Кровавая жертва Молоху

– Да, – отозвалась Ребекка. – Мне пора домой. Так что твой бедняга может снова спуститься в кухню.

Майя Ларссон ничего не ответила. Она лишь устало улыбнулась, продолжая курить. Ребекке было тяжело оставить позади себя ту тишину, которая установилась между ними. Некоторое время обе сидели в молчании.

Умершие женщины, матери, бабушки – все словно тихонько вошли и заняли пустые стулья вокруг стола.

В темноте на втором этаже стоял мужчина Майи Ларссон и смотрел, как Ребекка выходит из дому и берет свой велосипед.

Проклятый пес рылся в куче компоста за домом.

Он слышал, как Ребекка позвала собаку.

– Ко мне! Пошли.

Пес продолжал свое занятие. В конце концов ей пришлось отложить велосипед и увести его, взяв за ошейник.

Ребекке с трудом удавалось держать собаку и одновременно выводить велосипед на дорогу. Пес с тоской глядел в сторону кучи компоста, когда она уводила его.

«Исчезни, – подумал мужчина, стоявший на втором этаже. – А то сам туда попадешь».

– Девяносто восемь, девяносто девять… сто! Я иду искать!

Кристер Эриксон и Маркус играли в прятки. На этот раз Кристеру выпало водить, и он бродил по первому этажу, открывая двери шкафов и восклицая: «Ага! Попался!» – чтобы тут же огорченно добавить: «Ах ты, черт, и тут его нет!»

Со второго этажа до него отчетливо донесся детский голос, сказавший:

– Уйди, Вера, ты все портишь.

Продолжая искать, он отправил эсэмэску Ребекке Мартинссон:

«Мы играем в прятки. А что делаешь ты?»

Он невольно улыбнулся самому себе, своему желанию хорошо выглядеть в глазах Ребекки. Случалось, что он затевал стряпню только для того, чтобы послать ей эсэмэску: «Пеку фруктовый хлеб, очень полезно. А что делаешь ты?»

Маркуса он обнаружил в ванной.

– Как ты можешь делаться таким маленьким? – с восхищением спросил он, помогая мальчику вылезти из корзины для грязного белья.

– Давай еще! – сказал Маркус. – Мы можем поиграть на улице?

Кристер посмотрел в окно. Было уже поздно, совсем темно. Но выпал чудесный свежий снег. Луна лизала кроны деревьев серебряным языком.

– Только недолго, – согласился Кристер. – Ты ведь собирался завтра пойти в школу.

Они немного поиграли в прятки, но во дворе было немного хороших мест. Затем покидали снежки собакам, но снег был холодный. Его приходилось растапливать в ладонях, чтобы слепить снежок, и скоро они замерзли. Собаки не могли поверить своему счастью – никогда хозяин так много с ними не играл.

Внезапно шерсть у Тинтин встала дыбом, хвост спрятался под живот. Она глухо зарычала, обнажая клыки и опуская голову. Кристер с удивлением уставился на нее.

– Что с тобой?

Она залаяла в сторону деревьев у велосипедной дорожки.

– Подожди, – мягко остановил Кристер Маркуса. Мальчик в этот момент захотел лечь на снег и сделать снежных ангелочков.

Теперь все собаки как по команде подбежали к сетке, ограждавшей его участок. Они прыгали на сетку и лаяли.

– Эй, кто там? – крикнул Кристер в темноту между деревьями.

Но никто не ответил. Собаки вернулись к хозяину.

– Пошли, – сказал Кристер и взял Маркуса на руки. – Пора в дом.

– Но мы должны сделать ангелочков, – запротестовал Маркус.

– Завтра, Дикий пес. Ты можешь сделать мне огромное одолжение и дать собакам корм?

Когда все вошли в дом, он запер дверь и опустил жалюзи. Кто-то притаился в темноте среди деревьев, наблюдая за ними.

«Журналисты, конечно», – убеждал он самого себя.

Надо взять домой табельное оружие. Наплевать, что это против правил.

Кто-то поставил в палатку ту горящую свечу.

Но ведь они арестовали убийцу – тот лежит в больнице.

«Наверняка какой-нибудь журналист», – сказал Кристер самому себе, решительно наливая воду в свою табакерку. На этот раз он все-таки бросит.

– Сегодня все собаки будут спать в доме, – сказал Кристер Маркусу. – И знаешь почему?

– Нет.

– Потому что им разрешено спать в моей постели. А это самая большая роскошь, какую они только могут себе представить.

– Дикий пес тоже хочет спать в твоей постели, – сказал Маркус.

Непросто оказалось убедить Веру, Тинтин и Роя забраться на кровать. Кристер долго звал их, побуждая запрыгнуть и лечь. Он видел, о чем они думали, когда, склонив головы набок, смотрели на хозяина темными собачьими глазами.

«О нет, – как бы говорили они. – За это нас будут ругать. Постель – запрещенная территория».

Наконец они забрались. Договорились, что к этому легко можно привыкнуть.

«Годы дрессировки спущены в унитаз», – подумал Кристер, засыпая с Маркусом на плече.

25 октября, вторник

Кристер Эриксон проснулся еще до звонка будильника и потянулся к ноутбуку, лежавшему рядом с кроватью. В интернет-версии «Афтонбладет» и «Дагенс нюхетер» [34] было написано, что полиция Кируны оставляет детей, получивших психологическую травму, спать в собачьей конуре.

О том, что сам он ночевал в палатке рядом, не было ни слова.

Кристер вылез из кровати, отправился прямиком в кухню, открыл дверцу под мойкой и выковырял из помойного ведра свою табакерку. Открыв ее, он мрачно оглядел ее содержимое.

34

Две крупнейшие газеты Швеции.

Проклятые журналюги! И зачем он только налил воды в табакерку! Он осторожно выложил ее содержимое на кусок хозяйственной бумаги и отправил в микроволновку. После тридцати секунд на максимальной мощности табак снова можно было использовать, хотя он и не отличался высоким качеством.

– Не выдавай меня, – попросил он Веру, которая сочла, что уже пора позавтракать. – А то она никогда не разрешит мне ее поцеловать.

Ближе к обеду позвонила эксперт из криминалистической лаборатории и сообщила: на вилах обнаружена кровь, и это кровь Суль-Бритт Ууситало.

– Отлично! – с радостным возбуждением воскликнул фон Пост. – А Йокке Хэггрут?

Эксперт пояснила, что они не обнаружили ни отпечатков пальцев, ни волос. Остается тест ДНК, но это займет кое-какое время. С кровью все было просто. К тому же она хорошо сохранилась на морозе.

Эксперт заверила, что это дело значится у них в списке приоритетных, и завершила разговор.

«Настал ответственный момент, – подумал фон Пост, залпом допил остывший кофе и поехал в больницу. – Горе тому, кто встанет мне поперек дороги».