Крик в ночи

— Я не могу…

— Примите таблетки, поскорее, прошу вас. У отеля в машине ждет Питер.

Филдин вдохнул аэрозоль кордикета.

— Вы можете идти? — спросил Сомов. — В нашем распоряжении четыре минуты.

— Только… очень медленно.

…Отстреливаться не пришлось, — они как раз тогда сели в машину, когда какие-то бесцеремонные люди, чуть не сбив швейцара, ворвались в отель.

— Я снял всю новиковскую охрану, — сказал Сомов Питеру на повороте. — А его шестерку — головореза Вовчика — просто укондохал.

— Забыл, что означает «укондохал», — признался Питер.

— Значит, придушил, — пояснил Филдин. — Или прибил.

Питер улыбнулся:

— Тебе уже легче?

— Лучшее лекарство — хорошая новость.

— Не радуйтесь преждевременно, — Сомов внимательно глядел в боковое зеркало. — У нас на хвосте команда Воробьева.

— Здесь не Москва, — заметил Питер.

— Вряд ли они станут с этим считаться.

— Станут или не станут — их проблемы.

Он тормознул рядом с тучным констеблем и показал свое удостоверение:

— Сделайте одолжение, сержант, проверьте следующий за нами зеленоватый «ситроен» на предмет наличия неучтенного оружия. Только обязательно вызовите подкрепление, — русские мафиози не слишком щепетильны.

Констебль козырнул:

— Будет исполнено, сэр!

В боковом зеркале было видно, как полицейский вежливо тормознул «ситроен» и, вызвав по рации подкрепление, приступил к осмотру багажника.

— У ФБР существует межведомственный договор с Интеллидженс-Сервис, — пояснил Питер, — согласно которому все террористы в Штатах и Соединенном королевстве считаются общими. Кстати, не очень приятно об этом говорить, но господин Румберг не далее как вчера с подачи русских является особо опасным преступником, разыскиваемым по линии Интерпола.

— Это мне известно, — сказал Сомов. — Как знать, быть может, и моя фамилия скоро замелькает в списках Интерпола.

— Вы точно решили порвать с ФСБ? — спросил Питер.

— Нет вариантов: передо мной поставили выбор, — либо Новиков меня, либо я Новикова. Так своеобразно начальство оценило мою четвертьвековую службу в КГБ.

Некоторое время молчали.

— Питер, — вспомнил банкир, — мне необходимо срочно заехать в здешний филиал «Бизнес-трейда».

— По-моему, ты совсем недавно оттуда.

— Я имею в виду другой, тот, что рядом с Трафальгар-сквер.

— Очень опасно, — ответил Питер. — Мы не можем так рисковать.

— Прошу тебя! Пожалуйста, всего на несколько минут.

— Я прикрою, — заверил Сомов, — если так необходимо.

…Первое, что бросилось в глаза, — странная реакция охранника. При виде шефа он сначала оторопел, затем, перекрестившись, пропустил вошедших. Старший менеджер филиала — приятная немолодая женщина, — увидав Румберга, испустила громкий стон и потеряла сознание. Очнувшись, она пролепетала: «Воскрес из мертвых…». Двое других служащих сбивчиво объяснили, что три дня назад шеф, который сейчас стоит перед ними живой и невредимый, был в упор расстрелян неизвестным посетителем в своем кабинете. Убийце удалось скрыться, но удивительно, что полиция и газеты, будто в рот воды набрали, — ни слова об убийстве. Более того, персоналу банка приказано молчать.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Румберг старшего менеджера, которая, пригубив немного виски, постепенно приходила в себя. — Мне необходимо сделать два срочных перевода. Вот банковские реквизиты европейского отделения «Антиспида», а это — расчетный счет организации «Помощь наркоманам». Прошу вас, миссис, сейчас же перевести на их счета соответственно пятьсот и шестьсот пятьдесят миллионов долларов из наших корреспондентских активов.

— Мы разорим всех своих клиентов! — воскликнула женщина. — Я не могу…

— Делайте, что вам сказано, — отрезал Сомов, — если сами не хотите воскреснуть из мертвых.

Несчастная дама, опустошив полбокала виски, оперативно провела переводы.

* * *

Накануне представления Джо Вандефул вызвал начальника секьюрити собственной службы и попросил его втрое увеличить число агентов, которые под видом зрителей присутствуют на каждом его шоу.

— Я могу мотивировать свою просьбу лишь тем, что в зале будет находиться мой друг. Ему угрожает реальная опасность, — сказал Вандефул.

— Может, вашему другу не следует приходить на шоу?

— Может, и не следует… Но тогда он не минует угрозы в другом месте.

— Вы не могли бы, сэр, показать его фотографию?

Иллюзионист протянул пачку газет, где на первых полосах красовались портреты Румберга под скандальными заголовками.

— Конечно, это только мое мнение, сэр, но от таких друзей сейчас лучше держаться подальше.

— У вас новое представление о дружбе.

— Извините, сэр. Мы сделаем все, чтобы обезопасить вашего приятеля.

…Гарольд Вильсон-холл — так назывался этот огромный восьмидесятитысячный зал — был настолько переполнен, что в проходах пришлось устанавливать дополнительные кресла. Единственное гастрольное представление, которое Джо Вандефул давал в Лондоне, вызвало небывалый ажиотаж. Цены на билеты подскочили до астрономических цифр, но это не помешало обычно невозмутимой английской публике раскупить все места в зале за месяц до волнующего события. Собственно, почти месяц уходил у режиссеров и продюсеров Джо на подготовку шоу: в это время реклама шла по всем направлениям, на телеканалах демонстрировались фрагменты новых потрясающих номеров, без которых не обходились очередные гастроли. То была принципиальная политика самого Вандефула и его команды, — привносить нечто сногсшибательное в каждое выступление. Поговаривали, что неукротимый на фантазию Джо и на сей раз припас для зрителей какой-то невероятный умопомрачительный сюрприз, давать рекламу которому запретил сам кудесник…

Первая часть шоу великого артиста изобиловала известными на весь мир номерами: распиленная на четыре части девушка весело общалась с залом, раздавая искрометные признания в любви испуганным кавалерам; невозмутимого Джо, закованного в кандалы, бросали в огромный аквариум, кишащий акулами и осьминогами, затем аквариум накрывался материей, после чего он благополучно исчезал со сцены, а любимец публики вдруг возникал в вечернем смокинге на противоположном конце зала; или разъяренные дикие медведи гризли вдруг начинали гоняться по сцене за Джо, а тот, рискуя быть растерзанным, легко взлетал над хищниками, приводя в недоумение и зверей, и публику. Были и другие необъяснимые, волшебные номера. И чем больше предлагалось чудес, тем больше зритель исподволь сознавал собственное бессилие перед могучим интеллектом чародея.

Наконец, во второй части шоу, наступил именно тот момент, которого с таким нетерпением ждали зрители — момент премьеры Великого Мага. Зал притих, когда Джо Вандефул своим неотразимым голосом обратился к присутствующим:

— Уважаемые гости! Кажется, сегодня вы видели многое, чему невозможно дать вразумительного объяснения. И, тем не менее, каждый эпизод нашего шоу пронизан единым смыслом — каким бы загадочным ни был окружающий мир, людям по силам его разгадать. Достаточно лишь поверить в собственную правоту, собрать всю волю и разум, чтобы получить желаемый результат… Сейчас на сцене вы наблюдаете весьма неприятные приготовления: этот красивый и мрачный гроб, висящий в пространстве, предназначен для человека, активная жизнь которого, возможно, подходит к концу. Кто из сидящих в зале готов в него лечь? Я не могу дать никаких гарантий относительно последствий такого захоронения… Так кто же? Кто считает свою песенку спетой, приглашаю в гости… Не вижу смельчаков?.. Никто не желает быть заживо погребенным?.. Ага! Из первого ряда встал господин… он приближается сюда, поднимается на сцену. Это, безусловно, отчаяный человек! Рад вас приветствовать, сэр, на шоу Джо Вандефула! Представьтесь, пожалуйста.