Край непрощенных
Шрифт:
Он еще раз перемешал в голове кусочки паззла, пытаясь сложить из всего этого бреда вменяемую картинку. Как сказал один умный человек, любой вопрос имеет свой ответ, любая проблема - решение, независимо от того, знаем ли мы эти ответы и решения. В этом странном месте все перемешано в дикий коктейль, но возможно, что так сделано умышленно.
Кирсан вспомнил один рассказ о группе актеров-статистов, застигнутых ядерной войной в метро, в тот момент, когда они ехали на съемки. После нескольких дней страданий и борьбы за выживание они все-таки выбрались на поверхность и обнаружили, что мир в полном порядке, а ядерная война была обманом. Их снимали на скрытые камеры, получив в результате до предела реалистичный фильм о людях в экстремальной
Мертвец, за которым они шли, свернул направо в переулок. Словно по 'джи-пи-эс' идет, зараза. Игнат предостерегающе поднял руку и осторожно выглянул.
– Там магазин продуктовый. Видимо, жертва покойничка там. Идем следом, только тихо: она вполне может быть вооружена. Нам под шальную пулю ни к чему вылезать.
Кадавр, не мудрствуя лукаво, налег на дверь - она оказалась не заперта - и вошел внутрь. Кирсан тронул Святого за рукав:
– А те, от которых мы убежали, сейчас точно так же идут следом за нами?
– Примерно так, - шепнул тот в ответ, - но не столь энергично. Они чем ближе к цели - тем резвее стано...
Его слова прервал пронзительный женский визг:
– Не подходи ко мне!!
Хлестнул выстрел, затем второй. 'Макар', судя по звуку. Потом - грохот чего-то падающего, снова визг и выстрел. Игнат взялся за дробовик и рванулся внутрь, Кирсан побежал следом, отметив, что писатель этот как-то слишком правильно все делает для писателя. Может быть, не как спецназовец, но не хуже обученного солдата. Хотя, конечно, в такой среде все просто. Либо ты становишься спецом, либо... слабые выживают только в условиях цивилизации. Приспосабливайся или сдохни - закон эволюции, и его пока никто не отменил.
Святой, пригибаясь, побежал между стеллажами с товаром, Кирсан не стал отставать, но и вперед не полез. В конце концов, местный как бы должен лучше тут разбираться, что к чему. А тот выглянул, затем высунулся и грохнул из дробовика, передернул затвор и выстрелил еще раз, целясь куда-то вдоль пола. Контрольный, видимо. В ответ - новая порция визга и очередной выстрел.
– Хватит стрелять, дура!
– заорал Игнат, - тут люди живые!
– Он... умер?
– спросила дрожащим голосом невидимая женщина.
– Он вообще-то давно был мертвый - с тех самых пор, как ты его убила. Теперь уже его бояться нечего.
– А ты кто?
– Тебе не все равно? Тут нельзя оставаться. Времени на разговоры нет, идешь или остаешься?
– Иду, - Кирсан отчетливо услыхал, как она вытирает рукавом слезы с лица.
Он вышел из-за угла вместе со Святым. За короткую секунду Кирсан успел рассмотреть, что это молодая, спортивного сложения женщина, и к тому же хорошо выглядящая, модельной внешности. Одета в обычную одежду. Краем сознания разведчик успел подумать, что тут почему-то прилично выглядящие дамы оказываются с оружием, когда женщина его увидела. Наметанный взгляд уловил, как в испуге раскрываются шире ее глаза.
Взлетающий вверх ствол пистолета, предостерегающий окрик Святого - и он уходит с линии огня, прыгнув за стеллажи. Как и тогда в лесу, выбора у Кирсана не было. Как и тогда в лесу, он опередил ее лишь на долю секунды.
Тяжелые бронебойные пули опрокинули 'спортсменку' назад, когда ее палец уже нажал на спуск, пистолетная пуля ушла в потолок. Женщину отбросило на холодильный автомат с напитками, и она сползла по нему на пол, пачкая прозрачное стекло красным.
Кирсан застыл, глядя, как ее грудь поднимается все реже, и пытался проснуться. Это безумие. Это какая-то чертовщина. Один вопрос в голове - почему? Он держал автомат стволом вниз, вел себя спокойно, и вдруг... Одновременно внутренний голос невпопад заметил, что пули 'вала',
шестнадцатиграммовые девятимиллиметровые сверхбронебойные особой конструкции, пробивающие бронежилет второго класса, снова оказались не на высоте: вторая жертва, как и первая, еще дышит после нескольких смертельных ран.Он выматерился - длинно и витиевато. А что еще оставалось делать?
– Нет, ну ты видел, а?
– задал риторический вопрос Святому, который как раз поднимался с пола, - она меня только заметила, и сразу же пришить решила!
– Видел, - согласился тот, подошел к женщине и, убедившись, что ей уже не помочь, выстрелил в область сердца из дробовика.
Та дернулась в последний раз и затихла.
– Что тут происходит, а? Тут что, все девки взбесились?!
– Все?
– приподнял бровь Игнат, вытирая с лица мелкие брызги.
Кирсан рассказал о происшествии в лесу и добавил:
– Ну там-то еще все понятно было, устала она, промокла, замерзла, человеку в отчаянном положении проще пойти на убийство... Но вот эта почему? Я ни единой дурной мысли не имел... Идиотизм. И обе такие живучие оказались... Получили по несколько пуль и сразу в ящик не сыграли...
Святой достал из кармана три патрона и дозарядил дробовик, потом веско сказал:
– Запомни еще одно правило. Легких смертей тут нет. А что до бешенства - дело, надо думать, в тебе. Ты, случаем, жену или там подружку не грохнул?
– Чего-о-о?!
– выпучил глаза Кирсан, - что за бред ты несешь?! Я не психопат, как некоторые тут!
– Как некоторые тут?
– ухмыльнулся Игнат, - это некорректная формулировка. Ты такой же, как все остальные. Так что лапшу мне на уши не вешай. А насчет жену грохнуть - ну это я наугад сказал. Тебя дважды пытались убить женщины. Оба раза ты их убил. И как я вижу - переживаешь по этому поводу. Совесть мучит, да? Неспроста это.
– Ты достал со своими намеками!
– Да я не намекаю, а прямо спрашиваю. Если не жену или подружку, то, может, чью-то жену? Или любую другую женщину, которую, наверное, не хотел убивать? Случайно получилось, или как? Или, может, она была неизлечимо больна?
Кирсан молча взирал на своего визави. Попал, сука. Выстрелил в небо - попал в луну. Такой грустный эпизод в его карьере разведчика действительно был, когда Кирсан, волоча на себе раненого напарника, пытался выбраться из-под Цхинвала. Вокруг - толпы озверевших не то грузинских солдат, не то осетинских ополченцев, черт их разберет. В воздухе запах крови, кордита и человеческой ненависти. Проскочили бы незаметно - но угораздило напороться на местную, гражданская она была или нет - этого Кирсан не разглядел в темноте. Но что прижатый к губам палец на нее не подействовал - понял сразу. Крикнула бы - те, озверевшие, вряд ли стали бы разбираться, враги им эти двое русских, или нет. И тогда, под Цхинвалом, он стрелял в человека третий и последний раз в жизни... до сегодняшнего дня. Тогда, как и теперь, выбора Кирсан не имел. Точнее, выбор был: на одной чаше весов - две жизни, его и Степашки, на второй - одна, той женщины. Математика простая.
– Ты угадал, отчасти, мне когда-то действительно пришлось стрелять в женщину, - мрачно согласился он, - я только не понимаю, как все это, черт возьми, взаимосвязано?
– Люблю я вашего брата с одной извилиной. Вы так потрясающе тупы, - ухмыльнулся Святой, - что я прямо умиляюсь. Включи мозги, наконец, не лишай меня удовольствия видеть на твоем лице осознание ужасной догадки. Ты стрелял в женщину, не имея выбора, и сожалеешь об этом, так? Теперь история повторяется дважды - ты не хочешь делать этого, но ничего не можешь поделать. Ты думаешь, это совпадение? Забавный ты человек. Загадочный. За тобой ходят мертвяки толпой, какую редко тут встретишь, штук с полсотни, в том числе женщины и дети, и ты мне тут рассказываешь, что тебе всего лишь однажды пришлось стрелять в женщину? Зачем врать? Тут, фигурально выражаясь, все свои.