Кроваво-красный

 — Мне не жалко. Калерия милая девушка. Очень интересовалась вами. — заметила Терис, ненадолго оторвавшись от еды.

 — И что ты сказала? — Спикер на нее не посмотрел, но в голосе читалось некое напряжение, выдавшее смутные опасения.

 — Что сегодня вы будете в комнате один и не против, если она придет. Она даже платье может надеть. — вырвалось у убийцы. Взгляд, припечатавший ее к месту, заставил прижать уши и есть молча, следуя заповедям наставников в приюте.

 — Дома напишешь отчет о задании на имя Слушателя. — через несколько минут, когда убийца перебралась на кровать и сжалась на ее краю под одеялом, прозвучал голос Лашанса, не сменившего положения у окна.

 Терис вздрогнула и с трудом заставила себя подавить приступ паники. Слушатель, неясная черная фигура без лица и имени, пугала ее одной своей значимостью, а написание отчета тонко намекало на то, что ее дело еще не закончено.

 — Хорошо... — сдавленно ответила она; Спикер, уловивший страх в ее голосе, бросил на нее усталый взгляд.

 — Никто тебя убивать не будет, обещаю. Я узнал все от Слушателя, ему сейчас не до этого, без жалоб Аркуэн дел по горло, поэтому он милостиво предоставил решать этот вопрос нам двоим. Твой отчет — формальность. Правда, я смею надеяться на детальное описание, поскольку мне его читать первым.

 Терис вздохнула, зябко ежась от никак не желающего проходить озноба. Она терпеть не могла писать, забыла, как держать перо, и учителя в приюте ругали ее за ужасный почерк.

 — Я вам лучше так расскажу...

 — Может, я планировал перечитывать твой отчет, когда будет плохое настроение?

 — У меня почерк очень плохой. — Терис посмотрела из-под одеяла большими и честными глазами, и Спикер вопреки ее опасениям не стал настаивать.

 — Признателен за такую заботу о моем зрении. — он устроился на свободной половине кровати, — Начинай в таком случае.

 Терис глубоко вдохнула, подбирая слова, но все попытки приводили к полной каше в голове. Само задание было совершенно нетипичным для Братства, и исполнение было не менее странным, наполненным бредом, порожденным прихотливым воображением проклятого клиента.

 — Это была идея Мотьера, честное слово. — выдала она наконец, косясь из-под одеяла на Спикера.

 — Неожиданно. Зная твой нестандартный подход к выполнению заданий, который ты продемонстрировала в прошлый раз, я уже подумал на тебя.

 — Нет, я только выполняла. Он сказал, что это идеальное прикрытие. Даже заранее какие-то семейные драгоценности спрятал, чтобы на меня подумали, то есть на шлюху. Мне кажется, он бы то же самое предложил бы и Гогрону, если бы вы прислали его. Я предлагала устроить все нормально, но он не согласился. — Терис вздохнула, медленно закипая от злости на наделенного бурной фантазией клиента, — Я купила это чертово платье и подшивала полдня, красилась, потом искала цветок, тащилась в таверну и ждала Мотьера. Пока я ждала, ко мне лез имперец и звал на сеновал, потом он все-таки заявился и привел меня домой. Там ужас был... Я спокойно наливала ему вино, он разделся и залез в кровать, даже не предупредив... Потом, когда он выпил, мне пришлось в окно таверны лезть...

 — В малиновом платье? — спокойствие голоса не было лишено некоторой заинтересованности.

 — Да...

 — Хотел бы я это видеть.

 Терис подавила желание толкнуть Спикера локтем в бок и продолжила, недовольно хмурясь и сверля взглядом полумрак.

 — Он пришел в себя и очень долго меня вспоминал. Потом пришли зомби. Их правда было много, я отбивалась, двух даже убила. А он не сделал ничего, только орал. Пришлось их поджигать...

 — Заклинанием?

 — Свечкой.

 — Тоже выход. Не так эффектно, но действенно, как я понял из того, что ты живая.

 Терис кивнула, пропуская перед глазами сцены убийства Мотьера, наполненные кровью и криками бретона. Это несколько успокаивало и даже поднимало настроение.

 — Меня ранили, а он даже не попытался помочь. И сказал, что крипты прокляты, а сам он якобы не знал... Я хотела дойти до приората Вейнон, но меня подобрал Матье...

 — Дальше я знаю. — скрывая раздражение, прервал Спикер. — Руку покажи.

 Терис села и послушно закатала рукав, тут же вздрогнув от холода. В зале таверны было тепло за счет очага, а здесь теплый воздух выдувал ветер, бьющий в окно и проникающий в щели под крышей.

 — Сама зашивала? — вопрос был похож на утверждение, и темно-карие глаза снова наполнились плохо сдерживаемой злостью.

 — Матье тайком иголку принес. Ему достаться могло, он и так рисковал.

 Судя по недовольству Лашанса, для него это аргументом не было, но свое мнение о братьях и сестрах из убежища Аркуэн он озвучивать не стал.

 — Дома у Альгмары возьмешь мазь, она сама знает, какую. Заживет быстрее.

 Терис кивнула и, задув свечу, свернулась под одеялом, натянув его до ушей. Желание спать, мучившее всю дорогу, отступило, и напрашивались все новые и новые вопросы. Слишком много, чтобы задать все, но один тревожил уже давно, и теперь было еще больше причин им заинтересоваться.

 — Аркуэн обвинила меня в нарушении первого Догмата...

 — Ты ничего не нарушала, просто Аркуэн терпеть не может меня и все наше убежище. Однажды она точно так же задержала Тейнаву и пыталась повесить на него нарушение второго Догмата из-за того, что он забыл сжечь записку от клиента.

 — А в чем на самом деле заключается первый Догмат? — Терис повернулась к Спикеру; тот лежал, закрыв глаза, и она поняла, что может избежать ответа, притворившись спящим, и она не посмеет его будить.

 — Его можно по-разному интерпретировать. У Аркуэн в этой области очень богатая фантазия.

 — А как же Ярость Ситиса? Она должна прийти сразу же после нарушения, так? Но как Ситис может покарать, если все в Черной Руке трактуют Догмат по-своему?

 Лашанс приоткрыл глаза и посмотрел на Терис без особой злости, но ясно давая понять, что дальнейшие вопросы на эту тему должны быть прекращены.

 — Есть вещи, которые нельзя делать, и у большинства нормальных людей хватит ума даже не пытаться. Все это так или иначе порочит честь Братства и вызывает Ярость Ситиса. Но будь уверена, переодевание в шлюху в этот список не входит. — все-таки пояснил он, умерив недовольство.

 Терис промолчала и снова свернулась под одеялом, пытаясь согреться. Есть что-то, что знать ей нельзя, какая-то тайна, известная только в Черной Руке. Недаром все притихли, стоило упомянуть Ярость Ситиса... Но если это божество такое всевидящее, зачем этот суд Черной Руки?.. И тех предателей убили тоже их старшие братья и сестры, а не гнев их бога...