Крик и шепот

Папа сжимает челюсти. Мама и Пэтти теряют дар речи.

— Тыковка, почему бы тебе не показать им альбом? А я пока разложу по тарелкам пирог, — настоятельно призывает меня Агата, поднимаясь. — Раз уж я встала, кто-нибудь будет кофе?

Дин бормочет что-то невнятное. Что не помешает выпить чего-нибудь покрепче. Но папа отмахивается от его ехидного комментария, и он притихает.

— Я выпью чашечку, Агата. Кён не откажется от чая. Если он у вас есть.

Агата снова краснеет и кивает.

— Конечно.

Когда она удаляется на достаточное расстояние, чтобы не слышать нас, папа поворачивает голову к моим братьям.

— Довольно!

Затем переводит глаза на меня.

— Давайте смотреть альбом.

Сглотнув от волнения, я направляюсь к буфету, где лежат собранные мной фотографии. На это ушло много времени. Много фотографий. Много лет. Много странных моментов, смысл которых до сих пор непонятен. Я беру этот своего рода альбом. Не очень толстый, но многое объясняющий. Кладу его перед отцом, и все вытягивают шеи, чтобы посмотреть, чем же я хочу поделиться. Я открываю первую страницу. 

* * * 

Ты пугающая. Странная и прекрасная. Та, которую не все умеют любить…

Этими словами Варсана Шайры, записанными моим неаккуратным почерком в подростковые годы, было сказано все. Эта цитата — моя Кейди.

— Делаю официальное заявление, — со стоном говорит Барк, — становится жутковато.

Пэтти цыкает на него, и он ненадолго успокаивается.

Я открываю первую страницу.

Кейди.

Спутанные каштановые волосы. Ярко-голубые глаза. Загадочная улыбка на лице.

В шестнадцать лет она была так же прекрасна, как и сейчас. Девушка на фото — моя Кейди. Девушка, которую я преследую и люблю с десяти лет. Я люблю ее.

— То, что я собираюсь показать вам, причинит боль или напутает вас. Но мне нужно, чтобы вы оставались со мной. Пожалуйста, — призываю я.

Перевернув страницу, я задерживаю дыхание.

Боунз.

Спутанные каштановые волосы. Ярко-голубые глаза. Злая ухмылка. В шестнадцать лет он был таким же непослушным, как и сейчас. Мальчик на картинке — это мой Боунз. Мальчик, который прошел с ней через это все. Я люблю его.

— Какого хрена? Зачем ты нам это показываешь? — требует Дин. Его взгляд задерживается на голой груди Боунза, и это далеко не сексуально. Это путаница. Между губ у Боунза сигарета с марихуаной, а на животе — пачка «Читос».

— Это Боунз, — бормочу я. — Он лучший друг — мой и Кейди. И он…

Все глаза вопросительно смотрят на меня.

— Он альтер-мститель.

Агата чем-то звенит на кухне, и я сглатываю.

Перевернув страницу, я улыбаюсь.

Агата.

Аккуратные каштановые волосы собраны в пучок. Ярко-голубые глаза спрятаны за очками в роговой оправе. Добрая и мягкая улыбка. Женщина на фотографии — моя Агата. Я люблю ее.

— Жесть! — бормочет Барк.

— Продолжай, — приглушенным шепотом призывает папа.

Я переворачиваю страницу и хмыкаю.

Пресли.

Милые коричневые косички. Распахнутые ярко-голубые глаза. Кривая широкая ухмылка на лице. Девочка с фото — моя Пресли. И я люблю ее.

— Пресли, — бормочет папа. — Из магазина мороженого.

У мамы печальное лицо, в ее глазах — слезы. Она гладит папу по плечу.

— Агата — это альтер-защитник. Пресли — альтер-ребенок, — поясняю я.

— Чувак, — тихо говорит Баркли, — что все это значит, черт побери?

— Она шизоид или что-то типа того? — спрашивает Дин.

Проглотив гнев, вызванный его грубым выводом, я качаю головой.

— Шизофрения — это болезнь более сложная, чем то, что у моей Кейди. Она не страдает от галлюцинаций или бреда. У Кейди диссоциативное расстройство идентичности. Вам это может быть известно как раздвоение личности.

Все, включая меня, хором выдыхают.

А я продолжаю.

— Это расстройство, хотя и крайне редкое, вызывается тяжелыми травмирующими событиями. Оно помогает человеку справиться с теми гнусными ситуациями, через которые он вынужден проходить. Будучи ребенком, Кейди подверглась сексуальному и физическому насилию со стороны отца. Нормана. В конце концов, она видела, как отец жестоко убил ее мать.

При взгляде на недавно вырезанное на крышке стола имя меня бросает в дрожь от ярости. Осознав все это, Пэтти начинает плакать.

— Боунз был ее первым альтером. Ее разум создал его, чтобы избежать и справиться с последствиями того, что Норман сделал с ней. Боунз и по сей день продолжает защищать ее.

Уискерс.

Когда я переворачиваю страницу, я смеюсь. На фото Уискерс сидит на столешнице, лакая теплое молоко. Единственный кот, на которого у меня нет аллергии. Ленивые голубые глаза, и одна из тех надменных кошачьих ухмылок на лице. Он — мой кот. Я люблю его.

— Иногда эти альтеры даже не одного пола или вида с хозяином. Это так называемые нечеловеческие альтеры. Уискерс — черно-оранжевый полосатый кот. Он старый и избалованный. Любит, когда его чешут за ушами, — объясняю я.

— Сколько их всего? — спрашивает папа. Его брови сведены вместе — он пытается понять.

— Девять.

Когда я переворачиваю страницу, в комнате повисает тишина.

Сьюзи.

— Сьюзи. Она как тетя. В моем понимании Сьюзи — мать, которой у Кейди никогда не было. Ее собственная мать была оболочкой. В полном подчинении у отца. Однажды он все же убил ее, раз и навсегда. Сьюзи делает закупки для семьи и выполняет поручения.

— Целая семья, — бормочет Дин. — Но человек-то всего один? Единственный человек, живущий здесь, — Кейди…

Стиснув зубы, я киваю.

— Все они действуют как семья. Знают о существовании друг друга. Они не особо активно общаются в ее голове или что-то еще. Из всего, что мне удалось собрать, — хотя я не уверен — они взаимодействуют довольно редко. Агата разработала для них систему заметок. Их можно найти по всему дому. Так они общаются более эффективно. Мне точно известно одно из ее воплощений, которое общается с ней напрямую.