Кривизна Земли

Вскоре он освоился, и завязывал легкую рубашку узлом на животе. Как все – немцы, англичане, скандинавы и немногие русские. Живут они своими кампаниями, отелями, клубами, дружески не смешиваясь. Вечерами сидят в пивной, конечно же «Бавария» под сине – белым флагом, или в английском пабе. Этот мир он нечаянно узнавал из едких характеристик Тамары из Мончегорска. Здесь она Тамми. Снимает комнаты нижнего этажа. Высокая до сутулости, с грустным носом и короткими вросшими квадратными ногтями, их Сергей терпеть не мог. Промыкалась несколько лет в Англии и взялась наконец учительницей в школу для трудных подростков. Мексиканский парень ткнул ножом на уроке, за что? – Счел оскорбительным слово «гипотенуза», приняв его ругательством на свой счет. Пока Тамми каталась в коляске по больничному парку, британский суд назначил приличную пенсию.

Утром они по-соседски пьют кофе на веранде. Сергей варит пронзительно горький, дань армейской службе в южных краях.

– Чем ты занята столько лет на Тенерифе, торгуешь бананами?

– Погоди, поймешь. – Тамми выводит «Фиат» в сторону городка Санта Крус.

На черном, вулканического песка пляже Сергей наблюдает за дородной блондинкой, хороша. Читает бесконечную Александру Маринину и, очевидно, видела его русскую газету. Что же он не подойдет по пустяку? – Ах, милая, – говорит ей мысленно Сергей, – если бы можно подойти, наклониться и поцеловать в холодную ямку меж грудей. Только и всего, молча. Он столько говорит, желая понравиться в московском офисе, что поклялся онеметь на отпускные недели. Предвкушает большую волну. Покатит, зарывая с головой, в океан, Сергей поддастся, потом выплывет.

Вечером услышал молодые голоса и спустился в гостиную. Норвежки Зигрид и Ирмгард пили кампари, Тамми сидела с любезным лицом. Шел английский как бы не обязательный разговор о мужчинах. Отпуск минует день за днем, нет приятных знакомств. Сергей пригляделся: рослые и спортивные девицы, худоваты на его вкус, природный румянец и рыжина сквозь загар. Отличные джинсы удлиняют женские ноги. Уходя, оставили деньги.

– Сводничаешь?

– Совковый подход. Молодая, богатая в третьем поколении, образованная женщина на выданье – довольно сложная нравственная (не забыл это слово?), финансовая и психологическая проблема. Подумай, они станут верными женами, матерями здоровых детей, владелицами банковских счетов и вилл в пригородах.

– Усредненные жены выше – среднего класса. Им безразлично, в какой стране рожать детей?

Приехал англичанин Джерри, неуловимо респектабельный. Судя по рассеянной походке и красным жилкам на лице, изрядно пьющий. Долго говорил с Тамми. Джерри построил цементный бункер и слушает музыку день и ночь. Не мешая соседям. В бункере и живет. Где женщина, готовая разделить любовь к серьезной музыке. Умение читать клавир обязательно.

– Беседую первые полчаса бесплатно, после полутора часов скидка. – Щадящий тариф Тамми.

Отношения понятных друг другу людей скоро объединили их. Сергей простил и не замечал обкусанные ногти. Ночами их разделяли восемнадцать непреодолимых для него ступеней винтовой лестницы. Бедная неприглядная Тамми, без шансов на Сергея. Поехали высоко в горы, она обещала роскошный вид, кровавый закат. Темнело в рощах канарской сосны. Выше дорогу обступили кактусы, редко цвели их карминные звезды. Солнце падало к горизонту, меняя цвет моря на темный. Оно коснулось грани воды и неба и на западе разлился красный закат. Через минуту стемнело. Сергей сжал ее руку у плеча. Она высвободилась.

– Поедем в Колониаль – клуб. – Пошла к машине.

Клуб оказался обширным помещичьим домом в колониальном стиле. Пропахшие сигарами комнаты, кружева и шпаги, костюмы и мулеты тореадоров, винные погреба. Не музей, покинутое жилье. В рамках бело-коричневые фотографии дам в кринолинах и усатых грандов. Тоска по неге и блаженству невозвратных дней. Тамми подарила старый пояс тореро. Тонко, созвучно настроению. Оставила Сергей в кресле на галерее, и уходя таинственно указала оконце в стене. Он выждал и заглянул. В полутемной спальне сидели на кровати полуодетые Зигрид и Ирмгард, между ними юноша в черных плавках, прекрасный торс. Небольшого роста южный красавец. Он говорил, обращаясь к женщинам и легко касаясь их колен, плеч, грудей. Наконец Зигрид положила ладонь на его тугие спереди плавки. Потом подержалась Ирмгард, потом обе вместе. Вскоре ушли. – Курортный сеанс сексуального раскрепощения, – изумился Сергей. Темный бизнес Тамми. Противно, будто лягушку раздавил. Лицо Сергея не предвещало тихого вечера.

– Без московской агрессии, дорогой, – появилась Тамми. – Пока ты на острове, наблюдай свою психику.

Пока на острове, наблюдай.

Страх неживого

Сергей бродит в сумерках. Любовным напитком пахнут безвестные цветы, знакомые кусты, казалось, тихо светятся. Банановая плантация – черный провал. Ее отделяет от тропы брусчатая стена, как если бы каменная мостовая встала из земли. Две высокие тени на брусчатой стене.

– Меня зовут Ран, ее – Рун.

– Ты победил Клоуна, сказала Рун.

…В пионерском лагере на Каме ему было двенадцать лет. В пустом зале возле сцены висела примитивная картина маслом, клоун в полный рост. Говорили, ее сработал вернувшийся с войны цирковой актер, и вскоре умер. Сереже казалось, где бы он ни встал в зале, куда бы ни двинулся – Клоун наблюдает, смотрит в глаза. Он бежал не оглядываясь, не мог и при солнечном свете пройти через зал. Клоун приходил в его ночи, Сережа решился. Все спали. В комнате пионервожатых светилась лампа, играла радиола. В зале стояла тьма. Сергей на ощупь нашел картину и тронул шершавый холодный холст.

Никто в мире не знает о Клоуне. – После виски не пей пиво, тоскливо подумал Сергей.

– Тогда ты победил страх неживого. Не бойся и нас.

Он жестоко испугался. Никто не говорил, не шептал в тишине. Слова, но не голос, звучали в нем самом.

– Мы властны в сознании и времени. Подойди и смотри.

Он увидел будто на плоском экране холмы в голубоватых канарских соснах и, невозможно ошибиться, снежную вершину Тейде. (Тейде – спящий вулкан острова Тенерифе высотой почти четыре километра, высшая точка Испании). Тропинкой к морю хрупкий человек погонял осла, другой нес поклажу на голове.

– Последние из племени гуанчей, наши отдаленные и выродившиеся потомки. Сегодня и их нет. Было тихо и голос по-прежнему звучал в нем самом.

Сергей увидел очертания знакомой бухты, парусник. Матросы катят вверх по сходням бочки. – Запасают пресную воду – подумал он из иного, обыденного сознания. Это гавань Пуерто Санта Крус, Сергей иногда купался в бухте.

– Колумб, диктовал Ран. Горбоносый человек в камзоле прошел по палубе. – Мы рассказали ему: между Европой и «Индией» есть земля. Иначе бы он не решился.

Сергей почувствовал, что – то сгущается внутри сознания, я ли это? И хотел бежать от зловещей стены, его не удерживали. Он болезненно покорился происходящему.

– Я расскажу о вас всему миру!

– Тебе не поверят – ответила Рун. – В шестнадцатом веке, считая вашей мерой времени, мы видели здесь женщину из Сарагосы. Мы ошиблись, ее ум был темен. Испанка увидела в нас прародителей – Адама и Еву. Вернувшись в Сарагосу, она рассказывала о явлении Адама и Евы. Её объявили сумасшедшей. Любой мужчина мог придти и удовлетворить с ней самые низменные, темные желания. За это он выслушивал историю об Адаме и Еве. Она не отреклась от видений Тенерифе и сгорела в костре. Сжигают ли сейчас белых людей?