Крылья Огня: Пророчество о дракончиках

— Хорошо. Тогда я скажу. Заодно и узнаете, как облегчить моё бремя, раз уж я невольно решила стать их приёмной мамой, — начала Кречет, обвивая довольно пищащих драконят хвостом и накрывая сверху крылом. Они немедленно прижались к её боку, пока маленький Грязекрыл с явной сосредоточенностью на его мордашке накрыл их всех крылом тоже. — Слушайте и запоминайте. Мы — матери — не подпускаем к гнезду никого. В некоторых случаях — даже нашего партнёра. Каждый, кто приближается, должен показать знаки, что он не представляет угрозы…

— Какие ещё знаки? — вмешался Ласт, явно хотя поскорее увидеть её менее напряжённой.

— Молчи и дай договорить! — крикнула она на него, обнажая зубы. Она и так еле держится, чтобы просто не начать рычать на этих надоедливых самцов, которые не пахнут её семьёй! — Первое — хвост вниз! Второе — крылья прижаты! Третье — голова наклонена! Если при этом ещё и еды принесёшь, шансы того, что я не прокушу тебе крылья, многократно возрастут! К сожалению, никто из вас не пахнет как член моей семьи, так что потрудитесь вести себя соответственно рядом с моим гнездом!

Под конец реплики она уже часто дышала. Слишком часто. «Спокойно, Кречет» — она убеждала себя, опять накрывая детёнышей крылом и слыша их довольный писк — во время своего спича она едва не встала в боевую стойку защищающей мамаши!

Несмотря на некоторую неуверенность, стражи восприняли её серьёзно. Теперь вся их поза была правильной — выражающей одно простое «Мы не угроза» для инстинктов. И тогда она позволила им подойти, чтобы они наконец-то полюбовалась на маленьких дракончиков.

На её взгляд, они были просто великолепны — хоть она и понимала, что это инстинктивное. Любая мать считает своего детёныша самым лучшим на свете, даже если эта мать пытается себе напомнить, что она таковой не является, а эти детёныши даже не её племени. Да только вот проблема, что не зря драконы на безнадёжное дело говорят «это как убедить свои инстинкты». Особенно, когда ты не избежала триггеров (скажи честно — а ты хотела, милая Кречет?), и они теперь активно действуют…

Уже чистенький Грязекрыл уже держал остальную малышню под крылом. Их довольные мордочки и запахи светились полным довольствием, особенно маленькая песчаная, полностью доверившаяся своему брату.

«Всё хорошо. Всё правильно. Всё именно так, как и должно быть» — инстинкты продолжали петь свою тихую песню, щедро одаривая мать счастьем и спокойствием, не позволяя ей даже задуматься о чём-то другом, кроме защиты и заботы.

И если честно… она потерялась. Её спокойная, но яростная когда надо, натура, теперь плавно перетекла в защиту потомства — и прилегающей территорией к тому, что инстинкты однозначно определили как гнездо с самым дорогим на свете. С её самыми красивыми детёнышами.

Они были идеальными. Тёмно-синяя Морекрылая с этими маленькими подбородочными сенсорами, жилистый и гибкий Грязекрыл, Песчанокрылка с цвета солнца чешуей, Дождекрылочка с этими милыми ушными оборочками и Ночекрыл с этими не менее милыми чешуйками-капельками.

Кречет понимала, что это инстинкты. Древние, готовые взметнуться по любому подходящему признаку, что ощутит нос или увидит взгляд. Могущие перевернуть разум, когда надо, или мягко подтолкнуть его, как мама подталкивает своего ребёнка мягким носом…

И она не могла им противостоять. Она не хотела им противостоять. Она не имела права им противостоять. Не тогда, когда рядом пахнет детёнышами, а их маленькие тела прижимаются к груди, а крылья создают идеальное местечко для согрева. Её маленькие сокровища… Волна «не отдавать никому!» накатила на неё, заставляя взрыкнуть и выпустить дым из ноздрей — так, на всякий случай, если какие-то злоумышленники наблюдают, строя коварные планы по захвату её детей.

«Спокойно, мамочка Кречет, спокойнее… — снова зашептала она себе. — На тебя никто не нападает. Самцы, что вьются вокруг гнездовой территории, не хотят убить твоих детей. Они делают то же, что и ты. Они охраняют малышей. Да, прямо как ты».

Её боковое зрение уловило движение, и она резко развернула туда голову. Это был всего лишь Бархан, идущий мягко даже не смотря на то, что одна передняя лапа отсутствовала, оставив только ногу, на которую он и опирался. Его движения полностью оправдывали его имя — мощные, неуклонно перекатывающиеся с места на место, как небольшой бархан. «Слишком подозрительно!» — вдруг взвились инстинкты. И правда, его движения всё больше напоминали крадущегося хищника, а не безвредного самца. Слишком низко голова, слишком пружинистая и прижатая к земле поза…

«Бархан, стоп! — сказала она со скрытым рыком в голосе. — Пожалуйста, постарайся забыть свои упражнения пограничника и просто быть безвредным самцом. А то если что, над тобой даже нет подходящего укрытия, если я вдруг решу прыгнуть на тебя», — добавила она с толикой улыбки. Он немедленно приподнялся, склоняя голову, улыбаясь про себя и пружиня на почти распрямлённых лапах: «Виноват»! Всё же их Кречет хоть и обрела новые материнские замашки, в остальном осталась их соратником.

Бархан пришёл не просто так. В его зубах уже болталась тушка старого козла, которую они заранее разделали от кожи и хранили в холодных водах пещерного ручья. Он аккуратно положил её рядом, в пределах её вытянутой шеи, и отошёл, сохраняя правильную дистанцию до гнезда, где её инстинкты не заставляли всё тело напрягаться.

«Правильно» — невольно рыкнула Кречет, отрывая от тушки кусочки. Она хотела есть — и дети тоже. Но они не знали, как это делать! Конечно, запах мяса вызывал у них реакцию — они вытягивали мордочки, тыкаясь ими в тушу, но не понимали, как сделать так, чтобы еда оказалась в пасти. Поэтому мама им показывала — медленно, откусывая небольшие куски мяса, тихо урча сигнал «делайте так же», а заодно и наедалась сама.

Но это было медленно. Дети искали кусочки, которые могли захватить своими маленькими челюстями, пища от голода, с силой тряся мордами и откусывая — часто терпя неудачу. Надо им помочь. Кречет сама не заметила, как стала не глотать мясо, а пережёвывать, разрезая зубами на мелкие и более мягкие кусочки. Потом склонилась над маленьким Грязекрылом — и положила получившееся кусочки прямо ему в распахнутую пасть, которые он сразу же заглотил. Потом, так же — другим голодным детям, под урчание Большого крыла, которое скорее всего означало «эту еду можно есть», и которое сливалось с её собственным. Драконята радостно пищали, продолжая глотать, и пение внутри, вырывающееся через тихое урчание, продолжалось — ведь всё происходит правильно.

Кречет смотрела на них их радостные мордочки и виляющие хвосты, вдыхала как их запах меняется на сытость, и не могла нарадоваться, довольно жмурясь и ворча — иногда полизывая их тельца, чтобы её запах оставался на их чешуе. Дети же, чувствуя всеобъемлющую сытость в своих животиках, наконец закрыли глаза, и провалились в здоровый, восстанавливающий сон. А вслед за ними заснула и их приёмная мать, ворча ещё тише и ниже, превращая звук в настоящую вибрацию воздуха вокруг, укрывающую всех как невидимый щит, обещающий заботу и безопасность.