Кровавая невеста

Но мне не стоило беспокоиться, потому что Алессандро был намного наблюдательнее, чем я ему приписывала.

— Ты беременна, не так ли? — это был не совсем вопрос. Он прозвучал так, будто уже знал ответ.

Я кивнула: — Как ты узнал?

— Помимо странных блюд, которые ты готовила на ужин в последнее время, комментарии моего дедушки мне показались достаточными. А теперь ты это подтвердила. — Он подробно пересказал события, не показавшись ни злым, ни счастливым от этой новости.

— Ты не против? — спросила я.

Мускул на его челюсти дернулся, но он ничего не сказал.

Молчание тяготило меня.

— Я на восьмой неделе, — сказала я. — В приложении написано, что он уже большой, как малина.

Он ничего не сказал.

— Доктор Парлаторе сказала, что все идет гладко. Ребенок хорошо растет, а УЗИ показало, что амниотической жидкости достаточно, и все в порядке. На следующем приеме доктор Парлаторе сказала, что мы должны услышать сердцебиение, что очень волнительно. Когда я была в прошлый раз, сердце уже сформировалось, но я не смогла его услышать, потому что аппарат не работал.

Я не понимала, как сильно мне хотелось поговорить о беременности, пока не начала.

— У меня еще не видно животика, но доктор Парлаторе сказала, что в первую беременность он может появиться только на 20-й неделе. Но мое тело сильно меняется. Моя грудь увеличивается, а пятна становятся темнее. Доктор Парлаторе сказала, что во время беременности у многих женщин появляется мелазма — это когда темнеют веснушки или родинки. Также могут появиться пятна. Она сказала, что мне нужно больше пользоваться солнцезащитным кремом.

Алессандро продолжал смотреть на меня. Я не могла перестать говорить.

— Я не выгляжу беременной, но я определенно чувствую себя такой. Меня все время тошнит, и все пахнет. Даже очень приятные запахи вызывают у меня рвоту. Это очень странно. У меня также постоянно вздутие живота. Но я почти не ем, потому что все отвратительно. Так что, знаешь... мое тело само по себе включается... — я запнулась. Снова наступила тишина.

— Ты собираешься что-то сказать? — выпалила я. — Я вот-вот умру от недостатка кислорода, а ты молчишь.

— Он точно мой?

Из всех вещей, которые я хотела, чтобы он сказал, это точно не было на первом месте: — Я сделаю вид, что ты этого не говорил.

Алессандро поднял подбородок: — У нас был секс один раз, София, — очевидно, что прошлая ночь будет проигнорирована.

— Почему ты так зол? — спросила я, раздражаясь. — Иметь беременную жену — это очень удобно, Алессандро. Разве это не моя работа? Делать маленьких Роккетти?

— Если ты так думаешь.

— Что ты имеешь в виду?

Мой муж поднялся на ноги, возвышаясь надо мной: — Кто еще знает?

— Оскуро и мой отец, — я погладила живот. — Я предполагаю, что некоторые люди подозревают.

Алессандро потер лицо: — Ты не должна никому рассказывать.

Эти слова произносил мой муж, но я слышала только отчаянный голос отца. Я все еще чувствовала призрачную хватку его руки на моем запястье и запах вина в его дыхании.

Не говори никому.

Почему нет, папа?

Я не могу тебе сказать...

— Почему нет, Алессандро? — спросила я. — Почему я не могу никому рассказать о своей беременности?

Он промолчал.

— Тебе можно говорить мне?

Его темные глаза переместились на меня: — Тебе нельзя ничего рассказывать, и ты не должна спрашивать меня о причинах.

— Ты все время задаешь мне вопросы. Почему я не могу ответить тебе тем же?

— Осторожно, София, — предупредил он.

Я подняла подбородок выше, игнорируя инстинкты, которые кричали мне, чтобы я отступила: — Или что? Ты собираешься поймать меня и убить?

Алессандро это не обрадовало.

Когда он ничего не сказал, я проложила: — Почему? Почему ты не хочешь сказать мне? Что за большой секрет?

Вспышка боли промелькнула на лице Алессандро, которая в мгновение ока исчезла: — Нет никакого большого секрета. — сказал он сдержанно.

— Лжец, — прошептала я. — Ты не позволяешь мне лгать тебе, почему тебе позволено лгать мне?

— Это мой долг — защищать и заботиться о тебе, София. — Алессандро сказал. — Ты будешь делать все, что я тебе скажу, и никому не проболтаешься о своей беременности. Понятно?

Я прикусила язык. Мой мозг решил, что в этот момент самое время вспомнить наш дикий секс. Все, о чем я могла думать, это его грубые руки на моей коже, его горячие губы на моих, его член во мне. Затем я вспомнила отказ, отталкивание. Холод, который проникал в мои кости, когда он отстранялся от меня.

Это случилось дважды, подумала я. Дважды он отстранялся от меня.

— Долг неизбежен, — это все, что я сказала.

Алессандро резко рассмеялся: — Похоже, так оно и есть. — он развернулся и начал выходить из ванной.

Я позвала его.

Он остановился и посмотрел на меня.

— Я хочу кое-что, взамен за свое молчание.

Алессандро посмотрел на меня с легким удивлением: — Чего ты хочешь?

— Я бы хотела, чтобы ты отдал своего убийцу, Нерона. Он нужен Давиде Дженовезе.

Мой муж посмотрел на меня с тем выражением, с которым он так часто смотрел на меня. Даже после всех этих месяцев, всех его уколов и догадок, Алессандро все равно раскусил меня. Я чувствовала себя разгаданной им, увиденной им, и все же...

— Хорошо, — он сказал. — Нерон поможет Давиде с заданием. В обмен на твое молчание.

Я улыбнулась: — Договорились.

Алессандро еще мгновение смотрел на меня, прежде чем уйти: — Ты все больше показываешь свою уродливую сторону, жена, — сказал он, уходя, но без враждебности. Наоборот, в его голосе звучала гордость.

Дни проходили быстро, и вскоре март перешел в апрель. Наступила весна, принеся с собой теплую погоду. Я двигалась в том же темпе, что и всегда, но время шло, и все же я чувствовала бесспорную спешку. Столько всего навалилось на меня: последствия моей красной свадьбы, хрупкий мир, который я установила с Алессандро, моя беременность и беспокойное чувство, что что-то происходит.