Край, куда не дойдёшь, не доедешь

— Я бы хотела... — снова отважилась Элен.

— Хотели бы? Вам стоит только попросить. По мановению моей руки вся ваша родня предстанет перед вами как на экране.

— Вы знаете что-нибудь о мамочке Женни?

— Дочь генерала Раструба, прежнего владельца этого замка, в самом деле звали Женни. Она была актрисой и вышла замуж за архитектора, но он рано оставил ее вдовой; его фамилия была, насколько мне известно, Бертран.

— Она жива? — вырвалось у Элен.

— Никто не знает, где она сейчас. Но если понадобится, мы достанем ее из-под земли.

— Никто не знает... — понурилась Элен.

— Никто, но я — я узнаю. Я восстановлю шаг за шагом весь ее жизненный путь. Силой мысли я последую за ней хоть на край света. Повсюду подниму на ноги полицию. Мы отыщем тысячи следов. Дитя мое, дайте время, и мы раскрутим сюжет этого фильма. Не угодно ли чаю?

Гаспар прошел следом за Элен и г-ном Резидором в гостиную; слуга тотчас принес поднос с пирожными, булочками и вареньем. Г-н Резидор выхватил из кармана какое-то письмо — так быстро, как если бы он был фокусником и оно возникло в его руке прямо из воздуха.

— Можете убедиться, что я не терял времени даром. Едва наш друг Гаспар Фонтарель простился со мной позавчера, я вызвал моего нотариуса и попросил его немедленно поднять все документы, связанные с семейством Раструб. Ему удалось выяснить следующее: в 1940 году генерал, его дочь и ее дети уехали в поисках убежища и долго колесили по горам и долам; после того как их машину обстреляли, они продолжали свой путь пешком. Далее следы Женни Бертран и ее маленькой дочки теряются.

Элен и Гаспар переглянулись. Все рассказанное г-ном Резидором в точности совпадало с тем, что они уже знали. Элен прочла письмо нотариуса, передала Гаспару.

— Итак, мы можем известить господина Драпера, больше того — мы должны это сделать.

— Но я не знаю... — неуверенно начала Элен.

— Ладно, ладно, подождем. Поищем сначала Женни Бертран. Это еще молодая женщина; вполне вероятно, что она вернулась к своей профессии. Знаете, все знаменитости обожают псевдонимы, равно как и приключения, но я не сомневаюсь, что мы найдем ее на какой-нибудь киностудии, на съемках какого-нибудь фильма — не исключено, что за границей.

— Почему за границей? — встрепенулась Элен. — Неужели она сама не хотела разыскать своих детей?

— Думаю, что хотела и искала, но тщетно. Могла ли она предположить, что вас приютил богач, торговец бриллиантами? Мне кажется, она потому и покинула страну, что все ее поиски ни к чему не привели.

Эммануэль Резидор выхватил платочек, торчавший из верхнего кармана его пиджака. Гаспар и Элен следили за мельканием кусочка белой ткани, которую г-н Резидор вертел в пальцах с фантастической быстротой.

— Я введу вас в мир кино, дорогая Элен, — провозгласил Эммануэль Резидор. — Познакомлю вас с замечательными людьми. Вы узнаете все об актерской бирже всех стран и континентов, и в один прекрасный день перед нами предстанет Женни Бертран — под вымышленным именем, в новом обличье, но вы ее непременно узнаете. Надо только действовать, играть, искать новых и новых встреч, а не сидеть сложа руки.

Своей повадкой Эммануэль Резидор больше всего напоминал шарлатана-зазывалу, однако Элен была покорена. Да, воспоминания о ее давних снах очень походили на кино, и сама декорация — березы и пальмы за окном — казалось, подсказывала ей, где искать мамочку Женни. Мамочка Женни знаменита — ну конечно, иначе и быть не могло! Тем охотнее Элен верила, что докопалась до истины, не говоря уже о том, что артисты — народ эксцентричный: вот почему ей было так тоскливо в строгой атмосфере дома г-на Драпера.

— Ну как, решено — мы будем артисткой? — вскричал Эммануэль Резидор. — Эти волосы, эти глаза должны принадлежать всему человечеству.

Гаспар поднял глаза на девочку. С той минуты, как он впервые увидел Элен за углом церкви, он взирал на нее с неизменным восхищением. Но зачем было делать эту красоту достоянием публики? Этого он понять не мог. После чая Эммануэль Резидор предложил Элен посмотреть фрагменты фильмов и титры с именами артистов: может быть, она узнает мамочку Женни. Гаспар, как верный пес, на которого никто не обращает внимания, пошел следом за Элен, когда хозяин повел ее по бесчисленным коридорам в специально оборудованный кинозал.

В просторной комнате, богато украшенной китайскими вышитыми на шелке картинами и золочеными статуями, было всего два ряда кресел. Синипуз, явившийся на зов г-на Резидора, по приказу своего хозяина прошел в кабинку, чтобы показать требуемые кадры. Элен завороженно следила за чередой сменяющих друг друга актрис, трогательных и обреченных на невсамделишные страдания. Даже Гаспара увлекло зрелище — но в то же время ему хотелось скорее бежать отсюда в самый дальний уголок леса.

Когда в зале зажегся свет, г-н Резидор объявил, что для Элен приготовлены комнаты на втором этаже, — при этом он почему-то бросил на Гаспара насмешливый взгляд.

— Мне пора идти, — сказал Гаспар.

Элен тотчас откликнулась:

— Да, тебе надо вернуться к Никласу. Я скажу тебе, когда что-то решу.

— Так ведь все уже решено! — вмешался г-н Резидор. — Элен нашла свое призвание, свою подлинную семью, и очень, очень скоро она встретится с мамочкой Женни.

— До свидания, — попрощался Гаспар.

— Нам придется расстаться, — остановила его Элен, — но я не хочу так сразу. На будущей неделе мы еще поговорим. В Тренте.

— Воля будущей звезды — закон, — кивнул г-н Резидор. — Синипуз отвезет вас, куда прикажете и когда пожелаете.

Гаспар откланялся. Они условились, что Элен приедет к нему в следующую субботу после полудня, и Эммануэль Резидор приказал Синипузу отвезти почтенного Гаспара Фонтареля в Трент. Автомобиль проделал тот же путь, что два дня назад, с такой же скоростью; Гаспар и оглянуться не успел, как оказался на месте. Когда он пришел к Ник-ласу, в маленьком лагере царило уныние. Старая кобыла со вчерашнего дня кашляла; Никлас боялся, что у нее бронхит.

— Мы за эти дни объездили всю округу, играли в деревнях. Лошадь, верно, устала: дороги-то здесь — холмы да овраги, черт бы их побрал.

Потом он спросил Гаспара, как все прошло в замке.

— Все хорошо, — ответил Гаспар. — Элен найдет мамочку Женни, она — актриса. Элен тоже будет играть в кино, господин Резидор ей поможет.

Никлас воздержался от комментариев. В этот день и в последующие они не могли тронуться с места: лошадь кашляла все сильнее. Никлас хмурился, стал неразговорчив.

— Мы вернемся в Антверпен, на наш пароходик, — ронял он иногда. — А ты, Гаспар, отправишься к своей тете в Ломенваль.

— Я должен еще увидеться с Элен в субботу, — напоминал Гаспар.