Кроваво-красный

 Терис с готовностью ухватилась за его руку, стараясь не сильно виснуть и старательно выискивая под ногами места понадежнее, куда можно было наступить без риска поскользнуться.

 За несколько минут пути до конюшен она успела убедиться, что сапоги оказались не просто скользкими, а вообще не предназначались для зимних прогулок, хотя сапожник уверял ее в обратном. Правда, этот же сапожник, чем-то похожий на покойного Торонира босмер, также клялся и в том, что она точь-в-точь какая-то дворянка из Валенвуда, что заставило усомниться в его честности, но искать другую лавку было некогда.

 Спикер молча отпустил ее только у самых конюшен, когда до навеса, по которым стояли лошади, оставалось меньше десяти шагов по утоптанному снегу.

 — Вы не на Тенегриве? — Терис покосилась на серого в яблоках коня, поднявшего голову от кормушки на звук шагов убийцы.

 — Тенегрив плохо ладит с лошадьми, — Лашанс погладил потянувшегося к нему коня и снял с перекладин стойла сбрую, — И его любовь к мясу вызвала бы много вопросов. Ты справишься сама или помочь?

 — Я сама, благодарю, — прозвучало прежде, чем полукровка успела оценить свои возможности. Спикер только пожал плечами и продолжил седлать коня, не желавшего отрываться от кормушки, но чутье запоздало подсказало Терис, что за ней он будет наблюдать с особым интересом.

 Каштанка стояла под соломенным навесом уже оседланная и мирно пощипывала из кормушки сено, которое полукровка сама оставила ей утром, прежде чем уйти в город. От яблока и морковки ожидаемо не осталось и следа, и лошадь, стоило убийце подойти, требовательно ткнулась бархатистым носом в ее плечо. Терис мысленно обругала себя за то, что во время пути приучила ее к ежедневным лакомствам и осторожно отодвинула ее голову, когда Каштанка решила попробовать на зуб ее плащ.

 "Только не вздумай двигаться, яблок от меня больше не увидишь"... — спиной чувствуя взгляд Лашанса, убийца оценила расстояние до спины лошади и запоздало поняла, что придётся прыгать.

 Каштанка на ее счастье стояла спокойно, только косилась большим темным глазом и шевелила ушами, наблюдая за тем, как убийца сосредоточенно ищет подход, спиной чувствовался не менее заинтересованный взгляд Лашанса.

 — Спикер...

 — Сдаешься? Жаль, я уже приготовился увидеть нечто незабываемое, — позади раздались шаги, и через мгновение Терис оказалась в седле, устроиться в котором поудобнее оказалось невозможным в принципе.

 — Спасибо большое, — она пропустила мимо ушей нескрываемый яд в голосе Спикера, — Я не знаю, что бы без вас делала...

 — Это ты сейчас и расскажешь, — оказавшись в седле, убийца направил серого коня к воротам, — Будем на дороге, начнешь рассказ о своей жизни.

 Полукровка тронула лошадь с места, стараясь не соскальзывать на одну сторону и мысленно матеря обладателя светлой головы, породившей идею, что все благовоспитанные девицы должны ездить верхом исключительно в крайне неудобном положении. Для нее это, к счастью, ненадолго, обратно можно будет возвращаться без этого маскарада... Только сначала пережить пять дней в окружении людей бесконечно далекого от нее круга и до последнего избегать подозрений.

 Ровное белое полотно дороги пустовало, не считая удалявшегося в сторону города патруля, чья смена закончилась. Далеко впереди, у самого леса, дорога раздваивалась, и одна ее часть уводила под сень голых ветвей, где в нескольких минутах езды ожидало своих гостей поместье. Судя по приложенной к контракту карте — огромное, два этажа, чердак и подвал, откуда через пролом в стене можно попасть в лабиринт пещер, где по легенде и спрятаны сокровища. Интересно, кто рискнет забраться туда дальше остальных, и насколько далеко они будут друг от друга…

 — Можешь начинать, — когда конюшня скрылась за пригорком, Спикер придержал коня, давая Каштанке поравняться с ним.

 Терис глубоко вдохнула и нервно одернула капюшон, по привычке надвигая его пониже. Все не так уж и плохо, в ее истории появилась даже некоторая согласованность...и сейчас лучше стараться не задумываться над навязчивым предчувствием критики, которую придется в скором времени выслушать.

 — Мне двадцать, моя мать погибла в Кватче во время Кризиса, отец, стражник, получил ожоги и воспитывал меня один. Он брался за любую работу, какую мог выдержать, я с семи лет убиралась в чужих домах, стирала, мыла полы, времени на учебу у меня не было. Последние пять лет отец занимается сбором трав, научил меня разбираться в них, наше положение улучшилось. Мы живем около Бравилла, поставляем ингредиенты в Гильдию Магов. Весной я болела болотной лихорадкой, пришлось постричься. Гребень... — пальцы нервно сжали уздечку, — Это последнее, что осталось от моей матери, напоминание о ней. Отец так и не смог его продать даже в тяжелые для нас времена, он слишком любил свою жену и надеялся, что когда-то сможет передать семейную драгоценность мне… Но вообще мне все это кажется не слишком убедительным, лучше бы как в тот раз куртизанкой... — она перевела взгляд на Лашанса, который после ее последних слов с некоторым усилием сохранял спокойный вид, — Я ничего не смыслю в торговле, на травах много не заработаешь, тем более, в Бравилле маги Гильдии выращивают их сами, а в лавках платят немного. Я пыталась продавать их два года назад, ничего толком не заработала. Может, я немой буду? Так и не оправилась после Кватча, родные сгорели у меня на глазах…

 — Нет, это лишнее. Не хочу, чтобы моралисты вроде Матильды Петит обвиняли меня в нездоровых наклонностях.

 — Вы поможете?.. — в голос проникли умоляющие нотки, но полукровка не попыталась их скрыть, только шире раскрыла глаза, придавая им выражение глубочайшего отчаяния и искренней надежды.

 Спикер какое-то время смотрел на нее, как показалось Терис, воздерживаясь от комментариев, после чего заговорил сам.

 — Я Маркус Доран, дворянин. Пригласили в особняк меня, ты приехала со мной. Так тобой гораздо меньше заинтересуются, вопросов будет немного. Твоего отца придется убить вместе с матерью, или через пару лет после нее. Решишь сама. Ты... Тебя на самом деле кто воспитывал?

 — В приюте была, около пяти лет назад выпустили.

 — Отлично, так и оставим, чем больше правды, тем убедительнее. Так вот, когда тебя из него выпустили, ты честно работала в Бравилле. Мыла полы, посуду, занималась грязной, но совершенно законной работой. Может, прислуживала в чьем-то доме. Ни в травах, ни в чем-то подобном ты не разбираешься, оружия в руках не держала. И вообще боишься вида крови.

 Убийца кивнула, принимая такой расклад. Отсутствие знаний почти во всех областях отведет от нее подозрения, когда гости все же догадаются об отравлениях, боязнь одного вида крови тоже объясняется Кватчем. Память, из которой почти полностью исчезли воспоминания о раннем детстве, время от времени выдавала не самые приятные картины горящих домов и обугленных кусков тел, правда, в действительности все это породило у нее только страх перед огнем. Наверное, можно оставить и это, лишним не будет. В любом случае, она, увидевшая весь ужас войны в раннем возрасте, совершенно против убийств и не приемлет жестокости ни в каких ее проявлениях. Для полноты картины не худо бы вспомнить какую-нибудь молитву…

 Особняк возник впереди, разорвав белизну заснеженного леса темно-серым пятном, и пристальный взгляд его подслеповатых окон изгнал из мыслей все сомнения и едва зародившиеся вопросы. Огромное здание в два этажа с островерхой крышей несомненно стояло здесь раньше, чем многие дома в Скинграде, но несмотря на свою многовековую историю, имело ухоженный вид. Здесь до недавних пор кто-то жил, и только трещины на фасаде и едва заметно покосившиеся ворота говорили о том, что в последнее время у хозяев были проблемы с деньгами.

 Судя по свежим следам у крыльца, большинство гостей уже были на месте, в конюшнях раздавалось ржание лошадей и чьи-то шаги, к которым Терис пару мгновений старательно прислушивалась. Кто-то из гостей? Или снаружи будут те, кто присмотрит за лошадьми? Не оставлять же их на волю судьбы…

 В подтверждение ее догадкам из раскрытых дверей, едва ли не задевая головой низкую притолоку, торопливо вышел седой норд и, кивнув в знак приветствия, молча принял поводья лошадей, когда Спикер снял полукровку со спины Каштанки.