Кровь и туман

– Обратно? – переспрашивает Влас.

Косится на Гло. Он знает, она не сможет.

– Ага, – киваю на дыру в стене. – Туда. Выход там.

– Уверена?

– Нет. Но попробовать стоит.

Уговорить Гло вернуться за стену оказывается невероятно сложным делом. Она глухонемая, а я, как и всё-таки Влас, оказываемся полными профанами, когда дело касается языка жестов. Приходится показать Гло на собственном примере, что это – необходимая мера.

Лезу первая. Хорошо, что у меня нет клаустрофобии. Места за стеной не больше площади кладовки у нас в квартире, и как только я думаю об этом, ступая обеими ногами на покрытый пылью и кусками штукатурки и камня пол, появляется свет, которого раньше не было. Я запрокидываю голову и вижу лампочку. Свет мерцает. Я протягиваю руку, достаю до лампочки и легко стучу ногтем по стеклу.

– Слав, поможешь?

Влас передаёт мне дрожащую Гло. Мне неловко от того, что из-за меня ей снова приходится испытывать страх, поэтому я держу её даже тогда, когда она встаёт рядом и больше в этом не нуждается.

Последним лезет Влас. Я удивляюсь, что мы вообще помещаемся здесь, и нам даже нет необходимости забираться друг другу на плечи. В какой-то момент кажется, что место за стеной увеличилось в размерах.

– Что теперь? – спрашивает Влас.

Они с Гло глядят на меня, а у меня нет ответов – только предположения. Молча, я хватаюсь за висящую металлическую цепочку, служащую переключателем света лампочки, и дёргаю вниз.

Свет выключается.

Причём везде. Даже тот, что должен был поступать сквозь дыру в стене – и его нет. Мы в абсолютной темноте, такой, что я не вижу ни свои ноги, хоть и опускаю голову, ни Гло, ни Власа. Не удивлюсь, если я включу сейчас свет, а они пропадут.

Всё же рискую. Снова дёргаю за цепочку, снова раздаётся короткий щелчок. Гло и Влас на месте; я выдыхаю. А вот всё остальное меняется. Мы больше не в стене, а на открытом воздухе. Я опускаю руку, ведь больше нечего переключать – теперь над нашими головами светит солнце.

– Кто-нибудь знает, где мы? – спрашиваю я, вертясь на месте.

Вокруг не горы, но явные возвышенности, только они; из них, цветных, в основном фиолетовых, оранжевых и жёлтых, состоит весь ландшафт, который виден на горизонте.

– Я знаю, – подаёт голос Влас. – И Гло тоже.

Гляжу на сирену. Её глаза широко распахнуты, на губах играет странная улыбка, а рука, лежащая на груди, легко дрожит.

– Имитация Проклятых земель, – объясняет Влас. – Это родина сирен и нимф, поэтому, полагаю, именно здесь мы и найдём Филиру.

– Отлично. Интересно, сколько идти придётся?

– В Волшебных землях время имеет другой ход, – говорит Влас. Вся его манера, тон голоса и то, как он выпячивает челюсть, говорят: “Предательница!”. – Самого понятия времени здесь не существует в принципе. Иллюзии здесь создаются внутри разума и за его пределами, и всё происходящее может тянуться одновременно и лишь мгновение, и целые десятки лет.

Страшновато. И странновато, конечно, но больше это наводит именно ужас.

Идём недолго, на моё счастье. Филиру находим у ручья. Абсолютно голая, она сидит на его берегу и вплетает в волосы влажные водоросли причудливых цветов. Завидев нас, подскакивает на ноги, радостно хлопает в ладоши. Не переставая трещит о том, что невероятно соскучилась по дому, и о том, как её душа сейчас отдыхает.

Влас отдаёт Филире свой плащ, а ещё напоминает о настоящей географии нашего местоположения. И Филира всё понимает, хотя и выглядит теперь не такой безмятежной.

Ещё одна с нами. Куда идти дальше? Проходом в следующую локацию, где скрыт наш товарищ, может быть что угодно…

– Что-нибудь странное видите? – спрашиваю я.

– Всё, – отвечает Влас.

– Нет. Что-то особенно странное. Ты поймёшь, о чём я, если увидишь.

– Как это, например? – спрашивает Филира.

Она указывает вперёд. Я не успеваю посмотреть на что, потому что едва не падаю от толчка. Земля под ногами слоится и крошится.

– Землетрясение? – я отпрыгивая в сторону на островок земли, оставшийся целым.

– Лучше бы это было землетрясение, – сообщает Влас.

На горизонте маячит огромное облако пыли. Это явно не стихия; кто-то находится внутри поднявшихся осадков. До нас доносится громкий вой и звонкий стук лап, копыт или чего бы то ни было.

– Бежим? – предлагаю я.

Влас кивает. Мы разворачиваемся, но вместо того, чтобы бежать по возвышенностям, врезаемся в стену, которой здесь раньше не было. Резкая боль разрывает лицо. Переносица горит, я боюсь коснуться носа даже пальцем. Вкус солёной крови на губах вызывает тошноту.

– Чёрт, – ругается Влас.

Я оборачиваюсь. Мы уже не в имитации Проклятых земель, но лучше бы продолжали быть там, потому что место, где мы теперь, мне слишком хорошо знакомо.

Штаб.

– Слав, у тебя нос разбит, – сообщает Филира.

Никто больше не оказался достаточно неуклюжим, чтобы влететь в стену лицом.

– Классика, – хмыкая, сообщаю я. – Все шишки – мои.

Боль отступает, но делает это слишком медленно, словно скомкавшийся песок в песочных часах. Влас смотрит на меня обеспокоенно, но ничего не говорит и помощи не предлагает. Я вытираю кровь натянутым на ладонь рукавом куртки.

Больно. Чтобы не показывать этого, я опускаю голову.

– Если мы в штабе, значит, следующий – Ваня, – говорит Влас. Когда я выпрямляюсь, замечаю, что он продолжает смотреть только на меня. – Вряд ли Северу это место могло быть близко.

– Ага, – подтверждаю я.

Боль пульсирует в носу, переходит на лоб. Голова раскалывается и не позволяет понять, в какой именно части штаба мы находимся. Я просто узнаю пол и стены, общую атмосферу.

– Кровь, – говорит Влас.

– Да знаю я! – недовольно ворчу в ответ. – Что поделать, если мне всё время катастрофически не везёт?

– Нет, я не об этом, – Влас кивает куда-то в сторону. – Вон. Кровь.

И правда. Дорожка следов на полу, как в лучших компьютерных хоррор-играх. Наморщила бы нос от отвращения, если бы он так сильно не болел. Поэтому могу лишь нахмуриться.

– Так себе дорожка из хлебных крошек, – сообщаю я.

– Чур я Гретель! – возбуждённо восклицает Филира, аж подпрыгивая на месте.

Не могу удержаться – гляжу на Власа. К счастью, он удивлён не меньше моего.

– Что? – это замечает и Филира. – Не надо делать такие лица. Я правда читала!

– Молодец, – успокаивающе произносит Влас.

Филира гордо вздёргивает подбородок. А мне почему-то кажется, что в этом во всём замешан Кирилл. Я хорошо помню, что в детстве он читал много сказок, а потом пересказывал их мне – той, кто взять книжку в руки могла только под дулом пистолета.

Мы следуем по кровавому пути, и он ведёт нас к лестнице. Дальше – коридор. Я не узнаю этого этажа. Скорее всего, его и вовсе не существует в реальном штабе.

Путь заканчивается дверью. Обычной, ничем не примечательной, только исцарапанной ровными полосами. Влас проводит ладонью по некоторым из них, размещая пальцы на каждой в отдельности.