Крошка Енот

Нет, самое обидное другое - всё это время я думал о Марине, и о том, что если бы подождал ещё всего один день...

Чтоб окончательно не свихнуться, я начал с ней разговаривать в попавшей под руку тетради, и это меня спасло. Я видел её меньше суток. Практически, почти не знал; но разговаривал, как с живой, и слышал, как она мне отвечала!..

– Так ты её больше не видел?
– говорю, чувствуя, что надо сейчас что-то сказать.

– Нет...
– Максим смотрит на меня полупустыми, тусклыми глазами - Но получил от неё письмо и фотографию.
– Оказывается, через год Марина приезжала и искала меня. Коян встретил её на Арбате. Она оставила ему свой адрес и телефон, и Коля переслал их мне. К тому времени мне оставалось служить двадцать восемь недель; письма шли примерно три, и я, не долго думая, вырвал из дневника все листы, где с ней разговаривал, и сразу же отослал.

А с телефоном тоже история - мы ведь связистами были. И был у нас в части один такой, малость, не от мира сего, паренёк, в электронике разбирался. Он чё-то нахимичил с коммутатором, установил под пультом наблюдения два незаметных тумблера, и, переведя их в нужное положение, телефон становился междугородним. Тогда все, кто в наряд заступал, домой звонили. Конечно, эта тема долго не жила - своих шестёрок везде хватает - но, разок удалось поговорить и мне. Я разговаривал с Мариной целый час, и вот, хоть убей, сейчас совершенно не помню о чем. Помню только ощущение, как мы обнимаем друг друга...

В общем, ждал её ответа. Ответа не было. А, после новогодних праздников, приходит письмо - Максим начинает дышать учащённо, с усилием - Два письма: от Коли и мамы ... Миха погиб...

Макс закрывает лицо руками, отворачивается, и я слышу сквозь его ладони сдавленные всхлипы. Ему стыдно плакать при мне. Поднимаюсь с лавочки, чтобы подойти к Максиму.

– Это хорошо, Макс - слёзы освобождают душу. Не держи их в себе и не стесняйся меня. Мы ведь друзья!

Макс тоже встаёт: утонувший взгляд, вздрагивающий подбородок, губы чуть поджаты кверху; смотрит на меня секунды три и обнимает так, что почти перехватывает дыханье. Чувствую на щеке, скуле и на ухе его мокрую, колючую щетину...

– ... А, ты знаешь, действительно, полегчало. Ты уж, прости за эти сопли. Сам не ожидал, что прорвёт. Уже забыл, когда плакал.
– слегка удивлённо произносит Макс, и утираясь рукавом, распухшими глазами присматривается к нашей провизии - Так чё, у нас водки не осталось... А, вот ты где, родная!..

Я тоже сажусь на своё место - туда, где в воздухе остались гулко висеть слова: "погиб Миха"

– Произошло это в середине декабря - голос Макса доносится, как из переговорной трубы - Они с парнями из церкви решили покататься на машине по льду и провалились. Все четверо захлебнулись. Рыбаки видели, где те ушли под лёд. Машину потом достали... Такие дела.

Миха, как я в армейку сбежал, познакомился с одной девчонкой. Она его на путь истинный и наставила. Привела в церковь, баптистскую, кажется. Тот бросил курить, с алкоголем завязал, одним словом - переродился. Писал мне - я не верил. Говорил, дембельнусь, только попробуй со мной не выпить!..

Дембельнулся. К весне. Стоял с бутылкой над размякшей, оттаявшей кучей сырой, будто свежей земли, смотрел на фотку в рамочке на кресте, где он смеётся - сам же и фотал - а в кармане сжимал опоздавшее письмо Марины, которое получил перед самым дембелем. Оказывается, она мне сразу отписалась, и, получается, это я ей не ответил...

Максим медленно достаёт из внутреннего отделения, куда убрал мою тетрадку, паспорт в потёртой обложке, вынимает из-под бортика фото и сложенный вчетверо пожелтевший листок и протягивает мне.

С фотографии мне улыбается сидящая на корточках девушка - в ней действительно проглядывает что-то кошачье, особенно в этой позе, готовой для игривого прыжка. Внимательнее вглядываюсь в лицо - не может быть!

– очень похожа на нашу Таню. Но, ещё больше похожа на девушку из моего сна!!! (об этом я Максиму не сказал). На обратной стороне знакомым, размашисто-чётким почерком надпись: "От Кошки (Марины) на память моему Мишутке", и восклицательный знак в форме сердечка. Что это - наваждение? Подношу ближе к глазам... Не Мишутке - Максимке...

Разворачиваю письмо:

Максимочка! Всё очень странно!

Я не хочу лёгких путей! Я сама

в себе хочу разобраться. Разобраться в том,

кого люблю, чего вообще хочу от жизни!

Мне надо во многом разобраться!

У меня есть парень - пойми! Но мне тебя

больше не хватает, чем его - В общем, надо

разобраться. Всё это очень странно. Понимаешь,

я раньше была Кошкой, гуляющей сама по себе,

а сейчас я просто Кошка, которой нужно

что-то большее, чем просто увлечение, или

просто секс => Мне нужна нормальная жизнь =>

Муж, дети (семья)! Я к этому (к семье)

готова, а ты????? Мне это надо! =>

мне нужна нормальная жизнь!

– Заметил, что они похожи?!!
– продолжает Максим, пока я перечитываю муравьино-нежные строчки знакомого почерка - Прикинь, как я офигел, когда летом, придя восстанавливаться, в кафешке увидел Таню - даже первая мысль была - неужели, Кошка! Так что, я тоже, можно сказать, случайно поступил в художку.

– Я ведь ездил к Марине тогда, сразу как вернулся и пропился. Дверь открыла маленькая девочка - сказала: "Здесь такая не живёт". Прежние жильцы съехали ещё в январе. Всё продали и исчезли; вроде бы, в Израиль. Искал ещё на площади тамошних неформалов, встретил пару калек, но в марте там не особо людно. Вечером, замёрзший, как собака, на последней электричке уехал домой. Всю дорогу глаз не мог сомкнуть - на душе такая тоска, такая гарь была ... Не знаю сам, как вытерпел...

... И опять же, если бы я не ушёл в армию, если бы подождал ещё один день, всё было бы совсем по-другому! Или, хотя бы, это письмо вовремя пришло...
– прерывает Макс мои тревожные, полные страшных, смятенных и предчувствующих догадок мысли. Знакомые строчки осторожно прячутся обратно в пятое измерение тетрадного листка. Ещё раз смотрю на фотографию и молча возвращаю вместе с письмом другу. У меня нет слов.

– После этого я конкретно забухал. Пожелал Маришке счастья и пустился во все тяжкие. Да, я рассказывал, вроде...

... Ну. А в январе этого года, на мой 24 день рождения, мы с Кояном, перебрали ваще не по-детски. Под утро меня так скрутило - проклял, что на свет появился. Вся жизнь пронеслась скоростным поездом. Знаешь, мне так стало страшно. Даже не страшно, а больше обидно, что, если я сдохну, от меня ничего не останется. Вообще ничего, кроме боли и разочарования. Что я ничего в своей жизни не сделал, и она прошла как сон - глупый и бессмысленный сон, где я на миг увидел свет счастливой звезды, которую прошляпил...

Я понял, что хочу учиться! Закончить журфак. Понял, что не всё ещё потеряно, и, когда-нибудь, возможно, я снова встречу Кошку. Вернулся в академию и встретил вас, Мишка - тебя и Таню! Ведь, я же тебе не так и не сказал, - ты очень похож на Миху. И у нас то с тобой разрез глаз одинаковый, но вы с ним - прямо копия! Правда, у него подбородок не такой острый и сам он покрепче, но в остальном ... Сходство поразительное. И пусть вы - не они, я понял - судьба даёт мне второй шанс. Я, как тот долбанный феникс, восстал из пепла ...