Красное, белое и серо-буро-малиновое

Когда стемнело, Зойка Три Стакана дала команду всем бойцам разуться и на цыпочках выходить с занятых с демонстрационными целями боевых порядков на берегу Грязнушки у моста, и направляться к броду. У моста осталась только часть Каменной дивизии под командованием комиссара Железина.

Белые, конечно же, слышали шум и распознали некоторое движение среди красных, но понять его смысл в потёмках не смогли. Полагали, что красноглуповцы просто меняют одну позицию на другую, и ждали, вооружившись пулемётами и пушками и забив их туго горохом, когда будет светать и начнётся атака через мост. Никто в эту грозную ночь не спал.

Зойка Три Стакана лично привела Красноглуповскую армию к броду, после чего, построив бойцов, обратилась к ним с пламенной революционной речью, после чего велела всем снять штаны.

Те красноглуповцы, которые стояли в задних рядах, про брод ничего не слышали, поэтому команду снять штаны восприняли нервно – вкралось подозрение, что всех будут за что-то пороть или что ещё хуже, ведь про Зойку Три Стакана ходили всякие нехорошие слухи. Появилось даже народное сопротивление, и красноглуповцы стали готовить рогатки и ружья, чтобы отбиваться с целью защиты своих задниц от поругания, но движение первых колонн в сторону противоположного берега сняло все подозрения в попытках надругательства.

Для того чтобы придать больше торжественности и революционного духа процессу, Зойка Три Стакана велела по краям яра разжечь костры и, сидя на коне, торжественно наблюдала за тем, как мимо неё с торжественным видом, с боевыми красными знамёнами проходило голозадое красноглуповское воинство. Первым на белом коне проехал Камень, держа портки подмышкой, а правой рукой отдавая честь Зойке Три Стакана.

В течение первой половины ночи красноглуповцы перебрались через Грязнушку по броду и к утру в полном боевом порядке подошли к тылам белоглуповцев. В предрассветной тишине в тылу белоглуповцев вдруг прозвучал сигнал «к бою», и красноглуповцы бросились в атаку. Белоглуповцы никак не ожидали нападения с этой стороны. Они испугались и в панике стали разбегаться кто куда. Белоглуповские офицеры ещё пытались как-то сопротивляться и отстреливались, а рядовые, побросав винтовки, в панике бежали в разные стороны. Но куда убежишь? На мосту Железин со своим войском открыл шквальный огонь из рогаток, сзади войска Живоглоцкого и Камня стреляют пулями и режут саблями. Оставалось либо сдаваться в плен, либо прыгать в Грязнушку. На последнее решились немногие, в основном офицеры, а из тех, кто решился нырнуть в реку, вынырнули не все. Практически всё воинство белоглуповцев было пленено, разгром Белоглуповской армии был полным и бесповоротным.

Елизавете Ани-Анимикусовой повезло. Накануне, раздав жалованье, она так устала от вида и запаха своего воинства, что у неё разболелась голова, и она отправилась в ночь в Глупов вместе с Митрофанушкой, который на правах премьер-министра сопровождал президента на телеге. Когда уже в полдень Елизавета проснулась, с Белоглуповской армией было покончено. Битва при Грязнушке, как её впоследствии назвали советские историки, закончилась. Только маленькой горстке храбрецов из офицеров удалось прорвать кольцо окружения и прибыть в Глупов с ошеломительной вестью как раз в тот момент, когда президент Головотяпии изволила пить кофе со сливками и заедать его круассанами.

Защищать город было некем, да и нечем. Тогда Елизавета отправила свою личную гвардию и кадет перекрыть дорогу на Глупов, которая шла в город от моста, с приказом «стоять насмерть», а сама объявила в городе срочную эвакуацию.

Что тут началось! Все мало-мальски зажиточные жители бросились собирать своё барахло, искать подводы и грузиться на них, для того чтобы уехать из города; быстро сформированный правительством поезд, выезжающий на юг России, не смог вместить всех желающих, тем более что три вагона в этом составе были отряжены для президентской администрации, иначе говоря – для Елизаветы с её имуществом. Паника в Глупове была страшная. Если бы в это время нагрянули красные, они бы взяли всех этих беженцев вместе с их имуществом голыми руками, но Красноглуповская армия в это время делила захваченные в бою трофеи, а бойцы честно делили между собой отнятые у белоглуповцев личные вещи. Живоглоцкий велел построить всех пленных, молодцом прошёлся перед ними, храбро глядя в глаза каждому захваченному в плен, а затем, встав ровно посередине строя, крикнул:

– Ветеринары есть?! Десять шагов вперёд шагом марш!

Из строя бодрым шагом вышли семь белоглуповцев-ветеринаров. Глупые! Они посчитали, что ветеринары очень нужны красным и их обласкают! Где там! Они не знали страшной ненависти Живоглоцкого к ветеринарам! Злобно посмотрев на вышедших их строя, Живоглоцкий скомандовал своему воинству:

– За предательство делу революции – расстрелять их!

Ветеринаров расстреляли, после чего всех оставшихся пленных записали в Красноглуповскую армию, причём отказников не было ни одного человека. После чего все стали на радости выпивать и закусывать, празднуя победу. Дошли до того, что бывшие белоглуповцы поднимали стаканы с самогоном и пили «за нашу победу».

В числе празднующих был штаб армии с командирами дивизий и полков. Торжества проводились в бывшем штабном белоглуповском блиндаже, в котором присутствовала не только весьма приличная еда, но и довольно богатый ассортимент напитков: сухие вина из Франции, коньяки и бренди, ликёры и портвейны. Кузькин поставил посередине стола бутыль с самогоном, которая была, как всегда, наполовину пустой, а наполовину полной. Именно содержимое этой бутыли и пользовалось наибольшим спросом у пирующих.

Рюмки и стопки, как старорежимное наследие, с негодованием смели со стола на пол. Пример подала сама Зойка Три Стакана, смело заявившая, глядя в глаза Кузькину:

– Ты же знаешь, Кузьма Кузьмич, что я рюмок не признаю. Изволь подать стаканы!

Налили полные стаканы самогона. Первый тост произнесла Зойка Три Стакана, как командарм, но прежде всего она строго спросила:

– Где Круглолицын?

– Тута он. – Из числа собравшихся командиров вытолкнули к командарму Круглолицына.

– Ну что, Лев? Говорила я тебе, что революционная сознательность и творчество масс дадут нам лучший результат, чем твоя наука? Говорила? А! Говорила! Ты-то со своей наукой планировал, что половина из нас сложит головы на переправе. Планировал? Планировал! А вот мы, революционеры, академий и штабов там разных не кончали, а вишь, как всё организовали! Вот так! Вот революционная сознательность – это наука, а не твоё пенсне!

Все дружно рассмеялись, Круглолицын пытался что-то сказать, но ему не давали, примирительно и покровительственно похлопывая со всех сторон по спине и плечам. Зойка Три Стакана, посмеявшись вволю, вдруг стала серьёзной, и вслед за ней приутихло всё командование. Придав торжественное выражение лицу, Зойка Три Стакана громко произнесла:

– За мировую революцию! Пьём до дна!

Весь командный состав выпил стаканы до дна за мировую революцию. Не успев крякнуть и вытереть тыльной стороной руки мокрые губы, командиры услышали второй тост от Зойки Три Стакана:

– За здоровье всех присутствующих! Пьём до дна, – добавила Зойка Три Стакана для тех, кто не был знаком с этой революционной традицией.

Выпили до дна, и некоторые полковники покачали в недоумении головами:

– Однако…

Не успел командный состав хрустнуть солёными огурцами и артишоками, и перестать качать головами, удивляясь Зойкиным способностям пить, как прозвучал третий тост от командира армии:

– За светлое будущее!

– До дна? – неуверенно спросили новички.

– До дна, – твёрдо ответила Зойка Три Стакана и опрокинула в глотку содержимое своего стакана.

Воинство быстро охмелело, и на целый день Красноглуповская армия была обезглавлена. Только Круглолицын, как начальник штаба армии, вовремя смывшийся с пьянки под предлогом организации процесса передислокации и переформирования, остался трезвым, выставил караулы и поддерживал дисциплину в допустимых пределах. А больше и не нужно было – белых на сто вёрст рядом не было, пленные белоглуповцы в массовом порядке переписывались в красноглуповцы и вливались в ряды большевистской гвардии, выпивая и закусывая вместе с красными земляками.