Красный цветок

Словом, 'Талантливая Умница Я' выбрала для очередной затеи, (как выяснилось потом на 'разносе' у Верховных Жриц), один из сложнейших темных обрядов. Правда, кровь мы не использовали, круг Силы не рисовали, полночи не дожидались. Даже лунные фазы на соответствие не проверяли. Просто плеснув сцеженным коровьим молоком на первый попавшийся камень, прочли выписанные из подвернувшейся древней книги слова. Звучали они карябающий музыкальный слух зубодробильной абра-кадаброй.

Посмеялись. Пошли ужинать. Опасаясь нагоняя за то, что молока принесли на самом донышке.

Смеялись мы в тот вечер последними. Все остальные кричали громко и надрывно.

Все 'останки' на территории храма 'ожили' и начали передвигаться, кто как может. От 'кого, чем осталось', тем и 'двигали'. На скотном дворе громыхали ободранные кости, в кастрюльках и на сковородках металось мясо. Даже колбаска, - и та рвалась из кладовки убежать.

Вообще-то, на мой взгляд, ситуация была не лишена юмора. Но его мало кто оценил.

'Пожар', быстро погасили. Тьму разогнали. 'Останки' вернули на положенное место и даже съели, - чуть позже, когда страсти поутихли.

'Светлые' выходили из себя, пытаясь дознаться, откуда мы взяли необходимое для обряда количество 'жизненоважной человеческой жидкости'? Продолжая горланить, подозреваю, они сами не верили, что у нас была возможность воспользоваться пресловутым 'ведром человеческой крови'. Понимали, болезные, что даже если бы мы и перебили подчистую население местных деревенек, у нас все равно не было приспособлений, позволяющих собрать у жертв требуемую 'жизненоважную жидкость' горяченькой.

Да и с тем фактом, что все деревенские жители живехоньки и целехоньки, ничего поделать оказалось невозможно.

Сестры впечатлились талантом преступниц, оказавшимися способными провести ритуал высокого уровня сложности, но их 'впечатленность' не смягчила наказания: меня без права помилования отправили в одиночку. Поразмыслить над плохим поведением.

Я поразмыслила. Прониклась глубиной морального падения. Покаялась, как предписано уставом. И затаилась на целую неделю.

Целую неделю все в Храме происходило, 'как надо' и 'как положено'. Воспитанницы были чистыми альфами. Но хорошее не может длиться вечно.

Весна клонилась к исходу. Дикие яблони и вишни благоухали сладко, опьяняюще. Зелень за высокими заговоренными стенами, окружившими Храм со всех сторон, вдохновляла на подвиги.

И вдохновила.

Мы сбежали.

Просто вырвались, как три обезумевших от счастья маленьких духа.

– Куда пойдем?
– спросила Марилли*са, изящная брюнетка с задумчивыми глазами.

– Разве это важно?
– засмеялась я, - Моей Силы не хватит, чтобы противостоять Свету. Нас быстро найдут. Так что просто - вперед! Когда не знаешь, куда ведет дорога, так даже интересней.

День выдался солнечный и ясный. Лес казался юным, приветливым и веселым.

– Ты слышишь духов?
– мечтательно щурясь, Мари тянулась руками к первоцветам, срывала их и подбрасывала оборванные лепестки в воздух. Ей казалось это романтичным.
– Видишь их?

Я покачала головой:

– Нет.

– Но ведь ты - ведьма, - почти возмутилась Мари таким положением дел.
– Ведьмы должны их видеть!

– А я - не вижу.

Не прошли мы и полулиги, как встретили крестьянина, направляющегося, судя по всему в 'город'. Мужик с ленцой нахлестывал каурую лошадку, неторопливо трусившую по узкой дорожке.

– Здорово, - поприветствовал он нас.

Девчонки испуганно притихли, бросая на меня выразительные взгляды. Так случилось, что в нашей троице роль 'Верховной Жрицы' досталась именно мне. Я выполняла её с превеликим удовольствием, открыв для себя, что, оказывается, обожаю командовать.

– Здорово, добрый человек, коль в самом деле добр, - ответствовала я.
– Далече путь держишь?

– Да, таки, в город, - мужик ухмыльнулся в густые, пшеничного цвета, усы.
– Ярмарка там, чай. А вы, - не туды ль же торопитесь, а? Дело-то молодое, ясное. К милому дружку, чай, а?

– Подвези, коль добрый. Но учти, платить мы тебе не станем, - предупредила я.

– Да что вы?
– отмахнулся мужик.
– Я о том речи не веду. Забирайтесь-ка в повозку. Чего стоять? Тама вона в кульке и ядра есть, погрызите, коль зубы спортить не боитесь.

Мы упрашивать себя долго не заставили. Попрыгали за деревянные бортики тряской крестьянкой 'тарантаски', запустили каждая по пятерне в указанные мужиком кульки - словом, разместились с доступным по местным меркам комфортом.

Ядра оказались хорошо прожаренными и вкусными.

– Вы откель?
– мужик легонько тронул лошаденку вожжами, и та потрусила вперед.
– От Сестер, чай?

– Догадливый, - фыркнула Айри*эт.

– Магички-то среди вас есть?

– А то?

– Это хорошо, - удовлетворенно кивнул мужик.
– Хорошо. О лесах-то здешних какая дурная слава ходит! А посмотреть на него сейчас, на родимого, весь ведь из света сделан, из чистого Света.. А стоит только чуть засумеречничать, такое выползает, спаси Ие*хи*Аль, Богиня Пресветлая и Благая! Спаси и помоги остаться в здравом разуме!

– И что же выползает?
– полюбопытствовала Ари*эт.
– Мертвяки, поди? Так это же банально.

– Банально, говоришь?
– крестьянин недобро покосился и сплюнул.
– А ты их видала, мертвяков-то? Банальных?!

– Нет, - покачала темной макушкой подружка.

– То-то и оно, - 'нет'!

– А вы, добрый человек? Вы видели?
– Марилли*са обожала страшные истории.

– Видел, провалиться мне в Бездну к Слепому Ткачу! Как вот тебя сейчас вижу, - видел. Двуликие прокляни на века, коли вру!

Мужик правой рукой истово очертил у себя перед носом размашистый круг. Чуть в ухо Айри*эт не заехал, та едва успела вовремя уклониться.

– А дело, значится, так было. Еду я, значится, из города. Частенько я по этой дороге туда и сюда-то катаюсь, и всегда без приключений складывалось. А тем днем все шиворот навыворот шло. Вот, ну все! Я вона ещё и из-за ворот-то не выехал, а жинка-то моя, Оська, заголосила. Оно, вишь, молоко в крынке возьми - да и скисни.

– И что?
– с неподдельным интересом спросила я, не умея в толк взять, какое отношения скисшие молоко имеет к будущей встрече с мертвецами, о которых, вроде как, должен пойти рассказ.