Крыло бабочки

Но когда я заканчиваю, вокруг плиты вырывается в небо красное сияние, и я вижу, как реальность начинает колебаться. Символы тоже гуляют алым, плита вертится, и раздается такой грохот, что я тут же затыкаю ужас. Кажется, что планета с орбиты сошла. Но все стихает, и начинается самое интересное.

Искажение реальности. Просто один кусочек вдруг расплывается, плавно перетекая в другой мир. Я дрожу от непонятного чувства. Легендариум. И это я открыла портал. Смотрю на Ривена, который вглядывается в портал с явным недоверием. Ну да, у него о Легендариуме не лучшие воспоминания, но теперь появился шанс все исправить.

– Пошли? – усмехаюсь я.

Рив отвечает не сразу. Но потом как-то странно смотрит на меня и соглашается:

– Окай. Го. Только все равно меня что-то напрягает.

И мы, взявшись за руки, входим в Легендариум, врываясь в мир мифов и легенд.

Аларихаба усмехается, с интересом наблюдая за происходящим. Все оказалось проще простого. Первая личность даже ничего не заподозрила и списала все на Рев. Как же легко было проникнуть ей в голову. Разумеется, Камертону не нужно, чтобы портал в Легендариум открывали. Это вообще делать не рекомендуется – их потому и запечатали сотни лет назад. Но люди, если их умело направить... Сделают все, что угодно. Аларихаба усмехается. Что ж, выкручивайтесь теперь сами. Хотя едва ли у вас получится. Ведь сегодня – демон облизывается в предвкушении – он выполнит свое первое условие магического контракта. И вторая получит, что хочет.

====== Глава 10. Сотворяя смерть ======

Раздражает.

Вымораживает.

Бесит.

Нервирует.

Чертова интуиция вопит ко всем чертям: что-то не так, руки в ноги – и драпать отсюда с огромной скоростью. Вот только крыльев у меня за спиной не отрастало, волшебный посох не прилетал, и на темную сторону тоже не тянуло. Такие вопли – удел существ исключительно магических. Муза периодически ими мучается. Но меня-то зачем посещать?

Многоуважаемый Камертон не стал бы посылать нас на верную смерть, да? Этот отросток же как минимум раз в десять больше знает, чем “простые людишки”. Как максимум нам со всего этого будут нехилые бонусы. Так почему я ору?

При таком возмущении я давно бы уже свернул назад от греха подальше, но... Разве вот она меня послушает? Нихера. Чую, ответом будет: “Это ж Камертон”. Когда Муза отплясывает шаманские танцы и бормочет молитвы наркоманов, я с интересом разглядываю небо. Когда эта плита начинает вращаться, я не удивляюсь. Но когда меня оглушает нахер этим странным звуком, я с чувством и с расстановкой посылаю Легендариум куда подальше. Кажется, услышал. Потому что в тот же момент все прекращается.

А дальше реальность укуривается. Потому что самый обычный кусок в виде земли, травы, неба, облаков и солнца вдруг начинает трепетать и бежать волнами. Мир колеблется и трепещет. Я слегка отхожу, чтобы меня не задело. Однако укуривание заканчивается быстро, и реальность более-менее приходит в норму. Слабо, но виден тот, другой мир. Чертов Легендариум. Так кулаки и чешутся.

Муза наклоняет голову, задумчиво и с предвкушением вглядываясь в портал.

– Пошли? – спрашивает она.

Да черта с два. Драпать, драпать, драпать!

– Окай. Го. Только все равно меня что-то напрягает.

Мы беремся за руки, потому что так надежнее, и входим, словно победители, в чертов мир, который хоть и отдыхает перед Бескрайним, но все же не столь сильно уступает ему. Мы входим и тут же ступаем на серый песок.

Интуиция внутри не то чтобы утихает, но переходит в настороженный режим. Как и я. Воздух здесь весьма странный, словно бы затхлый. Тут и там из земли вырастают черные острые камни; неба не наблюдается от слова совсем, все будто в странном тумане, сером, клубящемся и неприветливом тумане.

С лица Музы исчезает радостная улыбка. Брови хмурятся, губы сжимаются, а сама она принимает защитную стойку. Слишком тихо, слишком пустынно и слишком подозрительно. Кажется, что отсюда будто всю жизнь высосали.

– Это тебе хотел показать Камертон? – интересуюсь я.

– Не знаю, – Муза осторожно идет вперед. – Но здесь что-то не так.

– Я говорил.

– Возможно, здесь произошла какая-то катастрофа, – замечает Муза. Ну да, истинные феи в своем репертуаре. А божественный Камертон призвал нас, чтобы Муза своим волшебством восстановила природный баланс или типа того. А что. Вполне в духе. Муза с моей теорией не то чтобы соглашается, но не отвергает.

– Ну что, пойдем дальше? – спрашивает она, вопросительно глядя на меня. Ну да, я ж тут типа мужик, мне решать.

– Ага, пошли. Только... – задумчиво всматриваюсь вперед. – Короче, пройдем еще немного, если ни на что не наткнемся, то сразу же валим обратно и запечатываем портал в Легендариум.

Муза соглашается с моими доводами. Для таких предосторожностей есть ряд причин. Во-первых, открытый портал, через который в Магикс может мотнуть какая-нибудь дурь. Во-вторых, эта же дурь может напасть на нас, пока мы тут ошиваемся. А в-третьих... Мы вполне рискуем заблудиться. Потому что общим решением Винкс и Селины вход в Легендариум сейчас запечатан. Соответственно, мотаться по собственному желанию туда и обратно они не могут. И в случае чего Муза не сможет переместить нас отсюда. Нашим выходом остается только портал. Уж молчу про то негласное правило, что если задержаться в Легендариуме надолго, то можно остаться в нем навсегда. В Бескрайнем ты мутируешь... Тут остаешься на постоянное жительство... Ну что с этими мирами не так?

Но чем дальше мы двигаемся, тем... Дольше ничего не происходит. Гребаная интуиция разоралась весьма кстати. Снова то чувство, что мы вляпались в полное дерьмо, только сами этого не замечаем. Где этот гребаный Камертон просчитался?

И только серый песок слегка хрустит под ногами. Серый – цвет тревоги и предрешенности. Муза считает, что еще это цвет безнадежности. Я в корне с ней не согласен. У меня свой цвет для безысходности. Цвет ясного и голубого неба.

Песок, туман, черные камни. Одинаковый пейзаж и больше ничего.

Мы идем путем длиною в бесконечность, мы идем, а время тянется до чертиков медленно, потому что внутри все напряжено. Отовсюду ожидаешь засады. Что что-то набросится, что-то появится, вот только ничего не происходит. Только интуиция не зря вопит. Я читаю на лице у Музы свои эмоции. Значит, у нее то же самое.

Так почему мы еще не отступили?

Знаю ответ: ты можешь свалить на все четыре стороны, но “синдром Винкс” – переть туда, где заведомо знаешь, что что-то не так, никогда не выветрится. “Синдром Винкс” – это не болезнь. Это пьянка и образ жизни. От “синдрома Винкс” не вылечишься, он влился в кровь с первыми спасениями мира. Его не вывести. Вот такая вот херня.

“Синдром Винкс” – это полное отсутствие мозгов и какой-либо логики в действиях. “Синдром Винкс” – опасная штука, и это, кажется, будет передаваться по наследству.

И природа оторвётся не только на наших детях, но и наши внуки будут такими же, только хуже, ведь они будут “дети Винкс!”.

Я уже предлагаю сворачивать назад, как вдруг вижу впереди нечто. Сияющее. Круглое. Мы с Музой одновременно стартуем и подходим к серебряному шару, обрамленному медными листьями, переходящими в подставку на тонкой ножке, накрепко вкрученной в черный камень. Мы вопросительно смотрим друг на друга. Я даже не озвучиваю вопрос: что это за херня. Это Легендариум, детка. Здесь считаются нормой шары посреди безжизненной пустыни, карусели и хороводы из чертей.

– Так понимаю, это и есть то, что нам велел найти твой Камертон? – догадываюсь я.

Муза неуверенно кивает и подходит к шару, проводя по нему рукой. Я делаю то же самое. Материал чуть теплый. Шар даже, кажется, чуть вибрирует. И излучает странное слабое сияние, которое... Вызывает не то тревогу, не то просто нехило настораживает. Во всяком случае, очевидно, это не самый светлый артефакт.

– Я только одно думаю, что мне с ним делать, – не задает вопрос, а констатирует факт Муза.