынского участка фронта. Снесарев требовал от всех командиров безусловного подчинения и выполнения приказов командования. Ворошилов отказывался это делать, ссылаясь на то, что ему, старому революционеру, виднее, чем старому царскому приспешнику. Сталин поддерживал Ворошилова. Неожиданно для командования Северо-Кавказского военного округа 10-я армия Ворошилова 16 июля 1919 года развернула наступление, которое из-за слабой подготовленности закончилось неудачей. Войска пошли в атаку на белых без подготовки, без должной разведки и были отброшены назад. Более того, белые, потеснив части 10-й армии, заняли новые территории, ещё больше угрожая Царицыну захватом, и город оказался в полуокружении. Тот участок железной дороги к Царицыну, который был в зоне ответственности красноглуповских полков, оказался занят белыми, хотя командиры полков Камень и Живоглоцкий отчаянно ругались на бойцов и пытались вернуть атакой оставленные позиции.

18 июля Сталиным было созвано заседание Военного совета Северо-Кавказского военного округа, на котором Сталин предложил убрать Снесарева с фронта, поскольку именно Снесарев отвечает за работу фронта в целом. Самого Снесарева на совете не было, потому что он круглосуточно занимался восстановлением порядка в разбитых частях 10-й армии и сдерживанием атак белых на Царицын. Первым поддержал предложение Сталина о снятии Снесарева Железин. За ним высказались с поддержкой этого решения Ворошилов, Минин и другие члены военного совета. Кстати, подпись Железина под протоколом этого заседания стоит сразу после подписей Ворошилова, Минина и Сталина.

Отстранённых от командования Снесарева и бывших царских спецов арестовали, и ЧК приступила к поиску заговорщиков среди арестованных. Не стоит особо распространяться о том, как из арестованных добывали признания, – картина заговора была создана, и часть военспецов ЧК успела расстрелять.

Круглолицыну повезло: 17 июля он получил ранение в предплечье и находился в госпитале, поэтому до него ЧК не успела добраться. Добралась бы она до него рано или поздно, но Круглолицыну повезло и дальше, поскольку в Царицын прибыла из Москвы комиссия во главе с членом ВЦИК А.И. Окуловым, которая, тщательно изучив ситуацию, прекратила поиск заговорщиков и освободила из-под ареста Снесарева.

Результаты работы комиссии были самыми неприятными для Ворошилова и Сталина. Вот, например, выдержка из протокола работы этой комиссии: «В 10-й армии после смещения “спецов” с руководящих должностей начался настоящий развал. Армия имеет 76 тыс. солдат, 50 тыс. штыков и сабель, 1000 пулемётов, но топчется на месте, истекая кровью перед противником с 26 тыс. штыков и сабель, 100 пулемётами. В деле воспитания красноармейца господствовали узаконенный мордобой и порка – командир 1-го Красноглуповского полка Камень лично каждое утро бьёт по морде каждого двадцатого бойца своего полка. А командир 2-го Красноглуповского полка Живоглоцкий перестрелял в округе всех ветеринаров. Как следствие всего этого – мародёрство и распущенность красноармейцев».