Крепость из песка

Пашка понятия не имел, во что именно ввязался его брат. И не желал узнавать, если уж на то пошло. Человеческое терпение не безгранично. Вот и мнившаяся бездонной чаша пашкиного опустела. Раз так, то прекратятся и звонки. Нет, телефон будет звенеть время от времени, как и прежде. Однако отвечать больше никто не будет.

***

– А дальше?
– нетерпеливо спросила Лиза.

Девушка полулежала на узком диванчике, кое-как втиснувшемся в пространство веранды. Пашка сидел на стуле напротив, переместившись туда, когда девушка решила, что ей недостаточно комфортно делить подушку и подлокотник с кем-то ещё.

Лиза свесила длинные волосы на пол, с кончиков капала вода, увеличивая лужицу, постепенно впитывавшуюся в доски пола. В широкие окна хлестал дождь, тот самый, под который они двое всё же умудрились, несмотря на крайнюю спешку, попасть по дороге домой.

– А что ещё?

– Не строй из себя дурачка! Ты не рассказал главного.

– Я итак говорю почти без остановок уже второй час, - возмутился Пашка. Безрезультатно, ибо намерение Лизы докопаться до истины было непоколебимо.

– Неправда. Пойми, это всё равно что включить сериал и посмотреть одну серию. Затем вдруг выключают свет, вычёркивают сериал из программы, и ты понимаешь, что так и не узнаешь, чем всё закончилось, а имена главных героев так и останутся навечно кружиться у тебя в голове.

– Сериал можно и в интернете досмотреть, - неуверенно возразил парень.

– Серьёзно? Хочешь, чтобы я узнавала историю твоей жизни оттуда?

– Ладно, уговорила. Прости. Я только... не хотел распространяться о том, что было дальше.

– Ты и не распространяешься. А делишься со мной, - последнее слово прозвучало даже немного угрожающе.
– Как давно всё это было?

– Последний раз?

– Ну не первый же.

– Года... два назад. Нам тогда исполнилось по двадцать четыре. Значит, точно.

– И где же пропадает твой брат на протяжении двух лет?

– Чёрт...
– Пашка невольно обхватил колени и до хруста в суставах сплёл пальцы.
– Обещай, что не станешь высказывать своё мнение, пока я не договорю. Там... всё сложно.

Лиза молча опустила подбородок на угол дивана и в ожидании уставилась на него. Упрямая. Но её упрямство ещё никогда не причиняло неудобств. Напротив, помогало сделать верный выбор там, где сам Пашка терялся. За это он её и ценил.

– В общем, после той встречи я поехал...

***

... домой к брату. В квартиру, где ни разу прежде не бывал, да и теперь узнал адрес лишь потому, что Гришка сам его продиктовал. Целью поездки была якобы передача чемодана с деньгами из рук в руки, что холодило Пашке кровь некоей схожестью с работой курьера. На самом деле, он не собирался ничего отдавать до тех пор пока брат не выложит как на духу суть тех махинаций, что принесли ему в итоге такой заработок.

Район, окружавший станцию, на которой высадился Пашка, не выглядел богатым. Сплошь одинаковые панельные дома-коробки, заброшенные дворики детских площадок с оставленными бродячим собакам пластмассовыми игрушками. Огромные и полупустые мусорные баки и всякая дрянь, наваленная вокруг них. Самое обыкновенное, ничем не примечательное, место в городе. Таких много. Куда как больше, чем новеньких высоток, окружённых железными заборами с кодовым замком.

В целом, место обнадёживало, ведь если бы Гришка связался с той четвёркой давно, и сегодняшние деньги не являлись бы первым его заработком подобного рода, он с радостью переселился бы в квартиру подороже чем стандартная двух или однокомнатная клетушка.

Третий подъезд, пятый этаж. Номер сто одиннадцать. Домофон не работал, поэтому Пашке пришлось потоптаться у входа несколько минут, дожидаясь первого входящего или выходящего из дверей жителя.

Лифт оглушительно громыхал, но хотя бы свет внутри не мигал, так что усталость пересилила предосторожность и боязнь застрять между этажами.

Гришка открыл сразу, словно весь вечер сидел в коридоре у порога, дожидаясь брата. Вялый, замученный, будто б не спавший пару ночей, хоть волосы на голове и примяты с одной стороны. Недельная небритость, мятая футболка и бегающий взгляд, моментально охвативший всё пространство лестничной площадки, включая самые дальние углы. Что это было? Боязнь слежки? Нежданного визита?

Так или иначе, Пашку в квартиру впихнули волоком, а после оглушительного хлопка входной двери в прихожей послышался шорох осыпающейся со стен краски, что от пережитого сотрясения стала падать на пол, скрытая поклеенными сверху обоями.

Чемоданчик-кейс наконец перестал тяготить Пашке руку. Жаль, что не сердце заодно. Брат выпучил глаза, осматривая "добычу" со всех сторон, а затем унёсся вихрем куда-то в комнату, пересчитывать и пересматривать полученные деньги.

Пашку едва ли устраивал подобный вариант развития событий, но он решил подождать и потерпеть, лишь бы разговаривать с человеком спокойным и внимательным, уже убедившимся, что запретная передача получена без сопутствующих проблем, и с ней всё в порядке.

Так что, парень отправился туда, где, как он предполагал, находилась кухня, по пути осматриваясь и во всём узнавая знакомые черты. Вроде и немаленькое помещение, трёхкомнатная просторная жилплощадь, было тут и там захламлено так, что пространство сужалось чуть ли не вдвое. Так и тянуло разобрать этот бардак, но такого количества времени у Пашки в запасе не имелось.

В любом другом доме он ни за что не позволил бы себе хозяйничать: критично осматривать посуду и плиту, поставить кипятиться чайник и бесцеремонно рыться в полках, ища кофе. Однако, то был Гришка, который, в силу того, что порядка сроду не соблюдал, постороннего вмешательства в его личное пространство даже и не заметил бы.

Когда десять минут спустя кофе был заварен и поставлен на подоконник, остывая там до пригодного к употреблению состояния, а пересчитанные деньги были любовно упакованы обратно в кейс, чьи замки дрожащие руки не сумели защёлкнуть с первого раза, братья встретились за обеденным столом. Гришка на самом деле не заметил наглости Пашки. Или обратил внимание, но попустительски промолчал. Выглядел и вёл себя он странно, так что едва ли ему было дело до того, кто и как пользуется его вещами.

Сидя вполоборота и вперившись в стенные часы, Гришка избегал по возможности смотреть на брата. Избежать игры в вопрос и ответ ему, впрочем, всё равно не удалось бы, и он это осознавал.

– Кто были эти четверо, и чем они так, - Павел выделил это слово, - тебе обязаны?

– Понятия не имею. Знаю, что они важные шишки, знаю их имена. Зато интернет не знает. Словно нет и не было таких. Что наталкивает на мысль об обмане и вымысле. Конечно, не стали бы они называть друг друга настоящими именами в присутствии...
– Гриша осёкся.

– Что ты сделал?

– Ничего.

– Слушай, - Пашка вздохнул и положил обе руки на стол, опуская голову. Их неофициальный жест доверия, и вместе с тем отчаяния.
– Я могу корить тебя за то, что случилось, но я уже ничего не сделаю. Не помешаю, не остановлю. Пройдёт время, быть может, и я вовсе забуду. Но, согласись, здесь и сейчас я заслуживаю право знать.

– Да, заслуживаешь. Но я ничего не делал. Делали другие. Или не делали, - Гришка вдруг резко двинул плечами, поворачиваясь к брату. В глазах его будто бы стояли слёзы.
– Видишь, я даже тут не осведомлён! Так в чём моя вина?