Кремлёвский амур, или Необычайное приключение второго президента России
Шрифт:
– В чем-то он лучше твоей двуличной Личко! Но тоже ничего не понимает. Ему армия не нужна вообще. Мы бы прикрыли его своими базами.
– Это и есть одинарная присяга по-твоему, Стеллочка: наша присяга действительна везде, а все остальные не нужны вовсе.
– Это не так глупо, как ты хочешь изобразить. Войны потому и происходят, что есть разные армии. А была бы одна, ей бы и воевать не с кем!
– Замечательно! Остается вопрос: чья - одна? Наша? А если соседи не согласятся? Потому я и предложил компромисс: армии разные остаются, но присяга одна.
– Не запутывай
– Ладно, Стеллочка, все кончится хорошо, вот увидишь.
– Ты пой своим избирателям! Пусть они верят, что ты приведешь их в город Карашок! А я-то вижу.
– Что ты видишь?
– Что ты не разбираешься в людях, например. Эта двуличная Личко тебя уже обвела вокруг пальца. Богдаша твой - он же на себя работает, желает влезть в историю великим миротворцем, потому не может, когда надо, кулаком стукнуть. Министр должен раствориться в президенте, что это за собственная политика?! Одна страна - одна политика, а у нас пять политик в одной стране!
– А ты разве растворилась? Я веду одну линию - а ты мне все наоборот.
– То - не твоя линия, то Богдан с Личко спелись, а ты не замечаешь!
Стелла быстро обошла стол, встала перед креслом Стрельцова.
– Шурик, ты мне верь, - она погладила его по голове.
– Одна я - за тебя. Мужики всегда ведут свою линию, Богдаша твой спит и видит самому на следующий срок выставиться. А мне - не нужно, не бабское это дело. На Личко эту смотрю - и снова убеждаюсь. Я за тебя до конца!
Она снова погладила его по волосам. Настойчивее.
Боже, до чего же он сейчас беззащитен перед женским прикосновением! Давно ли он не мог оторвать взгляда от Оксаны: "Перед добрыми людьми ходит белыми грудьми..." - но Оксана далеко - в Киеве, а Стелла рядом...
Но он помнил совет Селивохина, собственные планы, собственные мечты. Он президент, а не мальчик. И каждый его шаг - государственный. Если случится поцелуй - то и поцелуй государственный. И другого ему не надо: меньший масштаб ему не интересен.
"Синдром королевской подоздительности", болезнь всякого владыки, остро дал о себе знать. Слишком сладко Стеллочка поет. И как копает под Богдана Березовского! Как лиса подкоп под курятник.
Стрельцов встал.
– Спасибо, Стеллочка. Я тебя, конечно, ценю.
– "Но не верю", хотел ты добавить. Убедишься, да поздно будет.
Глядя вслед своей военной министре - а когда-то дважды невесте Стрельцов подумал, что если сбудутся его мечты и планы, то Стелла станет лишней в правительстве. Рядом с Оксаной ей не ужиться. Как и Платону подле Стрельцова, впрочем.
Да и фамильярность ее становится утомительной. Конечно, старая дружба дает права, и пусть они на "ты" - но существует же какой-то предел. Кремль - не общага на Мытнинской.
81
Феоктист Огуренков доложил, что собирается маленький митинг в защиту орфографии.
– Да кто на нее нападает?!
– запальчиво спросил Стрельцов.
– Они думают, что нападают.
– Очень
хорошо, - согласился президент.– Я к ним выйду. Я тоже на страже алфавита.
Взял да и подменил небрежно: "орфографию" на "алфавит".
Выход в люди - всегда аврал для Парфена. Но он привык, терпит. Ближняя охрана перекрыла сектора, агенты ушли вперед, чтобы внедриться в толпу.
Митинганов (Билибин когда-то вывел гибрид со словом "хулиган") собралось едва за тыщу. Они жались к подножию Лермонтова у Красных ворот и совсем не ожидали прибытия президента. Приветствия раздались вперемешку с робкими проклятиями.
"ЗАЩИТИМ БЕЗУДАРНЫЕ ГЛАСНЫЕ!" гласили плакаты.
"НЕ ДОПУСТИМ ГРАММАТИЧЕСКУЮ УНИЮ!"
"ДА ЗДРАВСТВУЕТ МЕФОДИЙ!" почему-то.
Стрельцов сразу устремился к знаменосцу при последнем плакате.
– Почему один Мефодий? А куда Кирилл потерялся?
– Не знаю. Мефодий лучше, - отвечал застенчивый юноша в толстовской рубахе.
– Кирилл везде выставляется, и даже два имени у него. И почему называется одна "кириллица"? А я за Мефодия и за справедливость.
– Я тоже!
– возвысил голос Стрельцов.
– Мы навечно обручены с кириллицей или пусть - с кирило-мефодицей. Хотя я знаю, что есть силы, готовые разорвать этот тысячелетний союз. Но я никогда такого не допущу!
Митинганы подумали, что президент поддержал их всех. Приветствия прозвучали громче, а редкие проклятия в спину - совсем уж робко.
82
И вообще он знал, что его любят. Кремлевская экспедиция постоянно получала любовные письма президенту. После увода Рогнеды их понесли мешками. Самые забавные ему передавали.
"С детства готовлю себя в президентские супруги. Владею всемирным кругозором и тактом".
"Саня, тебе же нужна простая баба! Надоели дипломатки с когтями лаковыми, скажи?"
"Во мне вулкан энергии, срочно ищу сильного вампира - энергетического. Напою по самые ноздри. Через президента направим мою энергию на подъем благосостояния страны".
Стрельцов однажды даже ответил всем - через телевидение:
– Бабоньки, дорогие вы мои, спасибо вам всем! Если б мог, бросился бы по всем адресам разом. Так ведь не разорваться же!
Да как же его не любить?!
83
Оч-чень интересная новость пришла из Киева: пани-президентка резко и категорически развелась со своим консортом после учиненного им неприличного дебоша в знаменитом ресторане "Литак", что значит "Самолет".
Кажется, все благоприятствовало Стрельцову.
84
"УШЕЛ В СЕБЯ"
Стрельцов задумал принять "Закон о хорошей погоде".
На днях он сделал задиктовку, по обыкновению, а теперь правил собственный текст.
Во-первых, назвать надо строже: "Закон о погоде" - чтобы плохую погоду тоже законодательно регулировать. А что россияне заслужили право пользоваться преимущественно хорошей погодой должно быть закреплено соответствующими статьями.
Регулирование погоды включает три аспекта: предсказание, управление, оправдание.