Кроваво-красный

 — Ну вот, можешь же, когда хочешь. — прозвучал над ухом убийственно спокойный голос, добивший остатки подорванного спокойствия. Развернувшись, Терис со злостью вцепилась в ткань шерстяной робы и впилась взглядом в темноту под капюшоном, не находя слов.

 — Вы…

 — Ужасный, жестокий человек. — без тени злости на нее прозвучал голос Лашанса, казалось, что его даже забавляла ярость, с которой на него бросилось полутораметровая полукровка.

 — Да...

 — Ну а что ты хотела от Спикера? Моя совесть умерла раньше моей первой жертвы.

 Полностью соглашаясь с этим фактом, Терис отпустила робу и бросила взгляд на груду костей, белевшую в темноте. Столько трудов пропали даром и, кажется, она даже знала, кто будет его собирать...

 — В следующий раз будет гораздо проще, у тебя хорошая память. Только повтори в этот раз строение позвоночника. — в руку ненавязчиво легла знакомая тяжесть книги, давая убийце понять, чем она будет заниматься в свободное от выполнения заказов время.

Глава 11

Желтоватые страницы хранили запах пыли и крови, мелкий шрифт резал глаза, строками переползая из столбца в столбец. Поля местами тоже были исписаны: где-то чернилами, где-то чем-то темно-бурым, в происхождении чего Терис сомневаться не приходилось, только всплывали все новые и новые вопросы. Откуда книга, кто написал, и как она попала в Братство, которое, кажется, само по себе далеко от некромантии... Спросить бы, если в следующий раз не придется оправдываться за очередной промах...

 Распахнулась, жалобно скрипнув на петлях, дверь, и Антуанетта Мари ввалилась в комнату с непривычным шумом. Сумка, серая от пыли, полетела в угол, и убийца упала на кровать, громко выдохнув и раздраженно поправив растрепанные волосы, выбившиеся из короткой косы. Ее лицо кривилось от неудовольствия и раздражения, под глазом виднелась свежая ссадина, и вид у девушки был несчастно-обиженный.

 — Все в порядке? — Терис отложила книгу и села на кровати, окинув цепким взглядом убийцу. Крови на ней не было, если не считать пары пятен на рукаве куртки, которую та так и не сняла, дошла она своими ногами, но одно выражение ее лица говорило о многом.

 — Позови Корнелия, мне нужна его помощь. — девушка недовольно надула губы, не глядя на соседку. — Этот чертов легионер сопротивлялся даже с ножом в боку...

 Кивнув, Терис поспешно вышла, надеясь, что Корнелий не успел никуда уйти. Вроде бы, ничего совсем страшного с девушкой не случилось, но сама она об этом судить не бралась: помимо явных повреждений могли быть еще и заклятия, в которых она совсем ничего не смыслила.

 Стены подземелья и затворенная дверь приглушали слова, чистым голосом сплетаемые в молитву, возносимую Акатошу. Сквозь узкую щель пробивался яркий свет свечей, зажженных во славу драконоглавого божества, и Терис почти видела, как застыл на полу убийца, не то замаливая грехи, не то прося благословения на месть за невинных перед тем, как уйти на новое задание. Не мешать, не тревожить... Не стала бы, если бы не Мари.

 Рука дрогнула, и стук вышел тихим, но его хватило, чтобы оборвать серебристую музыку молитвы.

 — Что случилось, сестра? — Корнелий был тих и смиренен, ее вторжение не злило его, только печалью искрилось в глазах, вызывая у Терис смутное чувство вины.

 — Мари звала, ей нужна твоя помощь. — при виде того, как побледнел юноша, убийца поспешила добавить, обругав себя за поспешность, — Ничего страшного не случилось, просто...

 — Боги... Я же просил ее быть аккуратнее... — словно не слыша ее, бретонец метнулся к кровати, извлекая из-под нее сундучок и, засунув в карманы несколько флаконов, вылетел в коридор, совершенно забыв про полукровку и распахнутую дверь.

 Не решаясь следовать за ним, девушка тихо закрыла дверь в комнату, залитую светом, в котором сама фигурка Акатоша сияла неземным белым блеском. Все убежище, наверное, в курсе его религиозности, но все же незачем им лишний раз видеть ее проявления. Может, те, о которых говорила Альгмара, тоже убили своих братьев за неправильные взгляды...

 — О, нашей Антуанетте снова неймется... — прошипел за спиной голос, который никак нельзя было спутать с человеческим. Очива, неизвестно когда вернувшаяся после долгой отлучки, стояла у стены, держа на руках Шеммера, и, судя по всему, стояла довольно давно.

 — Ее ранили, наверное... — как можно искреннее проговорила Терис. Из разговоров с Мари она уже уяснила, что той не совсем по душе аргонианка, и не удивилась бы, если бы та не испытывала к ней теплых чувств, но участвовать во всех этих склоках ей вовсе не хотелось.

 — Ранили, как же. — Очива сощурила глаза, — Подставили пару синяков, она сразу Корнелия к себе тащит, он ей каждую царапину лечит.

 Терис промолчала, не желая срываться на обсуждение Мари, но аргонианка и не ждала от нее никаких слов.

 — Знаешь, Корнелий странный парень, верит в своих Девятерых, но хоть ведет себя тихо, а Мари вечно что-то выдаст. Сколько ее помню, всегда такая, одни ее разговоры с Ситисом чего стоят. — Очива еще долю секунды злобно щурилась в темноту лестницы, на которой исчез бретон, после чего вдруг, спохватившись, совсем другим тоном заговорила с полукровкой, — Идем, тебе доспехи выдать надо, пригодятся.

 — Какие? — Терис нервно прижала уши. Доспехи неизбежно ассоциировались у нее с той броней, что таскали на себе легионеры, и, если это очередное распоряжение Спикера, решившего, что ей просто необходимо овладеть навыками ближнего боя, она готова была собрать еще десяток скелетов и выучить книгу наизусть.

 — Наши, обычные. Они легкие, не волнуйся ты так. — Очива ласково оскалилась и отпустила Шемера, который, подумав, отправился следом за ними в часть подземелий, где Терис еще не бывала. Здесь было темнее и холоднее, тускло освещенные коридоры обрывались в густой темноте, и оттуда тянуло сыростью подземных рек и озер, но, кажется, аргонианка чувствовала себя здесь прекрасно. Ее комната, большая и казавшаяся пустой из-за малого количества мебели, была погружена в густой сумрак. Часть свечей еще горела, другая давно оплыла и погасла, и, спохватившись, Очива быстро зажгла те из них, которые еще были способны гореть. Пламя робко взметнулось и теплым светом поползло по стенам, почти не обработанным и неровным.

 — Вот, держи. — порывшись в шкафу, Очива подала убийце стопку темной одежды из плотной шерсти и ткани, поверх которой лежал наплечник с отпечатком черной руки, — Наплечник наши умельцы делают неизвестно для чего. Сама понимаешь, нам лишний раз лучше не попадаться, и наш знак... В общем, надевай только ночью, или хотя бы плащом прикрывай, чтобы стража не очень интересовалась. Что до остального, так тут от доспехов одно название: в бою не защитят, зато зачарованны на отвод глаз. Когда пробираешься по крышам или переулкам, держишься тени, они будут отталкивать от тебя взгляд, люди тебя заметят с меньшей вероятностью. Если, конечно, ты сама им под ноги не выскочишь и не будешь шуметь.