Крестопор

– Что вы здесь делаете?

– Я же говорила тебе, что приду сегодня утром, - напомнила Лили, садясь на кровать.
– Сейчас почти одиннадцать тридцать.

– Ну что ж. Сегодня суббота.

– Хочешь пойти с нами в кино сегодня?

Никки покачала головой.

– Не могу. У меня другие планы.
– Простыня и одеяло упали с нее. На ней была майка с низким вырезом; в декольте груди покоился тот самый странный крест, который Джефф видел на ней накануне вечером. Под кожаным шнурком на шее виднелся большой фиолетовый засос.

– Чем будешь заниматься сегодня?
– спросила Лили.

– Встречаться с друзьями.

– "Молодежью Голгофы?"

– О, нет, - сказала она, сморщив нос.
– Только не с ними.
– Она подтянула колени к себе и обняла ноги.

– С кем-нибудь, кого я знаю?

– Ну, ты сказала, что находилась там вчера вечером. Я тебя не видела, хотя... Ты ведь не была там на самом деле, правда?

Лили посмотрела на Джеффа, как бы говоря: "Ну вот, началось".

– Да, мы были там, Никки. Я хочу поговорить с тобой об этом.

– О чем?

– О том, что там произошло.

– Ммм...
– Она с любопытством наморщила лоб.
– Где вы были? В бассейне?

– Никки, почему ты там оказалась?

– Меня пригласил Мейс. Он тот парень, который...

– Я знаю, кто он. Я хочу, чтобы ты рассказала мне, что он с тобой сделал. Вы не просто дурачились. Там была кровь и... и его язык...
– Ее голос стал мягким и немного испуганным.
– Что он сделал?

Никки опустила глаза и стала рассеянно ковыряться в одеяле.

Лили прошептала:

– А что с твоим ребенком?

Никки вскинула голову, задыхаясь, и с открытым ртом посмотрела на Лили, дважды бросив взгляд на Джеффа - от смущения и унижения.

– Он знает, Никки. Он тоже там был.

Никки с минуту молча разевала рот, потом наконец выпалила:

– Это не твое дело, понимаешь, не твое чертово дело!

Лили явно шокировал ее лексикон.

– Я же говорила тебе, что не могу его оставить, Лили. Я не могу!

– Но почему ты выбрала именно его, чтобы это сделать?
– спросила Лили, на мгновение закрыв глаза, как будто слыша все снова.
– Господи, Никки, с ним... с ним что-то не так, что-то очень не так, и ты должна держаться от него подальше!

– Нет, нет, я нравлюсь Мейсу, он хочет, чтобы я была там. Он не станет лгать мне, как преподобный Бейнбридж.
– Она с горечью выплюнула это имя.

Лили встала.

– Я собираюсь поговорить об этом с твоей мамой и...

– Не смей! Это не твое дело! Ты даже не знаешь Мейса. Почему бы тебе не прийти как-нибудь вечером? Он бы хотел...

– Я не собираюсь туда возвращаться.

Никки улыбнулась.

– Почему? У него там даже есть группа. Они будут играть в "Фантазме" в среду вечером.

Джефф шагнул вперед и сказал:

– Никки, мою сестру зовут Мэллори. Мэллори Карр. Она была там вчера вечером?

– Да, Мэллори, она была в бассейне. Я встречала ее. Но я не видела тебя...

– Что это?
– спросила Лили, указывая на крест.

Никки посмотрела на подвеску, и ее лицо изменилось: улыбка смягчилась, а глаза, казалось, увидели что-то еще, что-то гораздо более прекрасное, чем простой предмет размером с ладонь на ее шее.

– Это Крестопор, - прошептала она.

– Что?

– Мне его подарил Мейс.
– Она еще некоторое время смотрела на него, но больше ничего не сказала.

Лили произнесла:

– Никки, почему ты хочешь туда ходить? Почему ты хочешь быть с подобным человеком?

Все еще глядя на Крестопор, Никки ответила:

– Он хорошо к нам относится. Мы ему нравимся, ему нравится, что мы рядом. И... и он заберет нас отсюда.

– Откуда?
– поинтересовался Джефф.

– Из Долины. Подальше от всего этого. Наших родителей, школы, таких вещей, как... чертова "Молодежь Голгофы", - прошептала она.

Лили уставилась на подругу, как на незнакомку-грубияна.

– И куда он тебя заберет?
– спросил Джефф.

Никки, по-прежнему не глядя на него, ответила:

– В лучшее место. Это все, что он сказал. Но я ему доверяю.
– Затем она посмотрела на него несколько вызывающе.
– Мы все ему доверяем.

– Когда это произойдет?

– Он еще не знает, но говорит, что поймет, когда придет время.

Лили нахмурилась.

– Ты чувствуешь себя хорошо, Никки? Ты говоришь... по-другому. Странно.

– Я чувствую себя хорошо.
– Она откинула одеяло, свесила голые ноги с кровати и встала, внезапно оживившись.
– На самом деле, - сказала она, стаскивая через голову майку, - я чувствую себя великолепно.
– Обнаженная до трусиков, со слегка колышущейся грудью, она пересекла комнату, бросила майку на кровать и улыбнулась им.
– Я собираюсь принять душ. Мне скоро нужно уходить.

Джефф почувствовал, что краснеет, и повернулся к двери, чтобы уйти, неловко прочистив горло.

– Господи, Никки, - прошелестела Лили, - что с тобой случилось?

– Ничего, - бодро ответила та.

В коридоре Джефф услышал звуки за закрытой дверью ванной: миссис Астин тошнило. Он вышел в гостиную и прислушался к приглушенным голосам, доносившимся из спальни Никки. Через несколько минут оттуда, быстро шагая, вышла Лили.

– Пойдем, - сказала она, ее голос был напряжен.

Когда они выходили из квартиры, Никки крикнула:

– Увидимся позже, ребята!

Голос ее звучал очень радостно.

Утром Джей Ар первым делом подумал о Шейле. Она снилась ему всю ночь напролет. Его сны были путаными, сбивчивыми; кое-что из того, что Джефф рассказал ему накануне вечером, переплеталось с событиями, связанными со смертью Шейлы.

Во сне Джей Ар видел свою сестру вдалеке, стоящую перед темным зданием. Это был "Старый Красный Амбар", который сгорел неподалеку от Эль-Серрито через неделю после смерти Шейлы. Та медленно вошла внутрь. Джей Ар вдруг застыл от ужаса, потому что знал, что находится под этим домом. Он не мог этого увидеть, но чувствовал: грязные извилистые туннели и огромные темные комнаты, холодные и продуваемые сквозняками, густая паутина и черная вонючая слизь, стекающая по стенам и колоннам, живые твари, ползающие в темноте в ожидании, когда кто-нибудь войдет. Он подбежал к зданию на тяжелых, как свинец, ногах и ворвался в дверь, увидев лишь языки пламени, лижущие стены и потолок, и сестру, стоящую посреди всего этого с высоким, бледным, серебристоволосым мужчиной, который повернулся к Джей Ар и улыбнулся. Джей Ар позвал Шейлу, но та, казалось, оставалась глуха к его голосу, не обращая внимания на поднимающийся огонь вокруг нее. Мужчина открыл рот, все еще улыбаясь, и из его губ вылезла длинная толстая змея с гладкой блестящей чешуей. Однако у нее была не змеиная голова, а маленькая головка бледной, курчавой черноволосой женщины с холодными расчетливыми глазами. Она открыла свой крохотный рот и сказала: "Ты проиграл, старший братец..."