Кровь навсегда

Но это была не их работа — понимать.

Я был боссом, и если я приговорил человека к смерти, то так тому и быть.

19

МАРИЯ

О, черт, только не снова.

На следующее утро я вскочила с постели и помчалась в ванную, на ходу убирая волосы назад. Когда же закончится этот кошмар? Как женщины вообще смогли завести больше одного ребенка после того, как испытали на себе все страдания утренней тошноты? Я бы скорее проползла голой по футбольному полю из Lego, чем добровольно прошла бы через это снова.

Мой желудок сжимался и тяжелел, когда остатки ужина и кислая желчь прокладывали себе путь в горло. Я вздрогнула, когда теплая рука начала растирать круги на моей спине.

— О, Боже. Уходи отсюда... не хочу, чтобы ты видел... — Мое бормотание было прервано очередным приступом рвоты.

— Тише. Я постоянно вижу, как мужчины писаются и блюют от страха. Ты думаешь, я не могу утешить свою жену, когда ей плохо от того, что она носит моего ребенка?

Слезы навернулись мне на глаза, и я не была уверена, от чего они — от рвоты или от его ласковых слов. Он оставался со мной, пока я снова не смогла легко дышать, затем принес мне стакан прохладной воды и полотенце.

— Думаю, теперь я в порядке.

— Ты хочешь вернуться в постель? Могу я принести тебе крекеры или что-нибудь еще?

— Нет, на самом деле я чувствую себя вполне прилично, когда проходит первая волна. Больше всего на свете я хочу принять душ.

Маттео подошел ближе и задрал подол моей ночной рубашки. — Руки вверх, — мягко приказал он.

Я последовала его приказу, с восторгом наблюдая, как он раздевает нас обоих и пускает воду в душе. Первое прикосновение теплой струи окутало мои ноющие мышцы блаженным теплом. Мы стояли под соответствующим набором насадок, позволяя воде стекать по нам, а быстро нарастающему пару окутывать наши тела.

В конце концов, Маттео оставил свою струю и присоединился ко мне в моей. Его рука потянулась ко мне и провела широкой ладонью по моему животу. — Я не могу поверить, что, несмотря ни на что, мой ребенок растет внутри тебя. — Благоговение и трепет были очевидны в его тоне и едва заметном изгибе бровей. — Мы использовали защиту. Я знаю, что говорят, что ничто не защищает от ошибок, но я полагал, что это в основном предупреждение юристов, которые заставляют компании, производящие презервативы, помещать их на коробку на всякий случай.

— Да, наверное, он был настойчивым маленьким жучком. Но с нами двумя в качестве родителей, он должен был быть таким.

— Он? Ты думаешь, это мальчик?

Я на мгновение сосредоточилась, пытаясь задействовать свое шестое чувство и применить джедайский контроль разума, чтобы установить связь с плодом внутри меня, но ничего не вышло. — Я понятия не имею, но я надеюсь, что это так. Тебе не придется так сильно беспокоиться о том, чтобы защитить его.

Он усмехнулся, взял мыло и намылил мое тело толстым слоем пены. — А что если их будет больше одного?

— Господи, зачем ты вообще это сказал? — Я брызнула в него водой, но он только рассмеялся, не обращая внимания на мое раздражение.

— Как только мы выйдем, я позвоню местному врачу, которого держу в штате, и мы запишем тебя к нему. Я хочу быть уверен, что все будет в порядке.

Я кивнула, мое горло внезапно сжалось при мысли о новой жизни внутри меня.

Увидев эмоции, бушующие в моих глазах, Маттео нежно поцеловал меня в щеки, а затем притянул меня к своему твердому, влажному телу. — Мы делаем это вместе, помнишь?

— Да, — сказала я под шум струи душа.

Он держал меня в течение долгих минут, не настаивая на большем, несмотря на то, что его толстый член упирался мне в живот. Между нами витало нервное возбуждение. Как только речь зашла о визите к врачу, нам обоим не терпелось увидеть неоспоримое доказательство и укрепиться в мысли, что это произошло.

Мы вытерлись полотенцем, прежде чем у нас появилась возможность получить результат, и Маттео позвонил своему врачу, который согласился принять нас позже во второй половине дня. У него была знакомая акушерка, которая разрешила нам встретиться у нее в кабинете и воспользоваться ее ультразвуковым оборудованием.

Всего через несколько часов я увижу своего ребенка.

Если в детстве я думала, что ждать вечера кануна Рождества, чтобы открыть подарки, было мучительно, то это было ничто по сравнению с этим. Ни одно занятие, которым я пыталась себя отвлечь, не продлилось достаточно долго, чтобы отвлечь мои мысли от встречи.

— Ты уже в третий раз разбираешь одну и ту же стопку бумаг, — сказал Маттео с ухмылкой. Я принесла свой ноутбук и пыталась работать за небольшим конференц-столом в его кабинете. Я могла бы остаться в своем кабинете, но почему-то мне не хотелось оставаться одной. Это было странное чувство, с которым я не была готова справиться.

— Ожидание убивает меня. У меня такое чувство, будто я попала в какое-то альтернативное измерение, где минуты — это часы, а часы — это дни.

Он рассмеялся и встал из-за стола. — Давай, сыграем в бильярд. Нам обоим не помешает отвлечься.

В задней части дома была большая игровая комната, но мы почти не проводили там времени с тех пор, как я переехала к нему. В комнате был огромный телевизор с плоским экраном, установленный на дальней стене, бар с полным набором напитков, несколько групп небольших сидячих мест, два автомата для пинбола и великолепный бильярдный стол с классическим витражным светильником над ним. Комната была действительно впечатляющей, и я не понимала, почему мы не воспользовались ею раньше.

— Тебе придется напомнить мне о правилах, — сказала я, наблюдая, как Маттео выбирает бильярдный кий из стойки. Я последовала его примеру, выбрав длинную палку и осторожно коснувшись зеленого мелового наконечника.

— Этот слишком большой — он сделан для человека с моим ростом. Ты должна использовать ту, что немного короче. — Он обменялся киями и протянул мне новый.

Я пожала плечами и повернулась к столу. — И что теперь?

Маттео снял со стены треугольник, затем достал бильярдные шары из каждой лузы стола, установив их в треугольнике в определенном порядке. Когда все они были расставлены по местам, он несколько раз прокатил коллекцию шаров вперед-назад, пока не установил их точно на нужные места. С практической легкостью он убрал форму треугольника, оставив яркие разноцветные шарики в идеальной форме.

— Я разобью — это может быть сложно, если ты плохо играешь, — предложил он, наклоняясь и выставляя на обозрение свою скульптурную спину. Одним быстрым движением он послал белый шар в остальные с пронзительным для уха треском, разбросав их по столу.

— Постарайтесь не разбить меня; я немного болезненно отношусь к проигрышам.

— Ты играла раньше?

— Всего пару раз, и это было давно. Так что напомни мне, во что я стреляю.

— У меня в лузах полоса и сплошная, поэтому я выберу полосу. Это значит, что ты стреляешь в сплошные, но не в белый или черный восьмой шар. — Он попытался загнать еще один полосатый шар, но промахнулся, и настала моя очередь.