Крошка Енот
Шрифт:
– Ладно, Мих, проехали!
– продолжает он, устало махнув рукой с сигаретой, и тянется за долькой плавленого сыра - Но, а на счёт судьбы? Считаешь, есть она, или нету?
– Судьба однозначно есть. Но её можно менять, если сильно захочешь!
– Это как?
– Ну, если что-то становится дороже всего остального, и ты решишь, что без этого дальнейшее теряет смысл... Знаешь, лучше вот - роюсь в ранце и вручаю другу тетрадь.
– "Бабочка сознания" Что это?
– удивлённо спрашивает Макс, читая название. Киваю ему, чтоб открыл. Максим внимательно листает, останавливаясь на некоторых
– Сам.
– Ну, даёшь! И всё-таки, что это?
– Ответ на твой вопрос: есть ли судьба и можно ли её менять. Мне в десятом классе приснился сон, как я сдаю экзамен по обществознанию. А на следующий день всё произошло наяву. Всё до мелочей - сон оказался стопроцентно вещим. Меня тогда это так поразило, что я стал исследовать данный феномен. Это результат моих исследований. Специально захватил, когда домой ездил. Можешь держать её у себя сколько захочешь. Считай это моим тебе подарком.
– Спасибо, друг, спасибо! Обязательно почитаю и разберусь. Потом обсудим.
– Макс с признательностью жмёт мне руку, и свернув тетрадь трубочкой прячет во внутренний карман вельветового пиджака.
– За это определённо надо выпить! Кстати, я тоже пишу эдакий сборник афоризмов и максим, когда под градусом. Правда, пока только наброски...
– усмехается, тут же роняя уголки рта - Есть ещё блокнот стихов, в армейке баловался. Хочешь, принесу.
– Стихи? Неси, конечно!
– Тогда замётано. Да, всё хотел спросить. Я заметил, что ты и правой, и левой пишешь. Это у тебя с рождения получается?
– Да, нет. В школе, когда новая историня пришла, мы столько строчили на уроке, что правая рука просто отваливалась. Ну, я и придумал за лето научиться левой. Андрей, кстати, тоже левой пишет ...
– При чём здесь Андрей. Мы сейчас о тебе говорим. Знаешь, Мишка - ты удивительный человек. Помнишь, наше первое задание по начерталке, ну когда нам задали чертёж от руки, чтоб как по ГОСТу?
– Да.
– Так вот, тогда я сразу понял, что ты прирождённый художник! Насколько точно и филигранно ты всё сделал, как распорядился пространством, добавил внутренние портики. Я, ведь, несколько раз потом открывал шкаф и пересматривал... Знаешь, будь у тебя хоть капля честолюбия, ты стал бы знаменитым архитектором!
– Да на что мне быть знаменитым, Максим?
– отвечаю, не улавливая, что его так цепляет.
– Вот именно! "На что мне быть..." Эта твоя аморфность меня, порой, просто убивает. В жизни нужно дерзать. На блюдечке звезду никто тебе не поднесёт!
– Ты просто не понимаешь...
– Да всё я понимаю.
– перебивая, морщится друг, опрокидывает рюмку и вымакивает ломтиком чёрного хлеба со дна консервов остатки икры - Мне просто обидно за тебя. Ты одарён, талантлив, может, даже гениален в чём-то. Ты мог бы такое... А останешься у разбитого корыта...
– Хм! И Таня тоже так считает. В этом вы с ней похожи.
Макс прикушено умолкает и долго глядит в сторону далёкого берега, на фоне которого качаются три одинокие яхты. Доказывать ему ничего не собираюсь. Может, я действительно слабак? Не знаю. Со стороны, наверное, виднее. Смотрю, как, обрамлённое седыми тучами, над нами всё глубже ширится лазурное
окно. Интересно, Таня уже в море?– Слушай, - щурится Макс, нарушив молчание - а можно ещё один вопрос: ты знаешь, чего ты хочешь в жизни?
– Да.
– И чего?
– Встретить свою Единственную.
– мимолётное замешательство рассеивает открытый дружеский взгляд - По правде сказать, я и сюда приехал потому, что Она мне здесь приснилась перед самым моим поступлением в наш местный техникум.
– То есть, погоди. Ты не собирался поступать в академию? Ты приехал за тридевять земель, потому что тебе сон приснился?
– изумлённо переспрашивает Макс - Да, Мишань, за сегодняшний день ты меня удивил уже трижды. Я думал щас, после "шампуня", вмажу водки и увижу "северное сияние". Но, если так пойдёт и дальше, придётся брать ещё черпак, потому что у меня от твоих "сурпризов" ни в одном глазу. А чё за сон-то был?
– Там много всякого было завуалировано, и даже мост, по которому мы ехали на такси, когда я отключился.
– Без шуток?
– Макс вскидывает брови.
– Да. А в конце я увидел девушку. Она стояла на остановке. Вроде, кого-то ждала. Я видел Её так близко и, помню, мне тогда было одновременно так грустно и радостно... А потом мы с белой птицей летели к Солнцу.
– И ты был птицей?|
– Наверно, и я.
– Н-да... Ну, хорошо, а с чего ты взял, что это именно Она?
– Я это сразу понял, как Её увидел.
– Увидел и приехал в N.?! Мишка, Мишка...
– Макс закуривает и с полминуты молчит - И как же ты собираешься Её искать?
– Ещё пока не знаю. Всё должно само собой получиться. Я жду знака.
– Знака свыше!
– Макс возводит кверху указательный палец.
– Ну, да. Вселенная ведь постоянно даёт нам подсказки, но мы, почему-то разучились их замечать. (до меня вдруг доходит, что, ссора в общежитии, возможно, и была тем самым знаком - двигаться дальше, за пределы собственного мира - туда, где ждёт меня Она!)
– Значит, идёшь по приборам?!
– .....
– Предлагаю тост!
– Максим "чокается" рюмкой о кисть моей правой руки и принимает официальную позу - Миха, чтобы ты поскорее увидел этот свой знак, встретил Единственную и обязательно меня с ней познакомил!
– Замётано!
– подыгрываю Максу его же словами. Может, уже сегодня!?..
Выпив, Максим выплёскивает остатки водки на рыхлый асфальт и энергично трёт себе лоб, глаза и подбородок. Сколько я его знаю, меня всегда волновало - за что он себя так ненавидит, что пытается в себе затушить этой легко воспламеняющейся жидкостью.
– Ну, а ты чего хочешь?
– спрашиваю я, в надежде вернуться к нашему давешнему разговору.
– Я?..
– переспрашивает Макс, сперва немного не догоняя вопроса, и как спросонья, мутно в меня вглядывается - А ведь, знаешь, сейчас я очень хочу рассказать тебе одну историю; если, конечно, ты готов выслушать - наконец напряжённо произносит он - Только не знаю с чего начать...
– Начни с начала - встречаю с готовностью его воспалённый взгляд после растирания, сквозь который как будто вот-вот проступят слёзы. Макс отводит взгляд в сторону, поочерёдно покусывает губы, наливает ещё и, отвернувшись к морю, начинает свою исповедь: