Крым-2. Остров Головорезов

Управитель Волобуев присел на самый дальний стул и поста­рался не отсвечивать.

Явление пиратского короля Рыжехвоста было достойно пера художника-баталиста. Сначала в зал вошел конвой — донельзя колоритные пираты в банданах, кожаных жилетах, кожаных шта­нах и драных тельняшках. Парочка пиратов были одноглазыми, и на кожаных нашлепках, закрывающих отсутствующий глаз, кра­совался «веселый роджер». Один был, согласно канону, одноно­гим, и ковылял на деревянном костыле. Следом явился сам Ры­жехвост. В ухе его сверкала серьга с бриллиантом, шею украшало ожерелье из засушенных человеческих ушей, эфес абордажной сабли бы инкрустирован изумрудами и рубинами, а мускулистые руки от запястий и до плеч покрывала замысловатая татуиров­ка — с русалками, драконами, якорями, голыми девками и играль­ными картами. Пресловутый же рыжий хвост, которому пират был обязан своим прозвищем, был заплетен в толстую косицу, к которой пират прикрепил хвост натуральный, тоже рыжий, но лисий.

Пират вальяжно развалился на первом попавшемся кресле и громко спросил:

— Ну что? Все собрались? Можем начинать!

— Позвольте, — робко возразил Волобуев, — а кто назначил вас старшим на этом собрании?

— Я и назначил, — хохотнул Рыжехвост. — Пока вы тут сидите, языки проглотив! Поехали, братья, пиво греется, девки томятся! Чего тянуть-то?

— Не возражаю, — сухо ответил гетман Дорошенко.

Хан Арслан Гирей Второй кивнул. Только тут Пошта заметил на рукаве роскошного ханского халата черную ленту. Хан носил траур, скорбел по любимым женам.

— Итак, — продолжал Рыжехвост. — В Джанкое объявлено пе­ремирие. Взять цитадель наскоком не удалось. Глава клана листонош предложил переговоры. Мы согласны на переговоры?

— Согласны, — по очереди кивнули Дорошенко, хан и Воло­буев.

— Прежде чем пригласить сюда этого... как бишь его, — сделал вид, что не помнит, Рыжехвост, — А, точно, Филателиста, хотел бы спросить у вас, коллеги. А не проще ли отрубить этому мутанту голову и отправить ее в Джанкой, дабы листоноши поняли, что с нами шутки шутить не следует?

— Не проще, — возразил гетман Дорошенко. — Во-первых, это нарушение условий перемирия. Убийство парламентера. А во- вторых, в голове Филателиста есть некая информация, которая, как я полагаю, и послужила причиной ныне происходящего кон­фликта.

— Не знаю, как там насчет информации, — скривился хан Арс­лан Гирей Второй, — а для меня причиной конфликта послужила смерть моих жен от рук вероломных убийц. И я бы с превеликим удовольствием отрезал бы Филателисту не голову, а другую часть тела, после чего взял бы его к себе на работу. В гарем. Евнухом.

— Ну, господа, — попытался вразумить всех Волобуев. — Это эмоции. А у нас, между прочим, война. А война — занятие не из де­шевых. Если не получается ее быстро выиграть, может быть, луч­ше ее прекратить?

— Торгаш, — сплюнул сквозь зубы гетман Дорошенко, и с ним согласились и хан, и король.

— Но господа! — возмутился Волобуев. — Не вы ли просили Союз Вольных Городов Крыма профинансировать ваши военные кампании? Патроны, дизельное топливо, бронежилеты. Я пони­маю, дело нужное, нужное всему Крыму, хватит терпеть этих му­тантов, но мы же не можем платить вечно! Тем более что мы были вынуждены мобилизовать почти всех трудоспособных мужчин!

— Тихо! — хлопнул рукой по столу Рыжехвост. — Отставить торг! Не на базаре! Будем говорить с Филателистом, или секир- башка ему сразу?

Главы объединенных сил задумались и по очереди заявили: мол, отчего бы не поговорить? Чувствовалось, что при всем своем военном энтузиазме, и татары, и казаки, и пираты, не говоря уже о горожанах и фермерах, листонош все-таки побаиваются. Вон, ци­тадель Джанкой уже сколько взять не могут, а что будет, если каз­нить главу клана? Вдруг листоноши решат отомстить?

— Введите Филателиста, — распорядился Рыжехвост.

Может быть, конвоиры из оцепления парламентера и верили в

то, что Филателиста «ввели» именно они — но со стороны это вы­глядело совсем иначе. Филателист, пуще прежнего поседевший и изрядно похудевший — лицо стало острым, изможденным, и в то же время хищным, — шел первым, уверенно и размашисто, гордо подняв подбородок, а за ним семенили ополченцы, с трудом по­спевая за длинными шагами главы клана листонош.

— Вечер добрый, — поздоровался Филателист, одним прыжком вскочив на сцену и оставив конвоиров позади. — Если он, конечно, добрый. Ну что, друзья мои, будем договариваться?

— О чем с тобой, собака, договариваться?! — взвился татарский хан. — Ты моих жен убил!

— Моих казаков убил!

— Водопровод отравил!

— Корабли потопил!

Следом за начальством загудела и толпа, собравшаяся в зале. Ненависти к листоношам тут накопилось столько, что хоть в бутылки собирай и продавай. Народ собрался хоть и разномастный, но галдел в унисон: бей мутантов, надоели, сволочи, наших бьют, месть, месть!

Пошта украдкой огляделся из-под капюшона (пока Филате­лист терпеливо пережидал всплеск ненависти) и обомлел. Среди толпы он увидел знакомое лицо.

Сургуч. Листоноша из числа приближенных Филателиста. Специалист по особым поручениям. Почему-то в пиратском при­киде и с пиратской же саблей.

Неужели это он и есть — тот самый предатель, о существовании которого Пошта начал догадываться еще во время первого штурма Джанкоя?

Да нет. Не может быть. Не мог старый лис Филателист пригреть такую змею у себя под носом. Скорее, Сургуч тут с тайной мисси­ей, шпионит или прикрывает главу клана.

Успокоив себя таким образом, Пошта перевел взгляд на своего командира.

Тот поднял руку и, дождавшись тишины, заявил:

— Нас оболгали. Нас подставили. Нас хотят уничтожить.

Очередной взрыв негодования был короче — всем хотелось узнать, что листоноша скажет дальше.

— Подумайте. Дайте себе труд хоть на секунду — задумайтесь. Зачем? — вещал Филателист со сцены. — Зачем нам делать все то, что нам приписывают? Убивать ханских жен. Топить пиратские корабли. Резать казацкие разъезды. Травить водопровод Симфе­рополя. Зачем?! Наш клан с момента своего возникновения тру­дился на благо Крыма. Восстанавливал связь. Налаживал контак­ты. Возрождал цивилизацию. И вдруг — волна бессмысленной жестокости.

— Потому что вы мутанты и ненавидите нормальных людей! — выкрикнул кто-то с места.

Филателист выкрик проигнорировал.

— Кому выгодно уничтожение клана листонош? — спросил он. — Кто выиграет, если остров Крым опять погрузится в пучину средневековья, лишится связи, лишится торговых путей и надежды на восстановление цивилизации?

Толпа притихла.

— Что вы предлагаете? — робко спросил Волобуев, раздавленный авторитетом Филателиста.

— Я предлагаю сделать перерыв. Дать людям подумать. В том числе и вам, господа главнокомандующие. Переспать с этой мыслью, как говорится. А потом – прекратить эту бессмысленную войну, пока она не переросла в ту фазу, когда месть за падших товарищей затмевает собой изначальные причины войны.