Крик жаворонка. Жизнь и судьба Ивана Трубилина
Шрифт:
– Гитлеровцы пытались восстановить Днепрогэс, – продолжил рассказ бывший подрывник, – и даже установили свое оборудование, но осенью 1943 года, когда началось наступление советских войск, тут разыгралась одна из самых драматических историй, связанная со спасением электростанции. Немцы решили не просто взорвать плотину, а уничтожить ее вовсе, при этом затопив наступающие советские войска, похоронив под водой тысячи гектаров плодородных земель.
Они стаскивали к плотине все, что взрывалось: снаряды, мины, авиабомбы, гранаты, промышленную и боевую взрывчатку. Везли составами почти полтыщи взрывчатых веществ и предметов. Был у них такой генерал – Готхард Хейнрици, командующий 40-м танковым корпусом, которого сами немцы называли «ядовитым
Студенты, окружив невысокого, щуплого человека в очках с толстыми стеклами, совсем невоенной наружности, но с широкой орденской планкой на пиджаке, слушали его рассказ, затаив дыхание. Понятие, что такое вражеское нашествие, для Ивана Трубилина было не пустым звуком. Он хорошо помнил, как по кубанской земле катились такие же танки со свастикой, как расхлыстанная солдатня волокла живность с подворий, с гоготом ловила по улицам кур, расстреляв между делом всех станичных собак.
Семью спас дед, сохранив ее от оккупационных ужасов: с облавами, полицаями, угонами в Германию. Укрыл на дальнем хуторе, где удалось пережить худшее. Правда, иногда каратели заскакивали, но убедившись, что по хилым мазанкам обитают только старые и малые, переловят оставшихся кур и уток (остальное давно забрали) и обратно на своих мордатых машинах чесать уже вычесанную до голодного блеска кубанскую степь. Так и удалось переждать оккупационные страхи, поскольку Шкуринская попала в самый эпицентр военного противостояния.
Посещение Днепрогэса для Ивана стало не только еще одним аргументом о правильности выбранной профессии, но и ярким побудительным примером всенародного героизма, проявленного при защите Отчизны. Для него это всегда было свято…
Юноши и девушки первого, рано повзрослевшего послевоенного поколения, определяя место в жизни, хорошо понимали, что им придется многое брать на себя, прежде всего от той жертвенности, с которой молодые воины не позволили фашистскому идолу разрушить Днепрогэс. Это ведь не просто некий промышленный объект, а символ общенациональной мощи и гордости, вдохновляющей всякое новое поколение на новые и славные дела во имя процветания Родины.
Юные мелитопольские студенты энергомеханического факультета в ту пору, конечно, многого не знали из того, что стало следующим, уже мирным подвигом бывших фронтовиков, развернувших на берегах Днепра небывалую битву за восстановление Днепрогэса, с плотины которого сейчас была видна вся энергетическая панорама Запорожья.
Впоследствии Иван Тимофеевич Трубилин, занимая высокие государственные посты, встречался с Брежневым, даже общался с ним, не зная в подробностях, что именно Леонид Ильич, бывший фронтовик, боевой офицер, прошедший Малую Землю, после войны в должности первого секретаря Запорожского обкома партии возглавил работу по восстановлению среднеднепровского энергетического комплекса, того, что вдохнул жизнь в возрождение всей Украины.
Много интересного Иван Тимофеевич узнал позже из воспоминаний Брежнева, сам воскресив в памяти далекие дни, когда совсем «зеленым» студентом прикоснулся к тому, что потом уверенно поведет его по жизни. А как не согласиться с мыслями, записанными в 70-е годы бывшим участником восстановления, а теперь Главой советского государства:
– Днепрогэс – это не просто одна из сотен электростанций, построенных за годы советской власти. Сегодня есть более мощные и более совершенные, но та, Днепровская, стала символом индустриальной мощи Страны Советов. Мне рассказывали, во время одной из экскурсий молодая девушка, студентка, оставила запись: «Днепрогэс на нашей земле – это как Пушкин в литературе, как Чайковский в музыке. Какие бы гиганты не появлялись
на Волге, Ангаре, Енисее, им не затмить патриарха советской энергетики…»Кто знает, может это была именно одна из тех, кто в студенческой группе из Мелитопольского института механизации сельского хозяйства весной 1950 года посетила в Запорожье легендарную плотину.
Надо сказать, что это было время, когда люди писали письма. Друг другу, близким, любимым. Не был исключением и младший Трубилин. Часто в эпистолярном жанре он рассказывал родным о своем житье-бытье, не забывая, впрочем, живописать город, который столь неожиданным образом вошел в его жизнь, особенно личную. Именно тут, в Мелитополе, он познакомился с очаровательной девушкой Раей Солдатовой, которой суждено было стать его женой, матерью его детей.
Еще одно удивление, которое я вынес из знакомства с обширным родом Трубилиных – редкое (увы, для сегодняшних реалий редчайшее) явление – постоянство в семейных отношениях. Если уж брак, то навсегда! Поразительно, но за сто лет, со времен прадедов и прабабушек до правнуков – ни одного развода! Я думаю, это одно из самых убедительных подтверждений надежности нравственных скрепов большой и дружной семьи под простой русской фамилией.
Это, кстати, характерно не только для внутрисемейных отношений рода Трубилиных, а вообще во всем, что составляет суть их связи с обществом. И не только на уровне коллективов, а с любым конкретным человеком, вне зависимости от его положения в социальных условиях и должностных уровнях.
У Ивана Тимофеевича, рано достигшего властных высот, по-прежнему оставались в добрых друзьях его однокашники, в том числе и по Мелитополю. Он не без удовольствия вспоминал, как компанией ездили на Азовское побережье купаться, благо пляжи на украинской стороне (не в пример кубанским болотистым лиманам) ласково-песчаные, могли украсить любой престижный курорт.
Домой пишет, что с греческого языка название Мелитополь переводится как «медовый город», хотя жизнь студенческая в ту пору, конечно, была совсем не медовая, а уж тем более не очень сытая.
Но молодость все переможет, тем более, когда всякое утро начинается с песни. Только проснулись, а она, как просторное майское небо, несется над страной по радиоэфиру мелодией зовущих слов:
Летят перелетные птицы в осенней дали голубой,Летят они в жаркие страны, а я остаюся с тобой.А я остаюся с тобой, родная навеки страна.Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна…Да и место, где пришлось несколько лет учиться, очень способствовало мечтаниям: уютное, с ранней весной, покрывавшей буйным цветением неширокие улицы, с длиннющей и буйной летописью, когда в Гражданскую войну власти менялись, как в знаменитой оперетте «Свадьба в Малиновке».
Кстати, сторожилы утверждали, что события эти происходили где-то рядом с Мелитополем. Может, поэтому сей спектакль с неувядающим успехом шел на сцене местного театра, который давал представление в Доме культуры имени Шевченко, основном концертно-театральном центре города. Театрального здания в Мелитополе, увы, никогда не было. Нет его и сейчас…
В театр однажды и пригласил Иван симпатичную девушку, ту самую Раю Солдатову. Она была гуманитарием, училась на филолога и потому много рассказывала о местных достопримечательностях, особенно из бурной истории «медового города». Надо сказать, что он (тогда все-таки больше как городок) надолго входил в сознание и память любого человека не только уютностью старых улиц, примыкающих к реке под названием Молочная и неспешно несущих свои воды в лиман под таким же названием.
– Почему такое странное название? – спрашивал Иван.