Кроваво-красный

 — Ты будешь ходить или сдаешься? — от воспоминаний отвлек голос Спикера, и Терис поспешно вернулась мыслями и взглядом к своему раскладу. Картина представлялась печальной и безысходной настолько, что полукровка уже пожалела о милосердном предложении начальства помочь ей вспомнить правила. Правила она вспомнила, но это не помешало безнадежно проигрывать уже в седьмой раз за вечер, в душе смутно удивляясь тому, как ей вообще удавалось выигрывать раньше. То ли из нее тогда выбили и саму способность обращаться с картами, то ли начальство играло нечестно… О втором оставалось только догадываться, но спрашивать она так и не решалась.

 Шаги, донесшиеся с первого этажа, заставили забыть об игре и прислушаться. Стук каблуков, шорох юбки, голос сливается в поток недовольного ворчания — несомненно, Матильда Петит, а рядом с ней — вечный предмет ее недовольства и, казалось, Примо.

 — Они вернулись, — Терис аккуратно положила карты на покрывало кровати, — Я пойду послушаю…

 — Ты все равно проигрывала, — Лашанс, явно уставший от быстротечных партий с одинаковым результатом, заново собрал колоду, — Как вернешься, расскажешь, как умудрялась выигрывать.

 Терис кивнула и на цыпочках подкралась к двери, тут же приникнув к ней ухом. Шаги остановились внизу, раздался скрежет ножек стула по полу и звон поспешно переставляемого таза. Матильда что-то недовольно прошипела, и под звук нового скрипа убийца выскользнула в коридор.

 — ...совершенно кривые руки, — бросила дворянка под аккомпанемент звона стекла, — От этой перевязки только хуже, на пальцах живого места нет.

 — Ну а что вы хотели, она же не обучалась лекарскому делу. Потерпите, нужно все промыть... — что-то звонко ударилось о таз, — Подержите руки в воде, грязь не должна попасть в кровь.

 В ответ донеслось недовольное сопение и негромкий плеск воды, свидетельствовавший о том, что старуха все же последовала совету данмерки.

 — О Девять, у меня все ладони стерты... С такими способностями можно только канаты плести, а не лечить людей. Зря я подпустила ее...

 — Будьте снисходительнее, она из приюта, — примирительно произнес Примо, — Не всем везет родиться и вырасти в приличном месте.

 — Но некоторые особы умудряются выбиться в люди довольно мерзкими способами. Остерегайтесь таких, мой дорогой. Ваше состояние и знатные происхождение может привлечь многих девиц не самых прочных моральных устоев.

 — Ну что вы... Кажется, вы чрезмерно строги к девушкам незнатных сословий.

 — Я знаю, что говорю, — судя по плеску, Матильда вытащила руки из таза, — Не раз встречала таких, да и вам стоит только оглядеться — увидите, и не одну.

 — Охотно верю, мир так и кишит подобными людьми, — медовый голос Довеси сулил недоброе, — Но согласитесь, есть ведь и иной вид — мужчины, стремящиеся породниться со знатными семьями. И девушки из этих семей, которые находят подобных оборванцев привлекательными. А последствия куда хуже — ребенок от такого союза позор для семьи девушки, вы ведь согласны?

 Мертвая тишина разлилась по всей гостиной, и единственным звуком, нарушившим ее, был хриплый вздох старухи, будто бы подавившейся воздухом.

 — Закрой свой рот... — голос дворянки дрожал на грани крика, и Примо только что-то невразумительно пискнул, подавившись этим звуком, — Заткнись и не смей...

 — Ну что вы так волнуетесь, — тон Довеси не изменился, только злорадство заиграло новыми красками, прячась за внешней наивностью, — Есть ведь лекари, маги, на худой конец — алхимики, которые такие проблемы решают. Вам ли не знать.

 — Вон! Убирайся отсюда! — вопль старухи оглушил до звона в ушах, и Терис поморщилась,

 делая шаг назад, подальше от лестницы, — Не смей так со мной разговаривать, мразь!

 — Прошу вас, не надо, успокойтесь... — приглушенный голос Примо потонул в новом крике и потоке проклятий, раздался шорох юбок и звук поспешно сдвинутого в сторону стула.

 — Убирайся и не смей касаться... Не смей об этом говорить!

 Что-то пролетело и со звоном разбилось о стену, и звону вторил заливистый смех Довеси.

 — Примо, милый, уйми эту ненормальную. Я пока все же уберусь, чтобы не нарушать ее спокойствие.

 Терис успела в два прыжка отбежать к двери комнаты, когда данмерка взлетела по лестнице и остановила на полукровке горящий весельем взгляд.

 — Что там у вас? — прошептала убийца, испуганно взглянув на Довеси, — Я услышала крики, вышла...

 — О, так ты многое упустила. Идем, поболтаем, — данмерка небрежно махнула рукой и направилась по коридору в сторону своей комнаты.

 — Вы с Матильдой все же поссорились? — Терис проскользнула в дверь вслед за ней, и в ответ прозвучала довольная усмешка.

 — Старуха сама виновата. Пыталась втолковать Примо, какая я плохая, не пара ему. Сует свой длинный нос, как будто бы он ей родня, печется о чести его семьи, — Довеси сбросила туфли и села на кровати, похлопав по месту рядом с собой, — Садись, посплетничаем.

 — Наверное, это из-за возраста, многие старики осуждают молодежь, — Терис села рядом, поджав ноги, чтобы подол халата скрыл не очень аккуратный шов на лодыжке, — И она, кажется, придерживается строгих правил.

 — Да, тебя она тоже не преминула полить грязью.

 — Из-за ребенка? — полукровка печально опустила взгляд, — Зря я сказала. Глупо тогда вышло, что теперь все знают... Ужасно неудобно.

 — Не бери в голову. Она вообще чокнутая, повсюду видит желающих влезть в благородную семью, — Довеси фыркнула, наморщив нос, — И считает, что раз кто-то из ее предков выслужил себе титул, то все должны ей кланяться. Представь себе, она делает вид, что мы не знакомы, лишь бы не посрамить свою честь. Еще бы, знакомство с такой низкой особой как я — ужасное пятно на ее репутации...

 — А вы знакомы? — Терис оторвала взгляд от пола, не скрыв легкой заинтересованности и удивления.

 — О, еще как, — улыбка Довеси стала совсем недоброй, а глаза загорелись мстительным огоньком, — Десять лет назад мы жили в одном городе. У нее была племянница, не помню, как звали. Другой родни у девчонки не было, не повезло ей. Не знаю, что уж там было, но у нее случился роман с одним бродягой. Вроде бы, он пострадал во время Кризиса, остался на улице, зарабатывал на лесопилке, разгружал корабли в порту, иногда охотился. Матильда таких ненавидит, ты вчера все слышала. В общем, эта молодая дура была от него беременна. Не знаю, когда успели, девица из дома выходила мало, старуха держала ее в ежовых рукавицах. Представляешь, какой это был для нее удар, — данмерка весело оскалилась, — Она ужасно боялась огласки и позора для своего рода, не побрезговала моими услугами. Я ведь смыслю кое-что в алхимии и медицине, тем более, в таких вещах. Ко мне многие обращались, когда хотели избавиться от нежеланных детей.