Крестопор

Пока Джефф и Лили сидели за кухонным столом, Джей Ар расхаживал вокруг них и говорил:

– Должен признаться, я подумал... ну, сначала я подумал, что вам двоим все померещилось, ясно? Я признаю это. То, что вы рассказали мне прошлой ночью, выглядело как бред, понимаете? Но теперь... я знаю, что что-то случилось. Я просто не знаю, что.
– Он сел за стол рядом с ними.
– Джефф, как скоро я смогу поговорить с твоей мамой?

– Ее нет дома весь день, а потом она уходит на работу примерно до двух тридцати. Утра, я имею в виду.

– Мм. Может, я застану ее завтра. А что ты делаешь сегодня?

– Мы с Лили собирались сходить в кино. Отвлечься от мыслей, понимаете?

– Я не хочу выглядеть занудой, но думаю, будет хорошей идеей, если ты останешься дома. Если Мэллори появится, удержи ее там. Не позволяй ей вернуться к Мейсу.

– Хорошо.

– И самое главное, не заработай язву от волнения. Возможно, все не так плохо, как мы сейчас думаем, так что...

– Все плохо, - тихо сказала Лили.
– Вы не видели того, что видели мы. Все плохо.

– Что ж, давайте постараемся не забывать, что что бы ни происходило, мы делаем все возможное, чтобы остановить это. Сейчас это не так много, но мы делаем все от нас зависящее. Постарайтесь не волноваться слишком сильно.
– Джей Ар не смог скрыть пустоту в своих словах.

Он и сам очень волновался...

21.

16 октября

Кевина разбудил грузный мужчина в белой униформе, который, казалось, не мог перестать улыбаться.

– Проснись и пой, - проговорил мужчина, похлопывая по матрасу Кевина мускулистой рукой. Он открыл шторы и впустил серый утренний свет.
– Это твой первый полный день здесь, и он будет насыщенным. Я Фил.

Кевин перевернулся и попытался накрыть голову одеялом.

– А-а-а. Скоро подадут завтрак. Ты же не хочешь его пропустить, потому что между приемами пищи здесь не кормят.

– Господи, мать твою за ногу, Фил, старый дружбан, старый приятель!
– неожиданно выпалил Кевин, садясь в постели.
– На сколько лет я выгляжу, чувак, на шесть? Может, на пять?

Щекастая улыбка Фила исчезла, и его лицо стало суровым.

– С тобой будут обращаться как с ребенком, если ты и дальше будешь вести себя как ребенок, - сказал он.
– А теперь вставай и готовься к завтраку. Таково правило. С этого момента ты будешь строго следовать всем правилам.
– Выходя из комнаты, Фил хлопнул себя по большому бедру и произнес, - Приступим к делу, ребята.

Кевин двигался с трудом. Его левый глаз все еще был опухшим после драки; губа была рассечена, на подбородок наложили два шва, а ребра болели. Он находился в лучшей форме, чем ожидал, но при каждом движении ощущал боль.

Он посмотрел на другую кровать в комнате. На краю сидел его сосед Лейф. Кевин познакомился с ним, когда приехал накануне. Лейф был костлявым и бледным, с полностью обритой головой. Он двигался невероятно медленно, а когда к нему обращались, на ответ уходило несколько секунд.

Лейф задумчиво улыбнулся Кевину.

– Добро пожаловать в Лорел, парень. Если повезет, тебе дадут лекарство. Элавил, чувак. Элавил и все такое.

Подростковый центр Лорел располагался на живописном зеленом холме неподалеку от бульвара Лорел Каньон. Снаружи он больше походил на школу, чем на учреждение для трудных подростков. Родители привезли его туда накануне и записали к руководителю - мужчине, который выглядел так, будто когда-то работал тренером по футболу. Его звали Люк, и он заверил Кевина, что его пребывание в Лореле не будет простым.

– Ты здесь, чтобы работать, Кев, - сказал Люк. – Работать над своими проблемами. И мы тебе поможем. Ты будешь работать до седьмого пота, а потом работать еще. Когда ты вернешься домой, ты будешь совершенно новым человеком. Собранным. Стрессоустойчивым, как я иногда говорю. А вы, мистер и миссис Донахью, не сможете поверить в то, каким он станет.

– Я хотел бы прояснить одну вещь, - твердо заявил отец Кевина.
– Наша страховка покроет это...

– Как одеяло. Медицинская страховка. Потому что технически Кевин болен. И мы собираемся его вылечить.

В центре существовало три отделения. В палату А помещали тех, кто просто находился в депрессии и нуждался в терапии или консультации. В палату В - тех, кто до поступления в центр имел неприятности с законом или доставлял неудобства. Палата С являлась самой страшной. Там было много замков, часто использовались средства ограничения свободы, и, за исключением администраторов, большинство сотрудников являлись мужчинами, большими, внушительными, авторитетными. Это отделение предназначалось для буйных и склонных к суициду.

Формально Кевин должен был находиться в палате B, но, когда он приехал, в центре пустовали только две свободные койки. Обе - в палате С. Ему пообещали предоставить первую освободившуюся койку в палате В, но не уточнили, сколько времени это займет.

Несмотря на то, что палата C, расположенная в задней части большого здания центра, была ярко освещена, в ней царил полумрак. Подростки бродили по коридорам, бесцельно заходя и выходя из телевизионной комнаты и комнаты отдыха. Некоторые прислонялись к стенам коридоров, грызли ногти, хрустели костяшками пальцев или просто смотрели в пустоту. Одна девушка любила сидеть на диване с виниловой обивкой в коридоре и наблюдать за проходящими мимо людьми. У нее были глубоко посаженные глаза и выпадающие русые волосы. На ногах виднелись синяки – всегда видные, потому что она носила маленькую ночную рубашку, выдаваемую центром, а поверх нее лишь короткий халат - а запястья были перебинтованы. Иногда она смотрела на проходящих большими, водянистыми карими глазами и говорила: "Я ненавижу папочек". Она произносила это очень тихо, так тихо, что некоторые даже не слышали ее. "Я ненавижу папочек..."

Лейф медленно бродил по коридорам, его шаркающие ноги издавали звуки "ш-ш-ш", веки были сильно опущены, челюсть - отвисшей. Иногда он здоровался с проходящими мимо людьми, но к тому времени, как он успевал сказать слово, те уже уходили.

Иногда раздавались крики.

Казалось, в палате постоянно кто-то плачет.

Кевин не был обязан оставаться в палате С. Поскольку он являлся пациентом палаты В, ему разрешили спуститься туда и воспользоваться телевизионной комнатой, но он этого не сделал. Это казалось неправильным. Он чувствовал, что должен остаться в палате С, что кто-то должен остаться в палате С, кто-то, кто не должен там находиться. Кевин не знал, почему он так считает, но он так считал. Он отправился в телевизионную комнату палаты С и провел там большую часть времени.

В середине того воскресного дня Люк пришел к нему в телевизионную комнату.

– Просто хотел немного поболтать с тобой, приятель, - сказал Люк с улыбкой футбольного тренера-мачо, похлопав Кевина по спине.

Кевин ненавидел, когда его называли "приятелем".

– Итак, - продолжил Люк, - вчера я дал тебе листок с расписанием. Ты знаешь, что должен быть на занятии в группе в четыре. Помни, что это одна из самых важных частей твоего пребывания здесь, поэтому ни в коем случае не пропускай ее. Доктор Морли придет сегодня вечером, чтобы поговорить с тобой, осмотреть и определить, нужны ли тебе лекарства.