Кроваво-красный

 — Вы слишком многое себе позволяете, — шипение напомнило о загнанной в угол крысе, которая до последнего щелкает зубами и норовит укусить, хотя ее бой уже заведомо проигран, — Еще одно доказательство того, что ваше поколение слишком низко пало... Примо, дорогой мой, очень рада вас видеть, — едва внизу скрипнула дверь, шипение волшебным образом сменилось елейным воркованием, — Мы как раз вспоминали о вас.

 — Благодарю, это очень приятно, — негромкие шаги приблизились к диванам, — Как вам спалось?

 — Очень хорошо, не стоит беспокойства.

 — С вами все хорошо? Вы очень бледны.

 — О, так мило с вашей стороны, сразу видно достойное воспитание, — Матильда издала негромкий смех, — Небольшая мигрень, не более того.

 — Сочувствую, моя матушка часто ими страдает... Доброе утро, — излучающий радость Примо обернулся на звук шагов, когда Терис начала спускаться с лестницы, — Вам уже лучше?

 — Да, спасибо за заботу, — полукровка улыбнулась, чувствуя, что при таком раскладе ее скоро начнет тошнить от вежливых лиц и светских любезностей, — Простите,что побеспокоила вчера, мне очень неудобно, что так получилось.

 — Не стоит, причина нам вполне ясна, — Матильда изогнула морщинистые губы в улыбке, не источавшей такого яда, как ее обращенные к Довеси слова.

 — Рассказы Невилля не для слабонервных, нам тоже было не по себе, — Примо расположился рядом с Довеси, которая с момента его появления вновь натянула маску добродетели.

 — Кстати, никто его не видел? — Матильда требовательным взглядом окинула остальных, — Вчера ему нездоровилось, он рано лег спать... Терис, милочка, будьте так добры, позовите его к столу.

 Полукровка на долю секунды замерла, чувствуя, как ноги намертво прилипают к полу, а воздух в легких превращается во что-то тяжелое и густое.

 Звать самой, первой наткнуться на тело... Ничего страшного в этом нет, если не стоять и дальше столбом.

 — Надеюсь, сегодня ему уже лучше, — полукровка заставила себя сдвинуться с места и медленно двинулась наверх, но на половине лестницы обернулась, — Какая комната?

 — Самая крайняя слева, — Матильда неопределенно махнула рукой, — Надеюсь, он уже проснулся, не хотелось бы долго ждать.

 Несколько шагов вверх по ступеням, огоньки свечей, тишина коридора порождает тихое эхо шагов. Пять, десять, пятнадцать шагов, поворот...

 Полукровка негромко постучала, задержав дыхание и прислушиваясь. Внизу — голоса гостей, еще не встревоженные мрачными известиями, за дверью — тишина. Мертвая, какой и должна быть.

 — Господин Невилль, — обращенный в тишину негромкий зов без эха замер в коридоре, как и последовавший через несколько секунд стук, уже более громкий.

 Дверь под ним дрогнула и со скрипом приоткрылась, выпуская за порог свет — зловещий багрянец бьющегося в агонии пламени догорающей свечи. Легионер, за годы службы обзаведшийся паранойей, не запер ее? Или кто-то отпер ее ночью, облегчая ей работу...

 — Простите, что беспокою, — полукровка шагнула в комнату, всем существом ощущая нелепость своего разговора с покойником, — Вас ждут внизу...

 Легионер лежал на спине, обратив к потолку застывшее лицо. Еще два шага, прикосновение к его шее — мимолетное, холод его тела не давал усомниться.

 Мертв. Осталось четверо, и никто из них не способен к поиску виновного...

 Терис заглушила облегченный выдох прижатой к губам ладонью и глубоко вдохнула, наполняя легкие воздухом и перебирая в памяти самое ужасное, что ей приходилось видеть. Огонь Обливиона, горящий Кватч, первая встреча с троллем один на один... Разлитая по полу кровь Корнелия... Лучше не думать, не сейчас, не во время работы. Ни о нем, ни о том, что творится в Братстве.

 Огненные врата, оскаленная пасть даэдрота, собственная кость, вылезшая из сломанной ноги... Этого вполне хватит.

 Полный ужаса крик разнесся по особняку, в клочья разодрав тишину, и доносившиеся с первого этажа голоса затихли, через мгновение сменившись торопливыми шагами. Вспомнив, что ей полагается бояться трупов, полукровка издала еще один короткий крик и обессиленно сползла по стене за секунду до того, как дверь распахнулась.

 — Что здесь...о Девять! — испуганный вздох Матильды послужил знаком того, что она все поняла, как и несколько запоздавший визг Довеси. Бледный как смерть Примо Антониус застыл на месте, как будто бы врезался на полном ходу в невидимую преграду, и только судорожно втягивал широко раскрытым ртом воздух.

 — Я...я не знаю, что произошло, — надрывный всхлип не дал тишине застояться, — Дверь была открыта...он не отвечал...

 Гости так и не шевельнулись, только Примо как-то медленно и отрешенно кивнул, и Терис закрыла лицо ладонями, по-прежнему не отлипая от стены, даже когда в коридоре снова послышались торопливые шаги.

 — Что тут... О боги... — Маркус Доран возник на пороге и на долю секунды замер, но уже в следующее мгновение осторожно оторвал полукровку от стены и крепко обнял за трясущиеся плечи.

 — Я пыталась его разбудить, он не отвечал... Тогда я вошла, а он...он уже был мертв...
–

 сбивчивые объяснения заставили остальных немного отойти от потрясения и повернуться, — Боги, почему... Он не заслужил такого... — Терис уткнулась лицом в плечо Спикера, щедро заливая его слезами и спиной чувствуя, как гости понемногу приходят в себя.

 — Ему...ему ведь было уже много лет, — дрожащий голос Примо раздался первым, — Мирная смерть во сне после доблестной службы Империи...

 — Достойная легионера смерть, — скорбно добавила Довеси, — Да хранят Девять его душу...

 "Это были мои слова", — Терис еще раз жалобно и несчастно всхлипнула, не отлипая от Спикера.

 Кто-то шагнул вперед, зашуршала ткань покрывала, и тело исчезло под ним под звук горестного вздоха Матильды Петит.

 — Нам всем нужно сейчас успокоиться, лучше спуститься вниз... — нервный взгляд старухи упал на Терис, — Особенно вам, дорогая, вам просто необходимо прийти в себя.

 Полукровка кивнула, пытаясь вложить в этот жест подобие благодарности, хотя куда больше сейчас хотелось уйти в свою комнату и приходить в себя уже там. Без давящего на ребра корсета и без навязчивого участия старой дворянки.

 Но, вопреки ее желаниям, приличия и глубокое потрясение такой свободы не давали, как и Спикер, с трогательной заботой настойчиво потащивший ее вниз вслед за остальными.

 — Ужасно, я поверить не могу, — Довеси Дран вздохнула и промокнула выступившие на безразлично-холодных глазах слезы аккуратно сложенным платком, — Еще вчера он был жив, рассказывал о своей молодости...

 — Что там у вас стряслось? — могучая фигура Нельса возникла внизу, а в его тоне уже ощущалось если не понимание произошедшего, то некое мрачное предчувствие.