Кровавые горы марранов

Вперёди — ревущее пламя огня. А с флагов — стаи огненных стрел. Верзилы-драбанты дрогнули и побежали… Именно побежали, а не отступили — уж будем называть вещи своими именами.

Не побежал только капрал Ургал. Он стоял под перекрёстным огнём, отбивался от стрел и жутко выл.

— Внимание и повиновение! Именем Потрясателя Вселенной — я беру командование операцией на себя! — прогрохотал Толковый Майор Дорн.

— Я подтверждаю полномочия! — громогласно утвердил Гуамоколатокинт.

Лейтенанту Марию не оставалось ничего другого, как подчиняться.

— Капралы, пень вашу мать! Мне нужна ваша ярость! И ярость ваших парней! Вы меня поняли? — проревел ТМД.

— Так точно, сэр! — зловеще громыхнули капралы Никлон, Ойтос и Сигилл.

Ну а далее, пока взводные распаляли боевую ярость в своих солдатах, ТМД приказал гренадёрам перенести огонь на горящие связки хвороста. А сержант Матан получил указание сконцентрировать обе свои группы на левом фланге для того, чтобы подавить арбалетчиков хотя бы на одной стене.

Получилось довольно-таки неплохо…

Коряги Матана носились вдоль стены и очень метко при этом швыряли камни. Попасть в скачущих рейдеров можно было разве что из пулемёта, а их пока на вооружении Армии Свободных Марранов не наблюдалось. Таким образом, оставаясь неуязвимыми, коряги смогли наконец-то создать такую плотность огня, при которой арбалетчики вынуждены были по большей мере прятаться, а не стрелять.

Охваченный яростью капрал Сигилл бешеной гориллой скакал вокруг своих гренадёров, распаляя в них такое вожделенное чувство боевого безумия. Забрало у мордоворотов 19-го взвода уже рухнуло, и они с остервенением швыряли огромные камни в горящий хворост. При попадании камня в костёр во все стороны летели гроздья искр, горящие палки, вверх вздымались клубы дыма.

Ощущая себя творцами таких красочных спецэффектов, гренадёры восторженно ревели и с ещё большим энтузиазмом швыряли камни в так ненавидимый ими огонь.

Видя, что у гренадёров заканчиваются метательные снаряды, Толковый Майор Дорн обратился к лейтенантам Спарту и Фивону:

— Господа офицеры, настало время показать, чего мы стоим в этой трухлявой, долбанной дятлами жизни! За мной, джентльмены! Делай, как я!

Размахивая шестопёром, Дорн устремился вперёд. За ним бросились два могучих лейтенанта.

Гренадёры Сигилла неплохо разворотили камнями горящий хворост, и теперь это была не сплошная стена огня, а разбросанные на части фрагменты пламени. Однако, и в таком виде огонь был непроходимым (в моральном плане) препятствием для дуболомов.

ТМД шестопёром и пинками начал раскидывать в стороны ближайшую охапку горящего хвороста. Длинные двуручные мечи лейтенантов оказались более удобными для подобной задачи. И вскоре три офицера проложили сквозь огонь маршрут для дуболомов. Обернувшийся назад Дорн призывно махнул рукой.

Первый Барабанщик Эот Линг остервенело заколотил в барабан. Сапёры взревели и бросились в атаку. Теперь, охваченным боевой яростью дуболомам 15-го и 16-го взводов были нестрашны никакие огненные стрелы — сапёры их просто не замечали и с диким воем мчались вперёд.

Расстреляв все запасы камней, гренадёры завертели головами в поисках того, что же ещё такое можно кидать во врага. Капрал Сигилл уже хотел было отдать команду «вперёд» и присоединиться к атаке сапёров, как в дело вмешался его комбат…

Хотя лейтенанта Мария отстранили от командования операцией, однако от командования батальоном его никто не отстранял.

— Девятнадцатый и двадцать первый взвода, за мной! — проорал комбат-4 и бросился к левой стене.

Гренадёры и драбанты устремились за своим командиром. Подбежав к стене, Марий взревел, указывая пальцем на драбантов:

— Сигилл! Дезертиров за стену! Дезертиров, сука, за стену!

С яростным воем и улюлюканьем гренадёры начали хватать драбантов, раскачивать их, и перебрасывать через стену.

Конечно же, в своём обычном состоянии гренадёры вряд-ли смогли перебросить через крепостную стену тяжёлых дубовых гигантов. Однако, под воздействием боевой ярости силы у сосновых громил прибавились в разы. И вот первый драбант взмыл в воздух и перелетел через стену. Следом перелетел второй…

Капрал Ургал не поддался панике и один оставался на поле боя. А впоследствии, плюнув на свой ссыклявый взвод, присоединился к лихой атаке сапёров. Однако, увидев, как его бойцов перебрасывают за стену — со всех ног ломанулся к месту событий, горланя при этом во всю глотку:

— Меня! Меня за стену! Меня, суки! МЕНЯ!!!

И вскоре желание командира 21-го взвода было исполнено. И взлетев в воздух, счастливый от возможности реабилитироваться, капрал взревел:

— Всех перережу! Всех перережу! Ура-а-а-а!

— Ура! — подхватили стоявшие под градом камней и бросавшие драбантов, гренадёры.

— Ура! — подхватили взмывающие в воздух драбанты.

— Ура! — заголосили коряги, которые полностью игнорировали пращников, а вот арбалетчиков сразу же накрывали метким огнём.

— Ура! — взревели обезумевшие от ярости сапёры.

— Ура! — прогрохотал Прапорщик Бревнюк и повёл к стене своих ремонтников, некоторые из которых тоже впали в состояние боевой ярости.

Не все драбанты удачно пережили полёт. Двоих их них гренадёры, не рассчитав траекторию полёта, впечатали в стены, и теперь эти два бедолаги были утрачены как боевые единицы и нуждались в капитальном ремонте.

Вслед за драбантами через стену полетели ремонтники Бревнюка. Когда же последний ремвзводовец с криком «ура» взмыл в воздух, Бревнюк направлялся в сторону ворот. Почему именно к воротам? Да потому, что прапорщик — это вам не говно какое-то, что бы им кидаться! Понятно, да? Вот то-то и оно!

Вслед за ремонтниками через стену полетели коряги, во главе с сержантом Матаном. Когда же все рейдеры оказались за стеной, капрал Сигилл повёл своих гренадёров к центральной башне.

Перелетевшие за стену дуболомы и коряги устроили прыгунам настоящую бойню. А капрал Ургал, собрав вокруг себя пятёрку своих драбантов, бросился пробиваться к воротам.

Что же касается самих ворот, то они трещали под яростными ударами дорновского шестопёра и топоров обезумевших сапёров. И если бы не стена брёвен, то ворота бы уже рухнули под напором деревянных берсерков. Однако, и стена не могла держаться вечно…