Крестьянка в наказание

Глаза его светлости в тот момент, когда он говорил о состоянии вернувшегося лорда, искрились смехом. Мне и самой стало смешно — хотел лорд опозорить крестьянку, на крестьянку и нарвался. Ну и пусть, и жалеть не буду, сам знал куда лезет!

— А его величество очень сердит?

— Его величество хохотал, когда лорд Итори рассказал ему, о произошедшем. А уж когда я добавлю подробностей…

— Ой, не надо, пожалуйста, — почувствовала, как заливаюсь краской.

— Ладно, не буду, иначе его величество примется хохотать при первой же встрече с вами, миледи, — герцог и сам был готов рассмеяться, хотя старательно делал серьёзное лицо.

— А её величество? — не удержалась от вопроса.

— А вот её величество в ярости. Похоже, она тоже приложила свою ручку к происшествию. И если не надоумила свою фрейлину отправить кузена к вам, то согласие на это дала, — его светлость стал серьёзным: — Будьте осторожны, миледи. Одна за пределы дома, пожалуйста, никуда не отправляйтесь. Охранников я предупрежу, во избежание новых гостей. И управляющему дам приказ — случись опять такое, пусть "пострадавших" в своём доме размещает. Там места хватит.

— Но гостеприимство…

— Миледи, мне гостеприимство супругу не заменит! А её величество не тот противник, с которым я сейчас возьмусь воевать. Она в тягости, его величество ей сейчас всё с рук спустит.

Кивнула, соглашаясь со всем сказанным. Если королева наследника ждёт, то странно, что меня ей на блюде ещё не привезли. Из-за этой капризной фрейлины у меня вся жизнь наперекосяк идёт.

Его светлость пробыл два дня и уехал, не предупредив, ранним утром третьего. Виделись мы эти дни совсем мало. Лишь за столом. Всё остальное время у меня были занятия, а его светлость о чём-то совещался с управляющим и командиром охраны.

После его отъезда жизнь в доме пошла прежним чередом тихо и размеренно.

Я начала брать уроки верховой езды и учиться рисованию.

Ездить верхом учил командир охранников — старый служака, прекрасно разбиравшийся в лошадях. Откуда уж он знал, как правильно ездить по-дамски, не знаю, человек он неразговорчивый. Только командовал — держать спину, держать повод! Как ни странно он меня хвалил управляющему. Узнала это случайно.

В один из дней, измученная, пришла в свою комнату переодеться из верхового платья, и пожаловалась леди Мальвине на строгого учителя.

— Он меня не учит. Он меня дрессирует, будто лошадь, — обиженно заныла, надеясь на поддержку компаньонки.

Та в ответ рассмеялась. Какая уж тут поддержка — она сама норовила из меня леди-совершенство создать. После она, сквозь смех, выговорила:

— Не обижайтесь, миледи. Он вами очень доволен.

Уставилась на компаньонку, в изумлении распахнув глаза и рот.

Леди Мальвина деликатно, пальчиком, поправила мою отвисшую челюсть.

— Да-да, миледи! Представляете, он сказал управляющему, вы отлично держитесь в седле и не боитесь быстрого аллюра. И лошадей прекрасно чувствуете. Так и сказал.

Стало приятно! Оказывается, зря обижалась на строгого учителя.

Эх, и здорово же учиться! Вообще жизнь у меня замечательная пошла. За прошедшее время узнала столько нового и интересного! Сколькому научилась! А впереди ещё сколько всего! Один список книг, которые хочется прочитать, не уменьшается, а только растёт. Наш библиотекарь посмеивается, видя новые и новые названия. Счастливые барышни, могут учиться с самого детства!

Раздался смех леди Мальвины. Оказывается всё это я опять высказала вслух!

— Ох, миледи, — компаньонка тепло смотрела на меня. — Знали бы вы, как не хочется порой учиться! Когда тебя с самого детства всё время учат, учат, учат, хочется убежать от этого!

— В деревне тоже учат: скотину кормить, в поле и огороде работать, — буркнула я. — Так научишься, к вечеру ни ног, ни рук не чуешь. Одна мысль — поскорее до постели бы добраться! А у барышень красота — ни обед на семью готовить не надо, ни сорняки на жаре полоть, ни хлеб жать… Да корм скотине задать то ещё удовольствие. Знаете, я сейчас в сказке живу. Иной раз утром проснусь, подскочу — надо скотину обихаживать, завтрак помогать готовить… А вдруг понимаю — не надо. Мне и завтрак принесут, и одеться подадут… Сказка, одно слово — сказка! И читать можно, сколько хочешь, никто не заругается, наоборот — похвалят.

Леди Мальвина посмотрела на меня с грустью, понимающе.

— Да, у крестьян жизнь непроста. Но и вам скоро предстоит понять, леди тоже без дела не сидят. Это сейчас милорд герцог вас сюда жить отправил, подальше от столицы, от всего того круговорота. Он и хотел, похоже, дать вам возможность учиться спокойно. Даже управляющему с экономкой приказал не беспокоить лишний раз.

— Я не знала.

— А как же! Домом управлять женское дело. Не может же госпожа Ленст все вопросы сама решать, не по чину ей это.

— Леди Мальвина, пожалуйста, вы уж на себя это возьмите. Госпожа Ленст как со мной поговорит, у меня весь день всё из рук валится. Не любит она меня. А вы леди настоящая. Вас она послушает,

Засмеявшись, компаньонка согласилась с таким решением. Ладно. Пока учусь быть леди, не до домашних дел мне. Госпожа Ленст, и правда, меня не слишком жаловала. Ну не нравилось этой госпоже выполнять приказы бывшей крестьянки. Что уж тут поделать.

Глава 10

К весне скандал с поединком герцога Отеро и заезжего дипломата стих, заслонённый для блистательной публики новыми скандалами. Например, тем, что устроила дочь графа Дертонса, обещав свою руку одновременно двум кавалерам.

Известно это стало к празднику Новолетья и скандал действительно произошёл грандиозный. Оба "жениха" явились в дом девицы и просили руки, ссылаясь на её личное согласие. Когда вскрылась шутка леди, родители предпочли не ссориться одновременно с двумя знатными родами и отдали красавицу третьему претенденту. Его родители очень привечали, а девица отказала наотрез. Теперь новая баронесса Ристль проживала далеко от столицы, в поместье супруга, и слала жалостливые письма матушке с просьбой помочь вернуться в столичный свет.

Было ещё несколько скандалов, поменьше, поэтому постепенно история с герцогиней Отеро отошла в тень и вспоминали о ней крайне редко…

В свете, но не во дворце.

Леди Теллис старательно не давала королеве забыть об оскорблении, нанесённом ей лично и всей её семье, родом Отеро в целом и герцогиней в частности.

Её величество была в ярости, когда план не удался. Мерзкая крестьянка вышла практически сухой из той грязной жижи, которой её старательно поливали. Но у королевы теперь были и другие интересы. Ей пришлось заставить медикусов сообщить королю, что, ради сохранения наследника, её величеству запрещены любые волнения.