Кровь и свет Галагара

В сердцах Нодаль стегнул гаварда плетью и крикнул, на всем скаку высоко подбросив и поймав посох:

— Все, довольно! Больше ты меня не проведешь!

Но последнее слово застряло у него в горле. Нодаль натянул поводья, подняв гаварда на дыбы, и выпученными глазами уставился на свой посох. Сталь великолепной закалки со всеми кольцами и красным лаком согнулась под собственной тяжестью и повисла в его руке, словно это была не сталь, а тесто, приготовленное из тончайшей корсовой муки.

С волнением следили в цлиянском стане за ходом поединка и не могли понять, что происходит с доблестным Витязем Посоха. При первом же столкновении он действовал так, словно в последний лум у себя под носом потерял из виду противника. При втором — и вовсе проявил какую-то странную неуклюжесть — вместо того, чтобы глядеть в лицо надвигающемуся врагу, стал озираться по сторонам, потом вдруг совсем остановился, будто нарочно подставляя себя под удар. И вот теперь, чудом избежав смертельного ранения, казалось бы, воспрял духом… Но нет, опять остановился и разглядывает свой посох, точно видит его впервые!

Кин Лакк с нарастающей тревогой сообщал Ур Фте обо всем, что видел, время от времени охая и вскрикивая:

— Он его морочит, подлая тварь! Он сражается колдовством против честной стали!

— Я не знаю, что делать! — воскликнул Ур Фта, обращаясь к своему окружению. — Против этого бессилен любой! Остается одно — во что бы то ни стало принудить Нодаля отступить. Но разве такое возможно?

— Конечно, невозможно! Ведь легче его убить, пожалуй, чем заставить показать противнику спину! — раздался вдруг сзади знакомый беспечный и жизнерадостный голос.

— Трацар! Слава Су Ану! — выдохнул Ур Фта и заключил в объятья своего неунывающего советника. — Скорее чем-нибудь помоги Нодалю!

— Четверть лума — и все будет в порядке! — сказал Трацар, приступая к своему загадочному делу.

И он не преувеличивал. Немедленно все переменилось между Нодалем и Ра Оном. Витязь Посоха обнаружил, немало подивившись овладевшему было им наваждению, что держит в руках по-прежнему несгибаемую сталь. А злокозненный дварт неожиданно для себя поменялся ролями со своим противником. Теперь уж он сам испуганно озирался и в ужасе разглядывал свой топор. А в следующий лум повернул гаварда и, нещадно стегая его плетью, пустился наутек. Увлеченный погоней Нодаль за несколько уктасов от вражеских рядов обрушил свой посох на голову Ра Она. Да только не на шутку испуганный дварт из последних сил подался вперед и чудом избежал заслуженной кары. Посох лишь сорвал с него плащ и обрушился на спину гаварда. Несчастный зверь рухнул, как подкошенный, и со страшным ревом, перебирая передними лапами, пополз по земле. Ра Он с ловкостью ошпаренного стрикля освободил ногу из стремени и побежал к своим удрученным войскам, во все горло взывая о помощи. Вняв этим воплям, к нему устремилась чуть ли не вся крианская гавардерия, и Нодаль, решив, что не вправе без приказа начинать большое сражение, прекратил преследование.

Возвратившись, он поначалу и виду не подал, что с ним что-то было неладно. И только после того, как Ур Фта заметил: не худо-де славному витязю поблагодарить Трацара и ведь не подоспей тот вовремя, настигла бы Нодаля бесславная гибель в расцвете сил, — только тогда Витязь Посоха церемонно поклонился виновнику своего торжества и, приблизившись вплотную к нему, негромко спросил:

— Как тебе это удалось, дорогой Трацар?

— Я просто перенаслал на твоего противника все наваждения, что изладил он за последние полнимеха. Правда, я даже не успел вникнуть в их содержание. Вот скажи, что ты чувствовал… там?

Нодаль отвечал охотно. Ему как раз пришло в голову, что рассказанное им полностью оправдает его промахи, допущенные на виду у всех в начале поединка.

— Сначала близкое показалось мне далеким. Ра Она будто ветром сдуло. Оттуда, издалека он меня и огрел топором на длинной такой рукоятке. Потом все вокруг провалилось куда-то, и я очутился на островке посреди пропасти, а этот негодяй подлетел ко мне по воздуху, как птица. И напоследок посох мой сделался мягким, словно корсовая лепешка…

— Так, вразумительно, — с улыбкой сказал Трацар. — Вот я и постарался, чтобы Ра Он ощутил на себе все то же самое, только одновременно. И продолжалось-то это недолго — всего два-три лума. Потом я снял наваждение, но, как мы убедились, ему вполне хватило. Я попал в самую точку, предположив, что этот бедолага никогда не испытывал на себе того, что насылает на других. Ну вот, теперь испытал… Надеюсь, это отобьет у него охоту почем зря пускать в ход колдовство.

— А если не отобьет? — осведомился Нодаль.

— Ну, я не думаю, нет. Ведь, судя по всему, он — малый сообразительный.

— Что же вы тратите время на пустяковые разговоры? Трацар, в твоей помощи нуждается Чин Дарт! — воскликнул Ур Фта и потянул Трацара за рукав.

— Ах, эта славная девушка? Возлюбленная отважного Ал Грона? Что же с ней стряслось? Ведь ничего непоправимого, я знаю.

И Ур Фта, по пути к своему шатру коротко рассказывая Трацару о безрассудном поступке Чин Дарт, в глубине души тоже был твердо уверен: ничего непоправимого с ней не случилось.

— Тебе ведь не нужно осматривать Чин Дарт, чтобы уразуметь, какими словами можно ее исцелить? — Ревниво обратился он к Трацару.

Тот поморщился и с улыбкой отвечал, склоняясь над отважной девицей:

— Я скажу так, что все недуги, даже те, о которых она сама не подозревала, навсегда оставят ее нежное тело. А уж ты позаботься о том, чтобы впредь…

— Ты мог бы не говорить мне об этом. Я часто ошибаюсь, правда. Но я умею исправлять свои ошибки, — перебил его Ур Фта.

— Прости, ведь я ни в чем не хотел тебя упрекнуть, — сказал Трацар и наполовину опустив веки, целиком отдался искусству могущественного бормотания.

Тем временем в крианском стане было.

В ярости и смятении вышвырнул Ра Он из седла первого же подоспевшего к нему всадника и сам вскочил на его гаварда. Восстановив таким образом, насколько это было возможно, приметы своего величия, он, смерчу подобно, ворвался в ряды обомлевших арфангов и прокричал собственным голосом, вовсе не походившим на голос Шан Цвара, которому до этого старался он подражать:

— Гавардерию — на фланги! Строй — «Мацтирг выпускает когти»! Через один роф — все ко мне, слушать приказ к бою!

Арфанги немедленно кинулись врассыпную, закачались тяжелые стяги, задрожали пучки невесомых перьев, тут и там, повсюду мелькали разноцветные флажки, вызывая стремительные передвижения в строе крианских сил.

Ра Он, как безумный, подлетел к своему шатру и соскочил на землю, едва не запутавшись в стремени. Грубо растолкав склонившихся у входа в шатер витязей свиты, он пробежал к своему седалищу, покрытому шкурой громадного кронга, и уселся, расставив колени и вцепившись в них побелевшими пальцами. Зубы его сверкнули черным лаком в зловещем оскале, переносица покрылась морщинами, что придавало его лицу сходство с мордой разъяренного кухалли, глаза излучали убийственный свет.