«Красный стул»

Лучшим оповещением, по мнению Поллукса, являлся киллер средней руки в личной машине Теодора. Если бы Нотт-младший погиб, то это бы не являлось большой потерей, а если нет, то он вполне доходчиво объяснит Итану, что больше не намерен ждать. Но, как это давно известно, благими намерениями вымощена дорога в ад, а вот дурные намерения караются совершенно иначе. Клауд не был удивлён или расстроен поступком Селвина, скорее пребывал в плохо сдерживаемом бешенстве. Он уже прекрасно знал, по какой причине незаконнорожденная дочь Поллукса обосновалась в Великобритании.

Гермиона не планировала помогать Малфою, наоборот. Она желала раздуть конфликт между криминальными организациями до небывалых масштабов, чтобы даже теоретически возможный наследник «Банши» не стал для неё помехой. Гермиона планировала наблюдать за тем, как кланы уничтожают и жрут друг друга, а кто останется на пепелище, ей было не так уж и важно. Она бы сгребла остатки в Азкабан тяжёлой ладонью правопорядка. Её никак не устраивало, что Теодор остаётся в стороне, ведь проще уничтожить всё и сразу, чем отвлекаться на каждого по отдельности.

Сам Клауд подумал предоставить своему подопечному решать свою судьбу самостоятельно. По большому счёту он считал Теодора готовым возглавить не только «Банши», но и более обширные территории, однако маленькая ушлая ведьма слишком сильно влияла на Нотта. Молодой человек, обычно равнодушный к женскому вниманию, стал проявлять чрезмерный интерес к Грейнджер. Теперь Итан просто не мог сдать её Поллуксу и решил сыграть на слепых зонах. Воспользовавшись тем, что непутёвый родитель достаточно давно не видел своё чадо, воспитываемое в приёмном семействе Шебри, Клауд обозначил не весь реальный расклад вещей.

Без зазрения совести Итан обозначил Маркуса виноватым практически во всех грехах этого мира и подкрепил это связью с молодой наследницей французского криминального престола. Предложив опечаленному отцу новое разделение территорий, Клауд уже знал, что ни самой Гермионе, ни Теодору больше ничего не грозит. Поллукс просто бы не стал наказывать собственного ребенка. Даже за столь ужасный поступок. А вот обрести страховку и доверенность в лице Итана Селвин не отказался. Клауд никогда не нарушал данных обещаний и был одним из немногих, с кем можно было спокойно вести дела. Однако когда Поллукс отдавал своему новому союзнику Хилла, то совершенно не учёл, что нападение на Теодора ему никто не простил.

Малфой своей самоуверенностью в понимании строения теней стороны и потаканиями Грейнджер непомерно мешал Клауду трезво мыслить. Небольшая временная заминка с исчезнувшим грузом, организованная в одном из его портов, легко выбивала из равновесия молодого аристократа, дав Клауду возможность подготовить почву для вступления Теодора в права наследования «Банши». Но самоуверенная Грейнджер, которая совершенно перестала справляться с ситуацией, решила пойти ва-банк, чуть не спутав все карты окончательно. Итан потратил почти сутки, чтобы выяснить местонахождение Паркинсон, которая так неудачно оказалась вплетена в эту историю. А когда нашел, то и вовсе был обескуражен.

Девушку не держали пленницей: никаких оков или пыток. Для её содержания был выделен целый дом, сокрытый чарами. Однако Гермиона не рассчитала, что невозможно оградить что-то от волшебника, который уже два года работает с одним из самых талантливых мастеров барьерной магии. Клауд действительно считал Нотта-младшего одним из лучших в своём деле. Периодически ленивым и прокрастинирующим, но уникальным. Итан видел в Теодоре не только огромный потенциал, но и ребёнка.

Никогда не имевшего собственной семьи Клауда просто покорил любознательный мальчик с большими зелёными глазами. Оставив сражения и открытую борьбу позади, Итан с огромным удовольствием наблюдал, как несмышленый и вспыльчивый наследник фамилии Нотт растёт и обретает характер. Слишком похожий на отца, Теодор старался во всё ему подражать: он много учился, бесконечно задавал вопросы почему и зачем, старался следовать принятому этикету и учился быть справедливым. Но, несмотря на все успехи, никогда не получал одобрение Нотта-старшего. Влиятельный родитель обладал слишком высокими требованиями, не прощая ошибки, что вылилось в равнодушие и апатию подростка. Его настроения стали меняться слишком часто, а уровень послушания с каждым годом только падал. При таком показном бунтарстве, отношения с Итаном оставались, как и прежде, тёплыми.

Пока Клауд определялся, как именно ему относиться к столь осторожному отношению Гермионы к пленнице, сама виновница вакханалии открывала для себя новые виды взаимодействия с Теодором. Подготовленную к любым чрезвычайным ситуациям и осмотрительную девушку подвело то, что просчитать невозможно: сердце. В импровизационной попытке достоверно соврать новоиспеченному главе «Банши» всё-таки была доля правды. Она уже не была уверена в том, что хочет стереть всю криминальную Британию в порошок. Конечно, Грейнджер не знала его лично и уж тем более не страдала долгие годы. Однако, когда «Красный стул» начал обретать свою популярность, всё-таки навестила инвестиции своих родителей.

Самодостаточный и хладнокровный хозяин ресторана, попавший в её поле зрения, действительно вызвал у Гермионы большой интерес. Семья Шебри предпочитала быть в курсе всех магических нововведений, а уж ценность приватности информации они могли понять в полной мере. Талант и ум молодого человека были превосходны, однако только в том случае, если служили правильным людям. Но находясь внутри «Красного стула» уже как шпионка под прикрытием, Грейнджер неправильно выстроила стратегию манипуляций. Она ожидала, что мужчина, ведомый первичными инстинктами, сдастся по первому зову, но вместо этого пришлось напрягаться только больше. Мало того, что Нотт вёл себя абсолютно незаинтересованно, он умудрялся оставаться практически равнодушным и обходительным, меняя практический интерес Грейнджер на глубоко личный.

Лишь оседлав сверху безымоционального несгибаемого джентльмена, после провальной шахматной партии, Гермиона поймала себя на том, что игра зашла слишком далеко. Пока она стремилась притупить его внимание, то слишком увлекалась его обаянием. Теодор был аккуратен и чертовски харизматичен, а его желание так сильно отличалось от того, что она привыкла ощущать. Никакой голой похоти, больше напоминало то, что называют вожделением. Он желал её не за тело, а за содержимое. Вот только его представления о содержании были не до конца верными. Поэтому Грейнджер до последнего пыталась отмахнуться от собственных пристрастий, ровно до того момента, как её поймали в поместье Ноттов. Она ждала пыток и готова была соврать, лишь бы покинуть это место живой. Неосторожность могла стоить слишком дорого, но вместо этого Гермиона отделалась парой царапин и разговором.

Диалог тел, к которому её не принуждали. Диалог, в котором она почувствовала себя уязвимой и одновременно окрыленной. Теодор потерял голову, и она оказалась ничем не лучше, но теперь Грейнджер не хотела останавливаться. Появилось что-то важнее глупой детской обиды. Его отношение и собственные чувства стоили того, чтобы отказаться от мести. Только вот остановить фестрала, несущегося на полной скорости в стену, остановить неимоверно трудно, а когда собственные планы подталкивают его расшибиться в лепешку ещё сильнее, то впору разорваться пополам.

Похищение Паркинсон было именно таким ускорителем. В череде бурлящих событий Грейнджер совершенно забыла о такой мелочи, как подстраховка, при помощи которой она собиралась держать Поттера в узде. Беременная подружка главного аврора как нельзя кстати подвернулась ей под руку на «открытии» ресторана. Было несложно догадаться о её положении по напиткам, которые она употребляла, и как сильно её замутило, когда дама попыталась трансгрессировать из кабинета Гермионы. Списывать на дурное самочувствие приступ озеленения было глупо, а с учетом того, на какое мероприятие пришла Пэнси и не выпила ни капли спиртного, объяснения были излишними. Да и заставить Паркинсон явиться в «Красный стул» не составило никакого труда: стоило только оставить прямой заказ на Малфоя, как она примчалась.