Крутой сюжет 1993, № 1

— Пойдем со мной.

Они спросили скульптора по имени Гроссо, и их направили на седьмой этаж. Здание было старое, но вполне пристойное и заселено, по всей видимости, мелкими служащими. Когда постучали в дверь, шум спора прекратился. Пухлощекая девушка открыла им и посторонилась.

— Это вы только что приходили в мой кабинет?

— Нет, моя сестра. Комиссар Мегрэ? Входите. Не обращайте внимания на беспорядок. Мы только что кончили обедать.

Она провела их в просторную мастерскую. Ее расписанный потолок был частично застеклен, и сквозь него виднелись звезды. На длинном, березового дерева, столе валялись остатки колбасы, стояла початая литровая бутылка вина. Другая девушка, как две капли похожая на ту, что впустила их, украдкой поправила прическу, а тем временем мужчина в велюровом пиджаке с преувеличенной торжественностью поднялся навстречу пришедшим.

— Рад приветствовать вас в моем скромном жилище, месье Мегрэ. Я надеюсь, вы окажете мне честь выпить с вами.

После того как старый скульптор покинул уголовную полицию, он явно нашел способ хлебнуть что-нибудь покрепче столового вина, так как говорил с трудом, и походка была неуверенной.

— Не обращайте внимания, — вмешалась одна из дочерей. — Это его обычное состояние.

Она говорила беззлобно, а брошенный на отца взгляд был ласковым, почти материнским.

Из самых темных углов огромной квартиры виднелись скульптуры, которые, судя по всему, стояли там с давних пор.

Повседневным же делом, составлявшим часть теперешней жизни семьи, составляли вырезанные из дерева игрушки, громоздившиеся повсюду и распространявшие по квартире приятный запах свежего дерева.

— Когда в мужчине перестает жить искусство, — изрек Гроссо, — умирает и стыд просить кусок хлеба у торговли.

Мадам Гроссо, казалось, уже легла, когда услышала звонок. Это была худая, грустная, с постоянно настороженным взглядом женщина, ничего, кроме неприятностей, не ожидавшая.

— Элен, подай стулья комиссару и этому господину.

— Мама, комиссар знает, что здесь может чувствовать себя как дома. Не так ли, месье Мегрэ?

— Ты ничего им не предложила?

— Не желаете ли вина? Из-за папа ничего другого нет.

Похоже, это она руководила семьей. По крайней мере, именно она задала нужное направление беседе.

— Вчера вечером мы ходили в кино тут в квартале, и там узнали того, кого вы разыскиваете. Только звали его не Мосс, а Пеетерс. Если бы не папа, мы бы пришли к вам раньше, но он все колебался: как это можно выдать человека, который у нас гостил и не раз ел за нашим столом.

— Он долго здесь жил?

— Около года. Квартира занимает весь этаж. Мои родители живут здесь тридцать лет, мы с сестрой родились здесь. Кроме мастерской и кухни, тут еще три комнаты. В минувший год из-за кризиса доходы от игрушек упали, и мы решили пустить жильца. Дали объявление в газете. Вот так познакомились с Пеетерсом.

— Он говорил, чем занимается?

— Он сказал, что представляет большое английское предприятие; у него есть клиентура и иногда это требует разъездов. Он, бывало, сидел целыми днями дома и, засучив рукава, помогал нам. Мы делаем игрушки по макетам отца. К прошедшему Рождеству получили большой заказ и работали день и ночь. Гроссо так жалостливо покосился на полупустую бутылку, что Мегрэ обратился к нему:

— Право, налейте-ка мне полстакана, история того стоит.

Тот ответил ему благодарным взглядом, поскольку дочь постоянно следила, чтобы он не слишком увлекался:

— Почти всегда к концу дня квартирант уходил и, бывало, возвращался довольно поздно. Несколько раз он приносил чемодан с образцами.

— Он оставлял свой багаж здесь?

— Только большую дорожную сумку.

— А чемодан?

— Нет. Действительно, Ольга, с ним был чемодан, когда он уходил?

— Нет. Он, как последний раз отнес его, так больше и не приносил.

— Что это был за человек?

— Спокойный, очень приятный, может быть, немного грустный. Иногда часами сидел, закрывшись в своей комнате, и приходилось спрашивать, не заболел ли он. Порою разделял наш скромный завтрак и целый день помогал. Ему случалось пропадать на несколько дней, и он нас предупреждал, чтобы не беспокоились.

— Как вы к нему обращались?

— Месье Жан. Нас он звал по именам, за исключением мамы, конечно. Время от времени приносил нам шоколад, маленькие подарки.

— И никогда дорогих?

— Да мы бы их и не приняли.

— Он ничего не получал?

— К нему никто и никогда не приходил. Даже посыльный. Меня удивляло: как это человек, занимающийся коммерцией, не получает писем? Он объяснял, что в городе у него есть компаньон с конторой, куда и приходит вся корреспонденция.

— Он не казался вам странным?

В это время она оглянулась по сторонам и пробормотала:

— Тут, знаете ли…

Договорить не дал отец:

— Ваше здоровье, месье Мегрэ. За ваше расследование! Как вы можете заметить, я теперь ничто, не только в области искусства, но и в собственном доме. Я не протестую. Молчу. Они, конечно, любезны, но для человека, который…

— Не приставай к комиссару со своими разговорами, папа!

— Вот видите?

— Вы не знаете, когда в последний раз ваш жилец уходил с чемоданом?

Ответила старшая, Ольга:

— В последнюю субботу перед…

Она умолкла, заколебалась.

— Перед чем?

Младшая вновь взяла разговор в свои руки.

— Не красней, Ольга. Мы всегда подтрунивали над сестрой за ее мимолетное увлечение месье Жаном. Ни возрастом, ни красотой он…

— А ты?

— Опустим это. В субботу около шести часов он ушел с чемоданом, что очень нас удивило, так как до этого брал чемодан только по понедельникам.

— По понедельникам после обеда?

— Да. Мы ожидали, что он вернется: подумали, отправился куда-то на уик-энд, и посмеялись над Ольгой, которая надулась. В котором часу он вернулся, не знаем. Обычно мы ждали, чтобы открыть ему дверь. В воскресенье утром, думая, что его комната пуста, мы как раз говорили о нем, и вдруг выходит он с болезненным видом и просит отца сделать одолжение, раздобыть бутылку спиртного. Говорит, простудился. Часть дня провел в постели. Убиравшая его комнату Ольга обратила внимание, что чемодана нет. Но, по ее словам, она заметила и другое.

— И уверена в этом.

— Возможно. Ты ведь была к нему ближе, чем мы.

— Я уверена, что костюм как-то изменился. Тоже синий, но не его, и, когда он оделся, убедилась: широк ему в плечах.

— Он ничего об этом не говорил?

— Нет. Да и мы даже не намекнули. А поскольку он пожаловался, что у него грипп, неделю безвылазно пролежал в постели.

— Он читал газеты?

— Как и мы, утреннюю и вечернюю.

— Вы ничего не заметили особенного?

— Нет. Кроме того, что он стал закрываться в комнате, если кто-нибудь стучал во входную дверь.