Красный орёл

— Понял.

— Что выбираешь?

— Никому не скажите? — дрожал Тит.

— Даже под пытками, — уверенно заявил декан. И я не сомневаюсь, что так оно и будет. Аякс своих ни за что не предаст.

— Второй вариант, — сделал выбор мой друг. Не знаю, как бы я поступил на его месте.

— Тогда беги за лопатой и топливом.

Тит отправился выполнять приказ, а я всё ещё плохо понимал происходящее.

— Может, добьём его, чтобы не мучался? — указал я на умирающего мужчину.

— Добей, если хочешь. И если сможешь. Лично я никого ещё не убивал и пока что не планирую, — не думал, что Аякс так к этому относится.

— Я… не смогу, — честно признался я. А ведь мои действия могли и снять часть греха с Тита, и облегчить страдания мужчины.

— Когда-нибудь сможешь, — усмехнулся декан, грея руки над костром. — Рикс, например, троих уже убил. Ганг — восьмерых. А наш центурион, несмотря на юный возраст… наверное, около пятнадцати. Он никогда не озвучивал точную цифру.

— Мда…

— Неужели ты считал, что они такие первоклассные парни, а я один — чудовище? — вновь хихикнул декан. — Здесь нет хороших людей. Здесь все — чудовища.

Мы молча вынесли мёртвое тело из здания, выкопали яму настолько глубоко, насколько позволила вечная мерзлота, закинули туда труп, вылили топливо, подожгли, закопали. Декан ещё раз взял с нас слово, что мы никому и никогда об этом не расскажем. Я и не собираюсь трепаться о таком. Кажется, моей вины в произошедшем нет, но ощущения такие, словно я убил человека. Я чувствую себя паршиво…

Почему июль не мог закончиться нормально? Почему именно тридцать первого числа должно было произойти какое-то лютое дерьмо? Почему здесь вообще иначе не бывает? Виной тому, вероятно, мы сами. Все мы. И жители Норт Аурума, и его легионеры. Все мы — чудовища…

Глава 27

Погода словно отражает наше настроение последние дни. Мелкий дождь моросит не переставая, ветер усилился, а тепло пошло на спад. В воздухе чувствуется осень, хотя сейчас только начало августа. Впрочем, от Норт Аурума другого и не ждёшь.

Декан отправил Тита на «больничный» длиною в десять дней. Идеальным вариантом был бы отпуск, но мой друг же на первом году службы, поэтому не положено. Мои напарники на дежурстве постоянно менялись, чтобы закрыть образовавшуюся брешь. И с Сиком на патруль выходил, и с вернувшимся из отпуска заместителем декана Власом, и с Массиниссой.

Никто из них не понимал, что происходит, ведь Тит вполне себе здоровый валялся в комнате целыми днями, но и лишними вопросами меня не засыпали: «что случилось?», «а почему он на больничном?», «а когда он выйдет?». Были вопросы только из области: «как у Тита самочувствие?», «нужна ли какая-то помощь?». Все прекрасно понимают, что произошло некое нереальное дерьмище.

— Почему так, Марк? — лёжа на своей кровати, спросил меня Тит сразу после моего возращения из патруля. — Мы же с этими людьми росли в одних городах, воспитывались и обучались одними педагогами, ели одну еду, смотрели одно кино, слушали одну музыку. Почему?

— Мы делали разные выборы в этой жизни, — пожал я плечами, снимая броню. — Кто-то выбирал учиться, а кто-то напиться, кто-то помогал другим, а кому-то было плевать, кто-то пошёл служить в легион, а кто-то встал на преступный путь.

— Я не уверен, что от нашего личного выбора что-то зависит. Вообще не уверен в существовании этого самого выбора, — печально рассуждал мой друг в духе мрачного детерминизма. — Возможно, удача? Моему сознанию повезло находится в этом теле, твоему — в твоём. А кто-то оказался в теле человека, которого я убил…

— А я уверен, что у нас есть свобода воли, — настаивал я, наконец-то сняв броню и устроившись на своей кровати. — И он выбрал напасть на тебя с ножом.

— Ты когда-нибудь задумывался, сколько Республика тратит денег налогоплательщиков на взросление одного человека? — внезапно ушёл Тит в несколько иное русло. — Жильё, еда каждый день, работа учителей и воспитателей, одежда, праздники, личные вещи, потом стипендия… Миллионов пять выйдет, наверное.

— Наверное, — закинул я руки за голову. — Но с четырнадцати лет человек как-то начинает себя окупать, проходя практики. А после окончания школы так вообще всю жизнь платит половину своей зарплаты в виде налогов.

— Да, дети очень хорошо окупаются в будущем, здесь нет сомнений, я о другом — тяжело вздохнул мой друг. — Сколько я отнял у народа Республики одним неаккуратным движением? Миллионов пять? Может, десять? А сколько часов работы воспитателей и учителей я перечеркнул? Десятки тысяч.

— А сколько ты спас до этого жизней, закрыв Акио? А если бы и этот урод кого-то убил? Уверяю тебя, что сохранил ты куда больше, чем перечеркнул.

— Я не знаю, Марк, я так больше не могу… — с этими словами друг отвернулся к стенке и прекратил диалог.

Не представляю, как привести его в чувство. С ним и Аякс каждый день на эту тему беседует, пытается помочь всеми силами. Никогда не видел декана таким. Но всегда подозревал, что Аякс именно так и печётся о своих людях. Он договорился о продлении ещё на пять дней «больничного» Титу после окончания первых десяти, видя его состояние и понимая, что боец из него сейчас никакой. Хотя это не совсем законно, ведь физически мой друг в полном порядке.

Пожалуй, единственной положительной новостью стало письмо Аши. Моя замечательная подруга наконец-то получила гражданство на День Единства! И, огромная благодарность центуриону Ювенус Салоны Аврелию Леонису, ей пришло приглашение поступить в легион. Обычно сюда берут с семнадцати лет, но иногда и делают исключения. Однако всё равно такую рекомендацию может дать именно центурион детского города. Он выполнил мою просьбу позаботиться об Аше.

Пройдя тренировочный и учебный лагеря, прослужив почти полгода, я искренне считаю, что моя подружка с её отличной физической формой идеально годится для службы в легионе. Разумеется, не в таком месте, как Норт Аурум, ведь в негражданские города девушек-легионерш вообще не берут. Нет, ей прекрасно подойдёт город вроде Салоны. Или какой-нибудь детский городок. Или даже закрытый город исключительно для граждан.

Пишет, что учебка у неё будет находиться на Сицилии, что готовится поехать отдыхать в Маяк, в котором мы так замечательно провели время год назад (но она уже там отдохнула, так как письмо шло больше месяца). Очень скучает по мне и выражает мне признательность за всё, что я для неё сделал. Включая тот случай с тонущей девушкой у пирса. Видимо, она поняла, что моё неоднозначное решение тоже сыграло роль в её гражданстве и возможной карьере.

Ещё сообщает, что Фидию тоже дали гражданство. Строителем станет мой бывший сосед, рад за него. Но больше всего меня поразила подпись в письме: «Нежно целую. Аша Туллия Аквила». Она взяла себе номен в честь меня! Пожалуй, это лучшая благодарность, которая вообще возможна. Я перечитал письмо, наверное, раз сто. И до дыр «засмотрел» приложенную к нему фотографию. Аша с естественными чёрными волосами чуть выше плеч в белоснежной тунике, с такой же ослепительной улыбкой и с огромными искрящимися от счастья глазами. Как же я по ней скучаю…