Кровавое евангелие

Не строй рожи, а то таким и останешься.

— Когда кардинал придаст аудиенции неформальный характер, — объявил падре Амбросе, останавливая взгляд на Джордане, — не сочтите это за приглашение начать панибратское общение с Его Высокопреосвященством.

— Понятно, — Джордан подкрепил свое слово поднятием левой руки в виде салюта.

Амбросе, сосредоточенно нахмурившись, подвел их к большой двери и толчком распахнул ее.

Джордан, следуя за Руном и заслоняя собой Эрин, перешагнул через порог, не зная, что их ожидает.

В лицо ему пахнуло свежим ветром, что привело его в немалое изумление. После целого дня, проведенного по большей части под землей, он почувствовал несказанное облегчение от того, что вышел наконец из-под земли. Стоун сделал глубокий вдох, словно пловец, вынырнувший на поверхность.

Перед ним расстилался большой, расположенный на крыше сад, освещенный расставленными повсюду масляными, сделанными из глины светильниками, приглашающими глаз задержаться на них, а ноги — подойти к каждому. Джордан принял это приглашение и медленно, ведя за собой Эрин, пошел по саду.

По обеим сторонам тропинок стояли растущие в горшках оливковые деревья, их листья шелестели на ветру.

Эрин наклонялась, чтобы вдохнуть пряный аромат цветов, раскрывающихся в ночные часы. Каменные плиты пола покрывали зерна золотой пыльцы.

Джордан, сколько мог, не спускал с нее глаз, оставаясь при этом вне зоны ее внимания. Но им овладела и другая страсть. Его желудок заурчал, как только он увидел деревянный стол с едой: с хлебом, виноградом, гранатами и сыром. Он бы с превеликим удовольствием отведал гамбургер с пивом, но не откажется и от того, что было выставлено на столе.

Эрин присоединилась к нему; вид у нее был такой, какой бывает у ребенка наутро первого дня Рождества.

— Эта обстановка — и светильники, и растения, и стол — все как будто появилось здесь прямо со страниц Библии.

Кроме, разумеется, огней светофоров, светившихся вдалеке.

На дальнем конце террасы под зеленым балдахином стоял человек во всем красном; его белые волосы четко выделялись на темном ночном небе. Это, вероятно, и был кардинал Бернард.

Падре Амбросе провел их мимо накрытого стола к ожидавшему их человеку — если тот был действительно человеком. В этот момент все и вся в глазах Джордана вызывало подозрения. Помня об этом, он заглянул за растущие на краю сада оливковые деревья, стараясь сориентироваться и определить их местонахождение. Совсем рядом он увидел гигантский золотой купол, который Эрин называла Куполом скалы. Она-то наверняка знает, в каком именно месте они сейчас находятся.

Голос падре Амбросе снова привлек его внимание к кардиналу:

— Позвольте мне представить вам доктора Грейнджер и сержанта Стоуна.

Кардинал протянул руку. На голове у этого человека была красная маленькая шапочка; сам он был в сутане, такой же, какая была на Руне, только красной.

Джордан не видел необходимости в том, чтобы прикладываться к руке губами, — а потому тоже протянул свою руку. Но кардинал сначала пожал руку Эрин, сжав ее пальцы между своих ладоней.

— Доктор Грейнджер. Для меня это большая честь.

— Спасибо, Ваше Высокопреосвященство.

— Лучше называйте меня кардинал Бернард, — в его глубоком голосе слышалось дружеское расположение. — Мы здесь не придерживаемся строгих формальностей.

Затем он пожал руку Джордана.

— Сержант Стоун, благодарю вас за оказанную нам услугу: вы помогли падре Корце в целости вернуться к нам.

— Я думаю, это как раз мы должны за это благодарить падре Корцу, кардинал Бернард.

Желудок Джордана снова заурчал.

Кардинал направился к столу.

— Простите мою старческую рассеянность. Вам необходимо хорошо поесть.

Он усадил их за стол. Тарелки стояли только перед Джорданом и Эрин.

— Все в порядке, падре Амбросе, можете быть свободны, — негромко произнес Бернард.

Священник, казалось, растерялся от того, что его попросту выпроваживали, но поклонился и вышел.

Джордан отнесся к его уходу безучастно. Он с удовольствием налегал на еду. Эрин тоже взяла себе изрядную порцию хлеба с сыром. Бернард и Корца не притрагивались ни к чему.

— Пока вы едите, позвольте мне рассказать вам одну историю… — Кардинал вопросительно поднял вверх свои кустистые белые брови.

— Будьте добры, — ответила Эрин.

— С того времени, как историю начали записывать, люди боятся темноты. — Оторвав от виноградной кисти ягоду, Бернард начал катать ее по столу. — Все время, какое ни назови, стригои постоянно толкутся среди нас, заполняя наши ночи ужасом и кровью.

Джордан, проглотивший кусок хлеба с сыром, внезапно почувствовал сухость в горле. Напоминание об опасностях, которые представляют эти вампиры, было совсем некстати.

Кардинал между тем продолжал:

— Отцы-основатели церкви знали об их существовании. В те дни, как, впрочем, и сейчас, это не было тайной. Церковь основала преданную своему учению секту, задачей которой было контролировать численность стригоев — не только из-за жестокости, проявляемой ими при нападениях на людей, но также еще и потому, что, когда люди совершали превращение в стригоев, они разрушали этим собственные души.

Темные глаза Корцы были непроницаемыми. Что должен представлять собой священник, у которого нет души?

— А откуда вы знаете об этом? — поинтересовалась Эрин.

Кардинал улыбнулся, и его улыбка напомнила Джордану его собственного деда.

— Существуют способы… правда, они весьма экзотические, для того чтобы рассказывать о них за столом, но обеспечиваемые ими результаты абсолютно достоверные.

— Может быть, вы все-таки расскажете о них в нескольких словах, — попросил Джордан.

Эрин, сцепив пальцы рук, присоединилась к нему:

— Я думаю, вам стоит попытаться.

— Я имел в виду не неуважение к присутствующим, просто у нас не так много времени. Я считаю более важным убедиться в том, что вы знаете, что наиболее значимо для нынешней ситуации. Но я могу и потом объяснить вам, как обстоит дело с душой стригоя.

Карие глаза Эрин смотрели на кардинала со скептицизмом. Джордан был в восторге от того, как она держится с Бернардом. Ее, казалось, ничем не взять и не запугать.

— Сангвинисты — это орден священников, которые черпают свои силы из крови Христа. — Кардинал дотронулся до креста, висевшего у него на шее. — По своей природе они бессмертны, но их часто убивают в священных сражениях. Будучи убитыми таким образом, они получают назад свои души.

Джордан снова впился глазами в Корцу. Так, значит, его судьба заключалась в том, чтобы биться со злом до того, как это зло его уничтожит, сколько бы времени для этого ни потребовалось… Иными словами — вечное пребывание в наряде.